«По мнению Токвиля, свобода объединения в организации являлась «самым естественным правом человека после права на самостоятельную деятельность. Поэтому право объединяться представляется мне почти столь же неотъемлемым, как и личная свобода», – писал он. И в Америке это право использовалось лучше, чем где бы то ни было в мире, притом для достижения самых разнообразных целей.

«Если что-либо задерживает уличное движение, соседи непременно образуют совещательный орган, который и устраняют причину затруднений еще до того, как официальные власти примут соответствующие меры», – писал он.

За последние сто пятьдесят лет не произошло значительных изменений в этой склонности американцев к организации. …

Несметно число организаций в Америке, и оно продолжает расти. Сфера их деятельности охватывает весь спектр существующих в стране интересов и возникающих у нас конфликтов. Приведем названия некоторых из многочисленных организаций, указанных в «Энциклопедии ассоциаций» за 1977 год.

Торговые, деловые и коммерческие организации: «Фонд наименования товаров», «Американская ассоциация импортеров сыра», «Профессиональная ассоциация агентов – распространителей товаров по почте», «Американская вертолетная ассоциация», «Ассоциация изготовителей галстуков-бабочек», «Институт применения асфальта», клуб под названием «Кроты» (объединяющий строителей туннелей, метрополитена, канализационных сетей, фундаментов, морских, подводных и других крупных сооружений).

Сельскохозяйственные организации и товарные биржи: «Международная организация фермеров по использованию авиации», «Национальная ассоциация рождественских елок», «Американский институт льна», «Национальный совет по аллигаторам», «Защитники бобров», «Друзья морской выдры», «Фонд владельцев птицефабрик в прериях», «Американская ассоциация производителей красной смородины», «Североамериканский совет по чернике», «Национальный совет по земляным орехам», «Совет производителей свинины».

Юридические, правительственные, государственные и военные организации: «Национальная конференция судей по банкротствам», «Конференция контрольных советов похоронных служб Соединенных Штатов», «Американская академия адвокатов по вопросам брака», «Национальная конференция контролеров торговли спиртными напитками в штатах», «Ассоциация главных старшин военно-морского флота».

Научные, инженерные и технические организации: «Американская ассоциация инженеров хлебопекарной промышленности», «Национальное общество пищевых приправ», «Американский комитет по изучению метеоритов», «Ассоциация специалистов по производству прохладительных напитков».

Организации в области культуры: «Национальное общество крытых мостов», «Общество реставрации старых мельниц», «Американское общество по содержанию каналов», «Общество созидательного анахронизма» (так называет себя объединение специалистов по истории средних веков), «Американская гильдия любителей английских колокольчиков», «Ассоциация старых поселенцев и хлеборобов Среднего Запада» и др.

Братства: «Родные сыновья золотого Запада», «Почетный орден голубого гуся», «Международный орден взаимного поиска». …

Способности и стремление американцев к организации находят применение в добровольных пожарных командах, на что не мог не обратить внимание Токвиль. В наши дни в Америке существует 22 тыс. пожарных команд. Из них только 1800 состоят из персонала, получающего полную заработную плату, остальные же 20200 команд целиком или частично состоят из добровольцев. Хотя пожарные команды стали возникать еще во времена образования Соединенных Штатов, особенно большой рост их численности происходил после Второй мировой войны. В этот период они начали приобретать многие общественные и близкие к политическим функции вдобавок к своим прямым задачам по борьбе с пожарами и их предупреждением»;

«Деятельность правительственных органов обычно не пользуется доверием. Еще до того, как проводятся выборы, возникают организации, призванные оказывать влияние на правительство»

Юджин Маккарти (сенатор США, общественный активист, поэт)

Думается, Курс этот лучше было бы назвать несколько иначе, поменяв местами приоритеты — «История мировой цивилизации и Россия». Хотя бы потому, что место нашей страны в мире, несмотря на ее былые мировые претензии и все наше нынешнее самомнение, весьма скромное — и в прошлом, и в настоящем, да, похоже, и в весьма отдаленной перспективе.

Необыкновенно интересны и древние китайская, индийская, исламская цивилизации, потенциал которых в мировой истории, наверняка, полностью еще не раскрыт, но в центре нашего повествования находится Западная христианская цивилизация, которой уже две с половиной тысячи лет. И не только потому, что она — никуда от этого не деться — наша цивилизация, а еще и потому, что именно она в последние три века вырвалась в безусловные мировые лидеры буквально во всем, определяя для всех остальных свое видение жизни, свои моральные установки, свою культуру, свои технологии.

