Известнейший философ и социолог, учился и защитил диссертацию в Гейдельбергском университете. Воевал в I Мировую, в Питер вернулся эсером, работал во Временном правительстве, потом уехал в деревню на «самопрокорм». Вернувшись, увидел знаменитую книгу Освальда Шпенглера «Закат Европы» и написал о ней статью, которую на беду (или на счастье) увидел глава большевистского правительства, увидевший в ней «литературное прикрытие белогвардейской организации» — и Степун тотчас оказался в списке лиц, подлежащих высылке из без права на возвращение. Оказавшись в Германии, Степун стал профессором в Дрезденском университете, пользовался глубочайшим уважением коллег, видевшим в нем живой мост между «русским» и «германским» мирами — несмотря на свое немецко-шведское происхождение он так и остался русским философом. Увидели его таковым и нацисты — в 1937 году он был уволен за «за русофильство жидофильство». Пережив войну, 1947 году он возглавил созданную специально для него кафедру истории русской культуры в Мюнхенском университете, где вел уникальный предмет — «Историю русской мысли». Лекции Степуна проходили в переполненных аудиториях, популярность его была столь велика, что студенты, бывало, выносили своего профессора на руках. Был отмечен высшим знаком отличия ФРГ за вклад в развитие русской и европейской культуры. Восьмидесятилетний юбилей Федора Степуна отмечался в Германии с фантастическим размахом. Через год он скончался, умер легко
«Есть в русских душах какая-то особая черта, своеобразная жажда больших событий – все равно, добрых ли, злых ли, лишь бы выводящих за пределы будничной скуки. Западные европейцы среднего калибра легко и безболезненно отказываются от омутов и поднебесий жизни ради внешнего преуспевания в ней. В русских же душах, даже в сереньких, почти всегда живет искушение послать все к чорту, уйти на дно, а там, может быть, и выплеснуться неизвестно как на светлый берег. Эта смутная тоска по запредельности сыграла, как мне кажется, громадную роль в нашей страшной революции»
Разговор. «Да здравствует мировая социалистическая революция!» 1917-1920 годы
«Помню свой разговор в 1917 году в Царском Селе с Плехановым. Говоря о Ленине, он сказал: «Как только я познакомился с ним, я сразу понял, что этот человек может оказаться для нашего дела очень опасным, так как его главный талант – невероятный дар упрощения»
«Научный социализм» Маркса и его последователи в Европе и в России
«Я думал, что увижу его гневным, величественным, наполненным революционной романтики. Ожидания мои не сбылись… Петроград по внешнему виду и по внутреннему настроению являл собой законченную картину разнузданности, скуки и пошлости. …Толпы серых солдат, явно чуждых величию свершившегося дела, в распоясанных гимнастерках и шинелях внакидку, праздно шатались по грандиозным площадям и широким улицам города. Изредка куда-то с грохотом проносились тупорылые броневики и набитые солдатами и рабочими грузовики: ружья наперевес, трепанные вихры, шальные, злые глаза… …Эта хмельная радость о том, что «наша взяла», что гуляем и никому ни в чем отчета не даем»
1917 год. Крах демократической революции
«Смертные приговоры выносились и приводились в исполнение не в порядке наказания за преступление, а в порядке ликвидации чужеродного и потому не пригодного для социалистического строительства материала. Помещики, буржуи, священники, кулаки, белые офицеры так же просто выводились в расход, как в рационально поставленных хозяйствах выводятся в расход одна порода скота ради введения другой»
«Да здравствует мировая социалистическая революция!» 1917-1920 годы
Знаменитый филосов и революционер, оказавший в 19 веке огромное влияние на состояние умов российской интеллигенции
«Как только сознание пробудилось, человек с отвращением увидел окружавшую его гнусную жизнь: никакой независимости, никакой личной безопасности, никакой органической связи с народом»
Российская империя входит в 20 век
«Но мысль, взошедшая внутрь, назревала, слово, насильственно возвращенное назад, разъедало грудь, подтачивало тюремные стены, и если фасад острога остался тот же, то внутри многое изменилось…
Отрава раздумья шла глубже и глубже, скептицизм и ирония были… признаками внутреннего пожирающего огня…
Одна Русь непетровская, Русь народная оставалась в стороне от этого движения. Она той Руси, в которой происходило движение, не знала — да и ее не знали там. До этой работы мысли, до внутреннего протеста, пожалуй до этого угрызения совести ей дела не было, и это совершенно естественно. Не она оторвалась от своего быта и всплыла над ним, не в ней могли и должны были зародиться сомнения в путях своих; она продолжала свой непосредственный быт под тяжелым гнетом крепостного состояния, чиновничьего грабежа и бедности»;
«О народе не могло быть и речи; это было спящее озеро, которого подснежные течения никто не знал, и на замерзнувшей поверхности которого стояли помещичьи усадьбы, присутственные места и всякие будки и казармы»
Разговор. Россия: «Кто мы? Куда мы идем?»
