В Хартии ООН, принятой в 1945 году, впервые в истории были зафиксированы общие принципы, на основе которых предполагалось строить новую систему международного права. Главным из них стал принцип уважения к правам человека – все государства, вступавшие в ООН, обязаны были заявлять, что они признают безусловную ценность каждой личности и недопустимость нарушений ее основных прав, какими бы целями это ни оправдывалось. Таким образом, либеральные ценности, сформировавшиеся в недрах европейской цивилизации, впервые были объявлены общечеловеческими.
Однако в ту же Хартию ООН по настоянию ряда государств внесли положение о том, что соблюдение прав человека является внутренним делом каждой страны. Кроме того, сама Хартия (как и принятая спустя три года Всеобщая декларация прав человека) была не международным договором, обязательным для исполнения, а лишь «объявлением о намерениях», поэтому она не могла использоваться, как юридическое обоснование каких-либо санкций мирового сообщества против нарушителей заявленных принципов. И реально в ООН не было единодушия по этому вопросу – большинство государств на планете были весьма далеки от либеральной демократии и действительного уважения к «общечеловеческим ценностям».
Поэтому действительное сближение политических систем на основе общих ценностей началось не в планетарных, а в гораздо более узких масштабах. В 1949 году десять западноевропейских государств [Франция, Великобритания, Ирландия, Италия, Дания, Нидерланды, Норвегия, Швеция, Бельгия, Люксембург] создали Совет Европы, который в следующем году принял «Европейскую конвенцию о защите прав и основных свобод человека» – прототип общеевропейской конституции. Этот документ был уже не декларацией, а обязательным для исполнения международным договором. Таким образом, вошедшие в Совет Европы государства договорились между собой, что права отдельного человека выше, чем суверенитет нации, и их нарушение не может быть «внутренним делом» какого-либо правительства и поддерживающего его народа. Каждое государство согласилось привести все свои внутренние законы в соответствие с общеевропейскими; если же между ними сохранялось противоречие, то национальные суды были обязаны руководствоваться общеевропейской нормой.
Следить за исполнением Конвенции поручили специально созданным органам. Европейская комиссия по правам человека получила право собирать информацию о нарушениях прав в любом из государств, вошедших в Совет Европы, и проводить собственные расследования таких фактов. Окончательные решения и приговоры «провинившимся» государствам доверили выносить Европейскому суду по правам человека, обосновавшемуся во французском городе Страсбург.
- 2001 Проблемы развития, борьба с бедностью, продовольственная безопасность, проблема ратификации Киотского протокола, ядерное разоружение, роль неправительственных организаций, ситуация на Балканах и Ближнем Востоке.
- 2002 Помощь развивающимся странам Африки, борьба с терроризмом и укрепление роста мировой экономики, обеспечение безопасности международных грузов.
- 2003 Экономика, устойчивое развитие, а также безопасность и борьба с терроризмом.
- 2004 Вопросы мировой экономики и безопасности, ситуация в Ираке и на Ближнем Востоке, отношения России и Японии, проблемы свободы слова.
- 2005 Глобальные изменения климата и помощь беднейшим странам Африки.
- 2006 Энергетическая безопасность, демография и образование, укрепление и расширение сотрудничества по борьбе с терроризмом. Ситуация на Ближнем Востоке.
- 2007 Борьба с глобальными изменениями климата и помощь беднейшим странам Африки
- 2008 Борьба с ростом цен на продовольствие и топливо, а также с инфляцией в целом.
- 2009 Глобальный мировой экономический кризис 2008—2009 гг.
- 2011 Гражданская война в Ливии. Проблемы энергетики и изменение климата, продовольственная безопасность и питание, преобразования в экономике Афганистана, перемены на Ближнем Востоке и в Северной Африке.
- 2012 Продовольственная безопасность.
- 2013 Уклонение от уплаты налогов, прозрачность международных финансовых потоков, гражданская война в Сирии.
Впервые идея микроскопа, состоящего из нескольких линз, появилась в 16 веке, тогда же ремесленники научились изготавливать такие линзы. Но были первые микроскопы скорее любопытной игрушкой — предельное увеличение их было всего двадцатикратным. Прорыв в микроскопии произошел спустя полтора века.
Из Голландии в недавно созданное английское Королевское общество (так до сих пор называется британская Академий наук) вдруг стали приходить письма от никому неизвестного бюргера из Дельфта. В них он рассказывал, что, поглядев на каплю воды в самодельную линзу, он увидел огромное количество ранее неизвестных «зверюшек» — «Самое мелкое из этих крошечных животных в тысячу раз меньше глаза взрослой вши». Под письмами стояла подпись — Антони ван Левенгук.