Начав свой особый путь примерно с пятого века до «нашей эры», наша цивилизация перебирала и активно опробывала самые разнообразные формы правления, постоянно создавала все новые формы культуры, становившиеся тканью жизни все новых поколений. Именно здесь впервые были произнесены невероятные, немыслимые слова, решительно обновившие Западную цивилизацию — именно из них выросли моральные принципы, осознавание, освоение, усвоение которых европейцами длится уже третье тысячелетие, и которые стали краеугольными камнями нашей цивилизации.

Христианство поставило каждого отдельного человека перед выбором, отвертеться от которого не представляется возможным — под страхом Страшого суда и вечных посмертных мук он должен выстроить свою жизнь в соответствии с Божьим замыслом. Но даны ему только общие принципы жизни, в остальном же он должен действовать самостоятельно, сообразуясь с той божественной искрой — совестью — которую Творец изначально заложил в каждого человека. Это задача невероятной сложности и трудности. Христианин может лишь приблизиться к идеалу, зримо воплощенному Иисусом, — неустанно совершенствуясь, испытывая и закаляя свою душу. Человек постоянно должен находиться в поиске истины под дамокловым мечом Страшного суда и Ада. Так веками формировался, выковывался характер европейца-христианина.

Нам хочется, чтобы вы хоть немного осознали потрясающее богатство и разнообразие нашей Западной цивилизации, необыкновенную интенсивность, «спрессованность» ее истории, порождающую все новые и новые события и идеи. Нам очень хочется, чтобы вы в полной мере оценили страсть, анализ, интуицию западных мыслителей, неустанно искавших ответы на загадки человеческой жизни и окружающей природы, гениальные прозрения которых меняли мир. Ну, или хотя бы, как минимум, чтобы вы прониклись хоть толикой уважения к поколениям западных людей, придумавших бесчисленное множество интересных и полезных вещей, создавшим тот материальный мир, в котором мы все сейчас живем — от высадки на Луну до пепифакса в наших сортирах — без которых давно уже невозможно представить жизнь человека ни в одном уголке мира, в том числе и в России.

Мы столь суровой — христианской — школы не проходили. Разгромленная кочевыми народами Русь, с 13 века надолго, очень надолго выпала из семьи европейских народов. Она сумела сохранить свою не так уж давно приобретенную веру, традиции восточной Церкви также разгромленной Империи ромеев — но только как традиции, как комплекс обрядов, как набор непреложных догм, не одухотворенных пламенной страстью и интеллектом столпов византийского православия. И в переломные для Европы века (16-17 вв.), во времена яркого фанатизма, необыкновенного обострения религиозных чувств и безумных жестокостей войн за веру мы были слишком далеко, чтобы участвовать в этих борениях.

Русское государство, возродившееся на глухой окраине Европы, едва ли замечало из своего далека эти судьбоносные для Запада войны за веру и уж точно не желало вникать в суть всех этих равно для него «еретических» свар католиков с разнообразными протестантами. У нее были более насущные цели — «переварить» осколки развалившейся Орды, вобрать их в себя, наследовать ее силу и умение править обширными и редконаселенными пространствами. И цели эти были достигнуты, — к концу 18 века на севере Евразии, выплеснувшись даже в Америку, широко раскинулась колоссальная по площади и протяженности, хоть и малонаселенная, но невообразимо огромная империя.

Поиски путей организации общества в нашей цивилизации привели к началу третьего тысячелетия Запад и Восток Европы к весьма различным, даже противоположным результатам. Если на Западе прочно установилась либеральная демократия, то на Востоке до сих пор продолжает существовать практически неограниченная Власть Государства/Системы, которая в начале нового тысячелетия вновь задавила, тщательно затоптала едва проклюнувшиеся ростки самоорганизующегося общества.

Россия, безусловно, тоже часть Западной цивилизации, но мы — самая дальняя, самая восточная ее окраина — всегда, начиная с монгольского разгрома, занимали в ней довольно своеобразное место. «…Единый, могучий Советский Союз!» пелось в нашем старом гимне — а все «могучество» его состояло только и исключительно в военной силе. Все же остальное, нужное людям, что составляло их жизнь — от скрепки до швейной машинки, от карандаша до автомобиля, от лифта до экскаватора — было придумано и создано не нами, а той цивилизацией, рядом с которой мы веками жили, соками которой питались — и при царях, и при большевиках, и при Путине (и при ком там еще следующем?).

