Римскую провинцию на Пиренейском полуострове в 5 веке завоевали германские племена и создали там свои «варварские королевства». В 6 веке всю Северную Африку завоевали арабы, и местные берберские племена приняли ислам. И вот, одна из германских группировок, вечно воевавших между собой, в 711 году пригласила своих североафриканских соседей для подмоги. Берберский корпус переправился через пролив и высадился на прибрежной горе. По имени его командующего (Джабал аль-Тарик) с тех пор он называется Гибралтаром («горой Тарика»). Армия готов была разбита в первом же сражении, и победители стремительно заняли всю страну. Джабал аль-Тарик так и не успел перейти через Пиренеи в будущую южную Францию, поскольку его срочно вызвали в Дамаск, чтобы наказать за слишком уж самостоятельные действия.
Германцы-готы, называвшие завоевателей маврами, ушли на север, в горы. Там, через восемь лет после вторжения воинов ислама, готы выбрали себе нового короля. Их воины уничтожили большой отряд мавров, пришедший покарать непокорных. И хотя в военном отношении сражение это имело местное значение, в психологическом отношении первая победа вселила в христиан мужество и надежду, — они сумели отстоять горный плацдарм, в который устремились воины окрестных областей для того, чтобы воевать с «неверными». Именно из Астурийских гор началось отвоевание Испании у мавров (Реконкиста), растянувшееся на восемь веков.
Вслед за мавританской армией потянулись на полуостров и мусульманские переселенцы, которые стали расселяться в новых местах и обустраивать свою жизнь. И надо сказать, что получилось это у них неплохо. Исламская культура, вобравшая все достижения Востока, в то время была, несомненно, выше европейской христианской. Завоеватели Испании в большинстве стали мусульманами сравнительно недавно, поэтому к другим верованиям — христианским, иудейским — относились вполне терпимо. Они не препятствовали службам христианских церквей и молитвенным собраниям иудеев, репрессируя лишь тех, кто открыто поносил пророка Мухаммеда. Исламские правители поощряли и любые «бизнесы» иноверцев и охотно использовали их разнообразные таланты во благо своих государств.
В результате к 10 веку «мавританская» Испания превратилась, пожалуй, в самый развитый регион тогдашней Европы. Новые обитатели Пиренейского полуострова наладили систему орошения, так важную для засушливой Испании, чем значительно повысили плодородие здешних почв. Они принесли на Пиренеи рис, арбузы, бананы, баклажаны, твердые сорта пшеницы. По всей Европе ценились работы ремесленников халифата — ткани, изделия из металла, стекла, керамики; через Аль-Андалуз шел в Европу поток африканского золота. Разрослись и украсились города. Мусульманская Кордова вмещала до полумиллиона жителей, там было более ста тысяч домов и множество великолепных дворцов, шесть сотен мечетей, Кордовский университет имел богатейшую в Европе библиотеку (400 тысяч свитков). Со столицей соперничали другие города — Толедо, Севилья, Гранада.
Аль-Андалус (так называли арабо-берберы всю территория Пиренейского полуострова, занятого мусульманами;название это сохранилось для современной южной Испании) порвала отношения с дамасским повелителем правоверных (халифом), а затем и сама объявила себя Кордовским халифатом. 10 век был временем наивысшего расцвета разнообразной, великолепной культуры халифата. Затем случилось неизбежное — единое государство раздробилось на множество фактически независимых частей (эмираты Гранадский, Севильский, Толедский, Сарагосский, Бадахосский и т.д., и т.д). Мусульмане были раздроблены и внутри себя — берберы в основном крестьянствовали, арабы были горожанами, костяк армии составляли сирийцы, влиятельная гвардия правителей была из Восточной Европы. Кроме того, 10% населения были евреями (бежавшими из Палестины еще в 1 веке после разгрома их восстания римлянами). И было еще изначально христианское население германских племен, в значительной массе перешедшее в ислам. Между этими общинами всегда были весьма сложные отношения, и удерживать их в рамках единых государств всегда было непростой задачей. А тут еще из Марокко пришла новая волна завоевателей, предводители которых были мусульманами-фанатиками — в 11 веке эпохе веротерпимости пришел конец. Борьба новых правителей за «чистоту ислама», попытки подавления немусульманских общин привела к ожесточению борьбы на религиозных фронтах, восстаниям племен и еще большему государственному дроблению Аль-Андалуса, к стремлению все большего числа христиан и даже иудеев стать подданными христианских государей.