«Европа… не может отделаться от своего груза, в нем бездна драгоценностей, набранных в дальнем опасном плавании, – у нас это искусственный балласт, за борт его – и на всех парусах в широкое море!
Мы входим в историю, деятельно и полные сил…
…Ваша вера нас не трогает, вы слишком религиозны для нас… Вы многое щадите, вас останавливает раздумье совести, благочестие к былому; нам нечего щадить, нас ничего не останавливает…
Не обвиняйте нас в безнравственности, потому что мы не уважаем то, что вы уважаете, – с каких пор детям в воспитательных домах ставят в упрек, что они не почитают своих родителей»
Разговор. «Да здравствует мировая социалистическая революция!» 1917-1920 годы
Крупнейший и наиболее уважаемый до сих пор российский историк. Вот отрывок из его Курса русской истории — «Василий Ключевский об Иване IV»
«Во
льномыслящий тульский космополит с увлечением читал и перечитывал страницы о правах человека рядом с русскою крепостною девичьей и, оставаясь гуманистом в душе, шел в конюшню расправляться с досадившим ему холопом»;
«Общечеловеческая культура, приносимая иноземным влиянием, воспринималась так, что не просветляла, а потемняла понимание родной действительности; непонимание сменялось равнодушием к ней, продолжалось пренебрежением и завершалось ненавистью или презрением. Люди считали несчастьем быть русскими и, подобно Иванушке Фонвизина утешались только мыслью, что хотя тела их родились в России, но души принадлежали короне французской»;
«Новые педагоги [эмигранты из революционной и наполеоновской Франции] принесли с собой свою особую атмосферу, новые чувства и интересы. Они поворотили мысль воспитываемого ими юношества к предметам, которыми пренебрегали их вольнодумные предшественники, к вопросам веры и нравственности; еще важнее было то, что они не ограничивались украшением и развитием ума своих питомцев, но влияли и на их волю, пробуждали позыв к делу, к согласованию поступков с понятиями…. Несомненно, при их участии в молодом поколении праздные эстетические влечения и отвлеченные идеи отцов стали сменяться нравственными побуждениями и практическими идеалами с политическою окраской, обрастать живою плотью. Наполеон довершил дело, начатое французскими эмигрантами»
Российская империя входит в 20 век
«Западная культура для нас вовсе не предмет выбора… Это не свет, от которого можно укрыться, – это воздух, которым мы дышим, сами того не замечая»
Российская империя входит в 20 век
«9 – 12 [декабря 1905 г., Москва]
Боевые дни. С утра до поздней ночи стрельба где-то в центре города: пушки разбивают баррикады, которых сооружению и восстановлению никто не мешает, но которые по их изготовлении заботливо обстреливают, предуведомляя строителей, когда им следует утекать от огня. Обе стороны поняли друг друга… Одни ночью выскочат из меблированных нор на улицу, выволокут мебель у одурелых обывателей и, построив баррикаду, удерут; другие с ружьями и пулеметами выползут днем из казарм, разнесут эти баррикады, за которыми никто не сидит, и потом также утекут. Те и другие делают свое бездельническое дело и довольны – одни своей службой царю и отечеству, другие своей твердостью в убеждениях и верностью принципам.