Специфическая часть Западной цивилизации, наше Отечество, всегда обладало удивительной способностью, практически ничего самостоятельно не придумывая, перенимать у своих западных соседей их изобретения, их технологии, секреты производства и инструменты, их знания и умения, их способы организации и ведения дел, их научные разработки и теории. Началось все это с первых пушек и возведения Кремля, продолжилось закупками бумаги для переписывания заново собственных летописей, своей истории, «полками иноземного строя» с наймом их офицерского состава, массовыми приглашениями западных ремесленников и закупками западного оружия и заканчивалось масштабным добыванием западных «атомных» секретов.

В 20 веке, выморив миллионы своих соотечественников, Россия-СССР в невиданном объеме и с невиданной скоростью по западным технологиям и с помощью западных специалистов выстроила у себя мощнейшую военную индустрию, и, используя достижения лидеров своей цивилизации, попыталась радикально свернуть ее ход по собственному разумению. На последний решающий рывок к мировому господству у полунищей страны с огромной военной машиной сил не хватило, а выдержать многолетнее противостояние с объединенным Западным миром в «холодной» войне шансов не было.

Технологически Запад ушел далеко вперед, и созданная неимоверным напряжением всех сил страны военная индустрия была уже не в состоянии обеспечивать былые глобальные замыслы. Танковые армады, готовившиеся смести с лица земли Западную цивилизацию, оказались годными лишь в переплавку; громадный же арсенал сверхдорогих ядерных ракет был способен только устрашать воображаемого «вероятного противника», чтобы он не лез в наши дела со своими «правами человека» — решиться же применить его было и остается равносильным самоубийству.

Открытое принципиальное историческое противостояние с Европой и США к концу 20 века, закончилось  — силы оказались слишком неравны. И теперь встает вопрос о том, как нам, России, жить дальше.

Внутри страны мы худо-бедно устроились, но говорить о том, что в каком-то будущем мы сможем жить как западноевропейцы, так вопрос даже не стоит. Наш предел — быть где-то в пятом десятке стран по любым рейтингам уровня и качества жизни. Да, собственно, когда ж было иначе? Ведь несмотря на всех наших миллионеров с миллиардерами и ракеты со всеми их боеголовками, несмотря на продолжающиеся потуги выглядеть «крутыми» и влезать во все мировые дела, мы — страна небогатая и с возможностями весьма ограниченными.

Это стало особенно заметно на фоне новой научной и технологической революции, которая началась и стремительно раскручивается прямо сейчас, на наших глазах, когда Мировая Паутина объединила интеллектуальные силы Запада в решении невиданных доселе задач буквально во всех областях. Вскочить на подножку этого стремительно уходящего поезда нам не удалось, мы отстали от него «навсегда» и, похоже, так и останемся лишь потребителями западных технологий.

Так что же будет дальше?

В мире «золотого миллиарда», в котором превыше всего ценится интеллект, сложная и суперсложная работа, Россия осознанно выбрала свою «нишу» — она поставляет Западу сырье (нефть, газ, уголь и металлы). Выбор вполне традиционный и разумный, поскольку отечественное производство может создавать изделия для внутреннего потребления, но не слишком конкурентоспособно за пределами страны, а извлекаемые из ее недр полезные ископаемые, поставляемые на мировой рынок, в состоянии кормить Россию еще долгие десятилетия.

Такой выбор отразился и на массовом сознании. Население в огромном своем большинстве ностальгирует по «золотым» временам «брежневского застоя», всеобщей стала потребность в общественном «спокойствии» и «стабильности», которую с готовностью и избытком удовлетворят Власть. Такая Россия вполне и надолго удовлетворяет не только нас самих, но и наших западных партнеров, уже окончательно потерявших к нам доверие, но по-прежнему, хоть и в убывающих масштабах, нуждающихся в нашем сырье.