После мусульманского завоевания Пиренейского полуострова готам-христианам удалось зацепиться только за узкую полоску гор на самом севере.
Но, пользуясь внутренними распрями, которые тут же начались у противников, христианские короли начали постепенно расширять свои владения. Они расселяли на захватываемых землях христианских земледельцев, а для защиты новых территорий неустанно возводили хорошо укрепленные замки (откуда и происходит название исторической области — Кастилия (кастель — замок). Папы неизменно призывали принимать участие в Реконкисте рыцарей со всей Европы, которых приезжало сюда сражаться с воинами ислама великое множество. Вскоре объединенным христианам вместо единого мусульманского государства противостояло множество самостоятельных княжеств-эмиратов, каждое из которых раздиралось внутренними смутами и мятежами.
Не надо представлять себе борьбу на полуострове только как непримиримое противостояние христианства и ислама, «стенка на стенку». С 8 по 15 век всякое было — королевства и герцогства вступали в союзы с эмиратами против соперников и с той, и с другой стороны. Бывало, что христианско-исламские объединенные войска сражались с такими же смешанными дружинами, они вместе бились на стенах городов. И христианские, и мусульманские военачальники переходили на ту или другую сторону, и их подвиги воспевали поэты обеих сторон… Но десятилетие за десятилетием исламо-христианская граница отодвигалась все дальше на юг, пока не осталась лишь узкая полоска Гранадского эмирата.
В 1492 году после десятилетней войны пал последний оплот ислама в Западной Европе — Гранада, Реконкиста была завершена, на Пиренеях осталось два христианских, католических королевства — Испания и отбившаяся от соперников и утвердившая свою независимость Португалия.
Короли объединившейся Испании (муж и жена Фердинанд и Изабелла) поставили перед собой цель покончить с религиозным разнообразием и сделать население своей страны однородно христианским, католическим. Они предъявили иудеям ультиматум — или креститься, или убираться из страны, в которой они жили уже полторы тысячи лет. Через десять лет то же требование было предъявлено и мусульманам. За теми же, кто остался на родине и окрестился, установили жесткий пригляд — не исповедуют ли «новые христиане» втайне свои прежние религии, стала следить инквизиция (церковный суд, которому было поручено «обнаружение, наказание и предотвращение ересей»).
А через сто лет из страны выселили и тех мусульман, которые приняли христианство. Их (около 300 тысяч человек) гнали к морю, сажали на корабли и отправляли во Францию или в Северную Африку. Некоторые области после этого надолго обезлюдели, были утеряны навыки орошения и ремесла.
Но испанские «католические короли» нашли новые источники обогащения — в год капитуляции Гранадского эмирата Христофор Колумб открыл Америку…
1757-1827
Максимилиан Робеспьер
1758-1794
Жан-Поль Марат
1743-1793
Жорж Дантон
1759-1794
Луи Сен-Жюст
1767-1794
Пьер Верньо
1753-1793
Адвокат, был избран от города Бордо в Законодательное собрание и вскоре стал признанным главой своих земляков, депутатов от департамента Жиронда — жирондистов.
Вначале он, так же как большинство депутатов, старался встроить королевскую наследственную, а потому прочную и стабильную власть, в новое устройство Франции: «Если король имеет несчастье не находить в своих братьях [эмигрантах-аристократах] той любви и послушания, которой горят защитники свободы, пускай он обратиться к сердцам французов, там он найдет все, что позволит ему восполнить эти потери». После этой речи малоизвестный тогда депутат тут же был избран председателем Законодательного собрания.
Но затем действия Людовика развеяли эти иллюзии, хотя и тогда Вернио пытался спасти проект конституционной монархии, добиваясь не ликвидации королевской власти, а временного приостановления ее. Когда Законодательное собрание вынесло смертный приговор Людовику, Вернио пытался вынести этот приговор на общенациональный референдум, но безуспешно.
Республика лоб в лоб столкнула жирондистов с якобинцами-монтаньярами, людьми гораздо более решительными, цепкими, жесткими, не боящимися идти до конца и поступаться своими принципами ради власти и счастья народа, как они его понимали. В этой борьбе пощады не было, обращения к остальной Франции оказались бесполезны — Париж вооруженной рукой сломил жирондистский Конвент. Вернио, головы которого добивалась столичная Коммуна, попытался скрыться, но был на улице узнан, арестован и гильотинирован.