9-го объявлена всеобщая забастовка, и железные дороги одна за другой прекращают движение в ожидании, когда окрестные крестьяне начнут разносить станции и избивать служащих. 10-го Моск[овский] исполнительный комитет Союза рабочих делегатов предписал к 6 часам вечера вооруженное восстание; но оно началось раньше с револьверами, палашами, что кому удалось добыть, против нагаек, винтовок и пулеметов. Бастуют все и вся, кто до революции не успел запастись хоть напрокат рассудком, от мала до велика, от стрелочника до министра и до самого. Не бастуют только городские и сельские хулиганы да казначеи, аккуратно… выдающие казенное жалованье себе и забастовщикам.
19 [декабря]
Канонада слышна до 1 часа ночи. Вероятно, это выпускают неизрасходованные заряды, чтобы не сдавать их обратно в цейхгауз, не марать журнала.
Что случилось? Надобно найти смысл и в бессмыслице; в этом неприятная обязанность историка…»
Как менялась Россия в 1905-1914 годах
Давно ушло в прошлое британское господство в Южной Азии и Африке, но с нами остались и прекрасные, мужественные стихотворения Киплинга, и его «Книга джунглей» и «Ким», и то великолепное «англичанство», которое он воспевал и которое живо уже столько веков
«Примите бремя белого человека, пошлите своих лучших сынов служить нуждам ваших подданных, этих угрюмых племен, полу-дьяволов, полу-детей. Вы пожнете старинную жатву: ненависть тех, кого вы благодетельствуете. Терпеливо учитесь маскировать угрозу и сдерживать гордыню. Вам предстоит не власть расфуфыренных князьков, но тяжкий труд слуг и мусорщиков, проза повседневности. Жестоко воюйте ради мира, накормите голодных, заставьте болезни отступить. И когда ваша цель будет уже близка, вы увидите, как леность и варварское безумие сведут все ваши усилия к нулю».
«Любой мастеровой должен осознать, что пока он не овладеет мировыми рынками, он будет жить впроголодь… Рабочий должен понять, что, если он хочет жить, он должен держать в своих руках мир и мировую торговлю и что он – конченный человек, если даст миру выскользнуть из своих рук».
«Я был вчера в лондонском Ист-Энде я посетил собрание безработных. Услышав там душераздирающие речи, которые были сплошным криком: Хлеба! Хлеба! – я, идя домой и размышляя о виденном, убедился более, чем прежде, в важности империализма… Моя заветная идея – решение социального вопроса, а именно: чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединенного Королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и в рудниках. Империя, я всегда говорил это, есть вопрос желудка»;
«Мир почти весь поделен, а то, что от него осталось, сейчас делится, завоевывается и колонизуется, Как жаль, что мы не можем добраться до звезд, сияющих над нами ночью в небе! Я бы аннексировал планеты, если бы смог; я часто думаю об этом»
Врач 17 века, дешифратор японских хроник, исследователь японского языка, литературы и мифологии. Делом жизни Норинаги стала дешифровка самого древнего свитка, повествующего о начале императорской династии, «Кодзики», которую тогдашние японцы перестали читать из-за архаичности языка и стиля написания
«…Поскольку наша страна является родиной богини Аматерасу, божественной, где правит императорская династия, главной и основной среди других держав, то все они должны почитать божественную страну и подчиняться ей, все в мире должны следовать ее истинному Пути. Однако в иностранных государствах до сих пор не знают об изложенных выше особенностях нашей родины… [Жители иностранных государств] даже не могут предположить, что истинный Путь существует только в божественной стране, и болтают всякий вздор. Все это достойно большого сожаления!