Общественные катаклизмы в будущем в России возможны. Произойдут они, если мировые цены на энергоносители, как это уже бывало, очень сильно понизятся. Очередная общественная «замятня», вне зависимости от ее лозунгов, по сути, будет общественным столкновением по поводу более «справедливого» дележа нефтегазовых доходов. Они могут привести к смене власти, к руководству страной вполне могут придти совсем новые люди, поначалу не столь коррумпированные, но такие события, по-прежнему, вряд ли затронут «основной инстинкт» народа России.

Впрочем, продвинутой частью населения при этом наверняка будут выдвигаться требования коренного изменения взаимоотношений Власти и общества. И, как это бывало и раньше, большинство населения, в конечном итоге, скорее поддержит привычный, проверенный временем вариант Государства/Власти/Системы, нежели решится пуститься в дальнейший путь по бурным волнам современной демократии.

Ну, и хватит пока на этом. Самое время вновь вспомнить присловие средневековых монахов: «Больше наговоришь — больше нагрешишь»…

Библейское чудовище, поражающее огромностью своих размеров и мощью:

Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. Кто может открыть верх одежды его, кто подойдёт к двойным челюстям его? Кто может отворить двери лица его? круг зубов его — ужас; крепкие щиты его — великолепие; они скреплены как бы твёрдою печатью; один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними; один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются.

«Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. Кто может открыть верх одежды его, кто подойдёт к двойным челюстям его? Кто может отворить двери лица его? круг зубов его — ужас; крепкие щиты его — великолепие; они скреплены как бы твёрдою печатью; один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними; один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются.

Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его? Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его… От его чихания показывается свет; глаза у него как ресницы зари; из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры; из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас. Мясистые части тела его сплочены между собою твёрдо, не дрогнут. Сердце его твёрдо, как камень, и жёстко, как нижний жернов.

Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса. Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копьё, ни дротик, ни латы. Железо он считает за солому, медь — за гнилое дерево. Дочь лука не обратит его в бегство; пращные камни обращаются для него в плеву. Булава считается у него за соломину; свисту дротика он смеётся.

Под ним острые камни, и он на острых камнях лежит в грязи. Он кипятит пучину, как котёл, и море претворяет в кипящую мазь; оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою. Нет на земле подобного ему; он сотворён бесстрашным; на всё высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости».

Книга Иова

Своеобразие России в ряду европейских стран, ее особое место в Западной цивилизации начало постепенно определяться с распадом Орды, когда Московия, расширяя  свои азиатские пределы, начала замещать собой своего бывшего ослабевшего сюзерена, пропитываясь чисто азиатскими представлениями о характере власти. В итоге во всем народе за полтысячелетия выковалось, до сих пор передающееся из поколение в поколение «с молоком матери», убеждение о том, что Власть от веку  существует сама по себе и для себя, что она прочна, как железо, и неизменна в веках, какими бы словесами она ни прикрывалась — «царское самодержавие», «диктатура пролетариата» или «суверенная демократия».

Спрашивать с нее за то, что она делает, бессмысленно, — она вне человеческого разумения, и контролировать этого Левиафана  — Власть/Государство/Систему — не в силах человеческих. Она абсолютна, неизменна, неотменима и неподвластна человеку, она провозглашает, что она — обязательное условие самого существования народа, нации. Задаваться вопросами о правоте или неправоте Власти/Государства/Системы, о цене и жертвах ее господства — кощунство, ибо она не предполагает критического к себе отношения. Человека, усомнившегося в праве Власти/Государства/Системы господствовать над интересами общества и людей, при молчаливом одобрении большинства просят либо заткнуться, либо следовать «на выход с вещами». Критика Власти доступна только самой Власти.

К новому веку Власть/Государство/Система в России окончательно превратилось в единую — закрытую и сплоченную — корпорацию. В центре и во главе ее стоит тщательно охраняемый и превозносимый всей мощью пропагандистской машины вождь, в руках которого сосредоточено управление, прежде всего, системой государственной безопасности, армией и военизированными формированиями.  Нет и не может быть никаких отдельных от Власти самостоятельных производственных и финансовых корпораций — огромные или просто большие состояния формируются также здесь, и контролируются также из центра Власти. Судебные, законодательные, управленческие, пропагандистские органы работают скоординировано, жестко направляясь из единого центра.