Эли Гаде
1755-1794
Адвокат из Бордо, он вместе со своими товарищами был избран от этого города в Законодательное собрание и поначалу мечтал о конституционной монархии. Он пытался сблизиться с королевским двором (или тем, что от него осталось), пытался склонить короля к принятию свершившихся изменений и искреннему следованию конституции. После попытки бегства короля, увидев бесплодность своих усилий, он окончательно порвал с монархией и голосовал за казнь Людовика XVI.
В начавшемся противостоянии с якобинцами боролся до конца. Он добился того, что для всеобщего сведения было распечатано заявление города Бордо — жители Парижа объявлялись ответственными за неприкосновенность депутатов Жиронды. Так, в общем-то, и случилось — после свержения диктатуры Робеспьера Парижская коммуна была ликвидирована, а спасшиеся от гильотины депутаты от Жиронды возвратились на свои места в Конвенте. Но Гаде среди них уже не было. После насильственной «чистки» Конвента парижанами он бежал из столицы на родину, но был пойман и гильотинирован в захваченном якобинцами Бордо. Вслед за своим только что обезглавленным сыном на эшафот вступил его 70-летний отец…
Жером Петион
1756-1794
Адвоката Жерома Петиона де Вильнев избрали в Генеральные штаты и Законодательное собрание от Шартра но, став в этих парламентах настоящей «звездой», довольно скоро сблизился с депутатами от Жиронды. Он приобрел славу честного и делового человека. И когда осенью 1791 года уважаемый астроном Байи после разгона демонстрации парижан потерял свою былую популярность и отказался от должности столичного мэра, сменил его Петион. Всегда глухо или открыто враждовавшие с Парижем жирондисты обрели мощного союзника — в народе его называли «король Петион».
Пользуясь в разворошенном революцией и вечно бунтующем городе огромной популярностью он не стал, подобно своему предшественнику, противопоставлять себя радикальным парижанам и принял неизбежное — устранение короля и установление республики. Но способствовал он этому по-умному, аккуратно. Когда сорокатысячная масса демонстрантов вломилась во дворец и начала издеваться над Людовиком, мэр пришел, чтобы уговорить парижан разойтись, лишь через три часа. Петион на три недели остановил неподготовленный еще штурм королевского дворца Тюильри, охраняемый сильным отрядом швейцарской гвардии, а когда парижане начали его штурмовать, самоустранился, пальцем не шевельнув, чтобы помешать мятежу. Не прошло и месяца, как наступление прусской армии спровоцировало парижан на уничтожение «пятой колонны» в самом городе (они без суда и следствия убили полторы тысячи заключенных тюрем) — и вновь Петион со своей Национальной гвардией оказался в стороне [на вопрос убийц , что делать с оставшимися заключёнными, он ответил «Поступайте, как знаете!»].
Но революция разбудила в Париже силы, которые уже невозможно было ограничить какими-либо рамками, которые стремились к целям, требующим «большой крови» и которые были Петиону чужды. Когда Национальная гвардия Парижа окружила Конвент и потребовала выдать им жирондистов, Петион сумел бежать в Жиронду. Но и там сторонники террора уже успели получить перевес — дальше бежать было некуда. Через некоторое время крестьяне нашли в поле изъеденный волками труп отравившегося Жерома Петиона…
Машина для отрубания голов. Она была известна довольно давно, но именно депутат Учредительного собрания доктор Жозеф Гильотен предложил использовать такую машину для смертных казней в новой Франции. Раньше для простолюдинов и для дворян применялись разные виды казней («неблагородные» — повешение, сожжение, четвертование; «благородное» — отрубание головы специальным мечом). Смысл предложения депутата был в том, что отныне все граждане в стране равны, в том числе и в смертных казнях. А кроме того, казнь через гильотинирование быстра и не сопровождается мучениями.