Родившийся в 1632 году Антони рано потерял отца (корзинщика и пивовара), мать отправила его в Амстердам учиться на бухгалтера, но он быстро от учения сбежал и поступил продавцом в галантерейную лавку. Возвратившись в родной Дельфт, он купил лавку, женился и двадцать лет прожил безвестно. Мы знаем лишь о том, что родилось у них пятеро детей, но все они умерли в млоденчестве, а потом скончалась и его жена…
Но знаем мы еще и о том, что прочитал он одну «ученую» книжку про наблюдения через сильную лупу — и решил сам попробовать посмотреть на мир через нее. Левенгук был уже солидным, уважаемым в городе человеком, которому как-то не пристало заниматься «постонними глупостями», но природное любопытство, огромное желание «насытить, насколько возможно, свою страсть проникать в начало вещей» пересилило — он начал пытаться делать собственные увеличительные стекла. Вскоре он достиг в этом деле, требующем упорства, необыкновенного терпения и филигранного навыка, высот лучших европейских мастеров.
Но он пошел своим путем. В то время, как его коллеги-ремесленники пытались совместить в одном приборе разные линзы, он решил усовершенствовать одно-единственное стекло — настолько, чтобы оно позволило резко повысить увеличение. (Многолинзовые микроскопы, в конце концов, победили однолинзовые лупы, но чтобы превзойти степень увеличения левенгуковских стекол, оптикам понадобилось чуть ли не полтора столетия.) Линзы, которые он выделывал, шлифовал и вставлял в серебряные и золотые оправы были крохотными, размером с ноготь, надо было натренировать особый навык, чтобы что-то в них разглядеть — но они давали увеличение на порядок больше, чем любые тогдашние линзы. Они увеличивали крохотные площади наблюдений в 100-200, даже в 300 раз!
То, что Лененгук увидел через свой микроскоп поразило его, как громом. Оказалось, что буквально у нас под ногами, в воде и в воздухе, в нас самих — повсюду! — существует мир крохотных живых существ, что все нас окружающее буквально кишит мирриадами и мирриадами самых удивительных «зверюшек» («В полости моего рта их было, наверное, больше, чем людей в Соединенном Королевстве»). Он увидел это в 1677 году, он сделал величайшее открытие, которое повлияло не только на медицину и биологию, но и на все другие науки — он открыл мир микробов.
В каплях загнивающей воды Левенгук видел мирки, кишащие всевозможными живыми существами — и разнообразие этих изумительных созданий было просто невообразимым: некоторые из них постоянно меняли свою форму и выпускали с разных сторон какие-то щупальца, у других были длинные хвосты, которыми они загребали воду, третьи закручивались наподобие штопора. Странные эти существа — палочкообразные, спиралевидные, шарообразные, со всевозможными отростками и ресничками, размером в несколько тысяч раз мельче самых крошечных насекомых — двигались, сталкивались, гонялись друг за другом, пожирали друг друга; на глазах ошеломленного наблюдателя разыгрывались настоящие жизненные драмы, и все это — в одной капле воды.
Микроскоп Левенгука с увеличением в 300 раз
Ученый мир был взбудоражен. Не все смогли вместить в себя такую революцию, слишком сильным было впечатление. Один известный голландский исследователь насекомых, заглянув в микроскоп, пришел в такой ужас, что несколько повредился в уме. Будучи уверенным, что увидел нечто запретное, то что Создатель хотел скрыть от людского взора, он немедленно сжег все свои рисунки, все свои записи и с тех пор прекратил всякие научные изыскания.
Реакция британских ученых была иной. Они не могли поверить письмам и рисункам Левенгука и прислали через Ла-Манш целую делегацию, чтобы собственными глазами оценить масштабы открытия. Пораженные увиденным, они приняли лавочника с необычным «хобби» в действительные члены Королевского общества, в свой круг самых известных и уважаемых ученых (несмотря даже на то, что он не знал латыни — для Левенгука сделали исключение).