Либерализм утверждает, что нет ничего более важного на свете, чем человек, отдельная человеческая личность. У каждого человека есть некоторые права. Они никем не пожалованы, они не завоеваны в борьбе. Они просто есть — от рождения, по праву рождения, по самому факту появления человека на свет. Это права неотъемлемые, то есть, такие, которые никто не  может отнять. Они даны для того, чтобы человек прожил весь отпущенный ему срок, причем так, как он считает нужным и правильным. Они так и называются — права человека.

Их в западном обществе накопилось уже немало, но все они по-прежнему сводятся к двум основным, базовым, корневым правам: человек имеет право на жизнь и на свободу.

Это значит, что для всех — и для другого человека, и для организации, и для государства — отдельная личность неприкосновенна. Никто не может человека лишить жизни, заставлять человека менять свои убеждения, верования и жизненные принципы.

Это значит, что любая ненасильственная деятельность — свободна. Никто не имеет права ее пресекать ни по каким соображениям — ни по соображениям общественной безопасности, ни заботясь о его же здоровье или даже жизни, если она, его деятельность, не наносит вреда другим людям.

Это — взгляды либерала в их максимальном, конечном выражении. Не надо думать, что они воплощены в жизнь даже в самых либеральных обществах. До этого еще далеко. Но цель их наиболее полного осуществления — поставлена.

При их реализации в различных жизненных обстоятельствах возникает великое множество сложностей, вопросов, проблем, нестыковок. Над их разрешением постоянно работают юридические и судебные системы различных стран. Возникающие коллизии медленно, но верно, «переваривает» массовое общественное сознание.

Но либерал не задается вопросом, какая экономическая или политическая система в принципе лучше всех осуществит соблюдение этих прав. Были времена, когда монархи или диктаторы стояли на страже прав человека в противовес большинству своих подданных — всякое бывало в истории. Сейчас в обществах западного типа окончательно укрепилось убеждение, что лучше всего, надежнее всего эти права обеспечивает демократическая политическая система. Но, повторяем, этот вопрос — не к либералу.

————————

Этот вопрос — к демократу. Демократ убежден, что источником власти является народ —  и все, кто осуществляет власть, должны быть избраны. Его идеалом является всеобщее избирательное право для всех граждан страны вне зависимости от их имущественного состояния, образования и пола.

Однако опыты введения такой избирательной системы выявили очень серьезную проблему: люди, вполне демократически избранные в органы власти, использовали полученные ими возможности для того, чтобы остаться в этой власти гораздо дольше установленного срока, а желательно — пожизненно, да еще и детям и внукам ее передать. Демократия постоянно «срывалась», «соскальзывала» в диктатуру.

Для того, чтобы исключить подобное развитие событий, система республиканской власти была модернизирована. Власть была разделена на независимые друг от друга, следящие друг за другом и ограничивающие друг друга ветви — законодательную, исполнительную и судебную, каждая из которых могла заблокировать решения остальных.

Выборы в каждую из ветвей были разнесены по времени, чтобы лучше учитывать изменяющееся настроение общества и чтобы в разных ветвях власти были разные политические силы.

Особое внимание начали уделяться меньшинству, оппозиции правящим партиям — она всегда была готова сменить их у «руля».

Принятие решений было обставлено бесчисленными процедурами, — система работала медленно, но зато ее решения оказывались всесторонне обсужденными и со всех сторон выверенными.

В особо защищенное положение была поставлена свободная пресса, следящая сразу за всеми ветвями власти. Совершенно свободно стали действовать бесчисленные общественные организации — форма самоорганизации населения — в целом составляющие «гражданское общество».

————————————

Соединение либерализма и демократии осуществилось в конституциях. В них были зафиксированы основные права человека — и любая власть потеряла возможность их нарушать (обращение в конституционный суд приводит к отмене решения исполнительной, законодательной и судебной власти, пусть даже и пользующееся всенародной поддержкой, но ограничивающее основные права отдельных граждан).

Жизнь в обществе, которое было организовано таким образом, воспитывала и саму власть, и население — поколение за поколением, — и, в конце концов, ее приняли практически все. Тем более, что в таком «инкубаторе», как выяснилось, любой бизнес, производство, наука, культура развивались в наиболее комфортных условиях, и не снившихся странам с авторитарными режимами власти.

Общество, живущее таким образом, получило название «либеральная демократия».

Ордынское иго продержалось на Руси примерно десять поколений (с батыева разгрома середины 13 века до «стояния на Угре» в середине 15 века).