В древнегреческих мифах Пандора — первая женщина, вышедшая замуж за брата титана Прометея и узнавшая о том, что тот получил от Зевса некий ларец, который ни в коем случае нельзя открывать, поскольку он содержит все несчастья. Любопытная Пандора не удержалась и приоткрыла крышку, и из ларца вылетели все беды, терзающие человечество до сих пор. Испугавшись, она поспешила захлопнуть ларец, но было поздно — на самом дне, под крышкой, запертой осталась лишь Надежда…
Оноре Мирабо
1749-1791
Оноре Габриэль Рикетти, граф де Мирабо — порывистый, непокорный, своевольный, постоянно жаждавший знаний и упорный в труде — прожил бурную и беспорядочную жизнь, полную неожиданных поворотов. До тридцати лет он не вылезал из тюрем, куда его заключали по требованиям ненавидевшего его отца, но обуздать его так и не удалось.
Его темперамент и мощный интеллект, так ярко проявившиеся во время выборов в Генеральные штаты, позволил ему с небывалым триумфом пройти в депутаты от «третьего» сословия. И в Собрании он сразу занял лидирующее положение, — когда депутаты запутывались в какой-либо трудной проблеме, все взоры устремлялись на Мирабо, и он всегда находил выход.
Он был убежденным монархистом и приходил в отчаяние от «упертости» королевской семьи, от упорного ее нежелания признать, что со Старым порядком покончено и что ей нужно найти новые формы сосуществования с нацией. И Мирабо стал не только лидером Собрания, но и негласным главным министром королевского правительства, в десятках тайных докладов дававшего дельные советы королю, направлявшего его на путь сотрудничества с парламентом — он поддерживал власть короля, оставаясь верным революции. Но преобразовать Францию без крови, при сохранении стабильности Мирабо не успел — в апреле 1791 года он неожиданно умер.
Не случись этого, быть может, королевская семья, находившаяся под строгой охраной единомышленника Мирабо, Лафайета, не попыталась сбежать, и тем самым не открыла бы «ящик Пандоры», стоивший Франции, да и всей Европе, морей крови? Кто знает…
Жан Байи
1736-1793
Известный ученый-астроном, академик, до 55 лет занимавшийся исключительно наукой, во время всеобщего общественного возбуждения неожиданно, как всеми уважаемый человек, был избран депутатом Генеральных штатов от Парижа. Там он стал их президентом, а после преобразования их в Учредительное собрание был избран депутатами первым президентом этого первого французского парламента. После взятия Бастилии был назначен мэром Парижа, и обязанности свои исполнял с неподкупной честностью. Вооруженный разгон сторонников республики с многочисленными жертвами сразу уронил авторитет Байи в глазах парижан — и он отказывается продолжать свою «революционную» карьеру. Отказавшись от должности столичного мэра он уехал в деревню подальше от Парижа. Но Париж его вспомнил в 1793 году. В разгар Большого террора он был якобинцами арестован, привезен в столицу, где ему отрубили голову.
Антуан Барнав
1761-1793
К 1789 году Барнав уже получил известность как противник абсолютизма, как активный сторонник реформирования политической системы Франции. Избранный в Генеральный штаты, молодой адвокат сразу же оказался в гуще бурных, невиданных прежде событий и быстро оказался одним из наиболее популярных вождей начавшейся революции. Он был великолепным оратором, соперничать с которым мог только Мирабо («на важных заседаниях Национального Собрания оставляют всегда на десерт речь Барнава, и после него дебаты прекращаются»). Он был основателем Якобинского клуба, написал его устав, но когда в нем верх стали брать радикалы, Барнав вышел из этого клуба, основав Клуб фельянов.
«В настоящий момент все должны чувствовать, что общий интерес заключается в том, чтобы революция остановилась. Те, которые потерпели от революции должны сказать себе, что невозможно заставить её повернуть обратно и что поэтому… ничего более не остается, как её укрепить; те же, которые революцию совершили и которые её хотели, должны признать, что она достигла своего предела и что благо и слава их родины требуют, чтобы она не продолжалась далее».
Когда в конце 1791 года, приняв Конституцию, Учредительное собрание завершило свою работу,»под занавес» был принят закон, запрещающий его депутатам избираться в новое Законодательное собрание. Барнав побывал на приеме у короля и уехал к себе в Гренобль, где отошел от политической деятельности. Но через полгода, когда после штурма королевского дворца, были найдены документы, говорившие о сотрудничестве Барнава с королевской семьей, его арестовали. Если за попытки Мирабо руководить королем его прах был выброшен из национального Пантеона, то Барнав оказался в руках новых правителей Франции живым. Его полтора года таскали по тюрьмам, пока не обезглавили в страшную осень Большого террора 1793 года.