Причина [появления подобных суждений] заключается в том, что в чужеземных государствах не передаются со времен древности старинные предания и легенды. Когда в иностранных государствах не знают во всех подробностях [изложенные выше особенности нашей страны], то тут уж ничего не поделаешь – ведь там нет старинных преданий и легенд. Но разве не досадно, что хотя у нас и существуют старинные предания и легенды, люди не знают их и верят во всякие нелепые чужеземные учения, упорно их придерживаются и относятся с почтением к странам западных варваров, где, в сущности, нет ничего хорошего. Допустим даже, что иностранные учения лучше наших, но вместо того, чтобы следовать учениям чужой страны,.. правильнее было бы верить в предания и легенды своей родины, тем более, что все иностранные учения по своей сути ложны, а предания и легенды нашей родины истинны»
Известный философ, культуролог, литературовед
«Мы проделали путь в 4000 километров по Америке и нигде, положительно нигде не видали ни одного солдата, ни одного офицера», – восторженно удивляется миролюбец из Евразии, которая только и славится за Историю, что войнами»;
«Поражает невозмутимость янки и в тишине ресторана, среди лихорадочного шума и визга транспорта на улицах: сидит, сняв пиджак, ноги на стол, – и читает себе газету»…
А НОГИ НА СТОЛ – это тоже симптоматично и символично. Стол – это микроплощадь, поприще общения человека с человеком. Тут место – рукам: есть, играть. Ноги на стол – это попрание общения, этой потребности: утверждение-провозглашение индивидуализма…
Хотя так это – опять же на восприятие евразийца старосветского. Этот обычай сложился у первопроходцев сквозь дебри и просторы Нового Света, кто покрывал огромные расстояния и утомлял свои конечности. Для оттока крови – и задирал ноги выше таза, приходя домой или друг ко другу…
В этом рассуждении приоткрылся нам важнейший момент ВСЕХ путевых очерков Америки: на готовенькое приехали смотреть, дивоваться, восхищаться, судить-осуждать. А почему и КАК… это затеялось и содеялось? – невдомек, остается тайною: самопричина американской цивилизации. Вкушают плоды. И как и чего это стоило трудягам-работягам Америки, – это им непроницаемо…
Бог здесь – Труд»
Американский издатель, бизнесмен и политик, из третьего поколения издателей известнейшего журнала «Форбс» («Forbes»), одного из наиболее авторитетных экономических печатных изданий в мире
«Америка была основана людьми, которые правильно понимали человеческую природу. Суть предпринимательства связана с тем, что мы созданы по образу и подобию Бога и, следовательно, сами наделены созидательной силой. Нация, создающая атмосферу свободы, – это нация, которая позволяет людям осуществлять свои мечты и преуспевать больше своих самых смелых ожиданий. Совсем не случайно среди наших главных ценностей – личная свобода, возможность добиваться того, чего ты можешь добиться благодаря своим способностям, опора на свои собственные силы. В девятнадцатом веке в Америке была провозглашена свобода объединений и ассоциаций для бизнеса, для госпиталей, школ, спорта, которые сразу же начали организовывать жизнь «снизу». Таким образом, мы научились в свое время быть гражданами, и так была создана республика. Европа же всегда была государственно ориентированной. Инициатива шла сверху вниз, доминировали одни и те же крупные компании. Это одна из причин, почему множество европейцев, прежде всего немцев и французов, продолжают прибывать сюда»
Канцлер Германии в 1900-1909 годах
«С самого начала германской истории мы вследствие нашего неблагоприятного географического положения в центре Европы были более подвергнуты опасности нападения, нежели какой-либо другой великий народ…»
«Нашим западным соседом был французский народ – самый беспокойный, честолюбивый, тщеславный и… самый шовинистический из всех европейских народов… На востоке нас окружали славянские народности, исполненные неприязни к немцу, который был для них учителем высшей культуры и которого они преследовали с той жестокостью и злобной ненавистью, которую питает непокорный и грубый воспитанник к своему серьезному и достойному учителю… Взаимоотношения между немцами и англичанами в течение столетий подвергались разным изменениям. В общем и целом Джон Буль всегда стоял на той точке зрения, что бедному немецкому родственнику можно оказывать покровительство и протекцию, при случае использовать его для черной работы, но никогда нельзя становиться с ним на равную ногу. По существу нас никто не любил. Такая антипатия существовала еще до того, как зависть к созданным Бисмарком мощи и благосостоянию нашей страны обострила неприязнь к нам»
«Мы призываем человечество к новой жизни, мы спрашиваем у этих разобщенных, обособленных, борющихся между собой людей, не наступило ли время открыть новые узы любви, учения и деятельности, которые должны объединить их, заставить их шествовать мирно, в порядке, любовно к общей судьбе»