Английские ученые не ошиблись — Левенгук на протяжении всей своей долгой жизни (а прожил он до девяноста лет, пятьдесят из которых занимался микроскопией), забросив все остальные дела, описывал и зарисовывал самые разнообразные микроорганизмы, их он открыл более двухсот — бациллы, кокки, спириллы, нитчатые бактерии. Он впервые увидел кровеносные капилляры, соединяющие артерии и вены, увидел, что кровь, которая по ним течет, состоит из крошечных кровяных телец, он впервые увидел и подробно описал сперматозоиды в семенной жидкости — те маленькие клетки с хвостиками, которые, внедряясь в яйцеклетку, оплодотворяют ее, в результате чего возникает новый организм.
И обо всех своих наблюдениях он подробнейшим образом сообщал в Королевское общество. Все эти письма были при его жизни изданы многотомными собраниями и на голландском, и на латыни.
После Левенгука никому не удавалось изготовить лупы такого же качества изображения. Технология изготовления его великолепных стекол так и осталась неизвестной, как и то загадочное обстоятельство, что он правильно описывал некоторые детали увиденного, которые требовали увеличения до 500 раз.
Левенгук стал всеевропейской знаменитостью. Русский царь Петр в ходе «великого посольства» специально заехал в Дельфт, чтобы с ним познакомиться и посмотреть на его «зверюшек» (один из его микроскопов он увез с собой в Россию). Приехал к Левенгуку и Джонатан Свифт — посмотрев на то, что делается в «маленьком» мире, он написал своего «Гулливера в стране лилипутов».
Левенгук до смертного часа оставался верен своей Академии. Даже умирая, он слабеющим голосом диктовал ученику последнее свое письмо в Королевское общество, — в подробностях описывая процесс угасания жизни в своем теле…
Для освободившихся от испанцев протестантских Нидерландов 17 столетие стало поистине «золотым веком». Степень личной свободы и защищенности личности были здесь, пожалуй, наивысшими в тогдашней Европе. Вероятно, поэтому крохотная на карте континента, не имевшая каких-либо ресурсов страна стремительно выбились в европейские лидеры. Общественное мнение поощряло инициативу и активность в самых разных областях. Расцвело ремесленное производство, торговля, науки и искусства.
Великий философ, ученый Ренэ Декарт, бежавший из Франции в Нидерланды от преследований иезуитов и проживший там два десятка лет, писал: «Какое можно было бы избрать другое место в остальном мире, где можно было бы так же легко, как здесь, найти все жизненные удобства, где можно было бы спать с меньшим беспокойством, где бы всегда были наготове армии для вашей охраны, где отравление, клевета, предательство были бы неизвестны?«.
Обыкновенный, по сути, грабеж, но одухотворенный мало-мальски подходящей к случаю идеей, получил звучное и гордое имя — ЭКСПРОПРИАЦИЯ.
КОНФИСКАЦИЯ — это когда у вас по решению власти отбирают то, чем вы владеете.
НАЦИОНАЛИЗАЦИЯ — это когда отобранное или выкупленное у вас имущество присваивается государством, становится государственной собственностью.
А когда земля, дома и другие материальные ценности отдаются в распоряжение городских органов власти, такая операция называется МУНИЦИПАЛИЗАЦИЯ.
В 1968 году фотограф решил зафиксировать реакцию нью-йоркцев на появление на улицах их города смешанной пары, белого мужчины и женщины-афроамериканки, явно находящихся в близких отношениях. Его помощники демонстративно прошлись по Манхеттену «под ручку», а камера снимала окружающих их людей…
«В 1192 году, во время последних попыток христиан удержаться в Палестине, Тевтонский орден рыцарей Богородицы получил окончательное утверждение. Новые рыцари носили черную тунику и белый плащ с черным крестом на левом плече; кроме обыкновенных монашеских обетов они обязывались ходить за больными и биться с врагами веры; только немец и член старого дворянского рода имел право на вступление в орден. Устав его был строгий: рыцари жили вместе, спали на твердых ложах, ели скудную пищу за общею трапезой, не могли без позволения начальников выходить из дому, писать и получать письма; не смели ничего держать под замком, чтоб не иметь и мысли об отдельной собственности; не смели разговаривать с женщиной. Каждого вновь вступающего брата встречали суровыми словами: «Жестоко ошибаешься, ежели думаешь жить у нас спокойно и весело; наш устав — когда хочешь есть, то должен поститься; когда хочешь поститься, тогда должен есть; когда хочешь идти спать, должен бодрствовать; когда хочешь бодрствовать, должен идти спать. Для Ордена ты должен отречься от отца, от матери, от брата и сестры, и в награду за это Орден даст тебе хлеб, воду да рубище».