«…Я избрал себе не НСДАП, а принял сторону Гитлера, с первой встречи покорившего и больше уже не отпускавшего меня. Сила его воздействия, сама магия его далеко не приятного голоса, чужеродность его скорее банального манерничанья, соблазнительная простота, с которой он подходил к нашим сложным проблемам, все это приводило меня в замешательство и очаровывало. О его программе почти ничего известно не было. Кажется, в эти месяцы моя мать увидела штурмовиков, марширующих по улицам Гейдельберга: видимость порядка во время хаоса, впечатление энергии в атмосфере всеобщей беспомощности не могло не завоевать и ее; во всяком случае она, не прослушав ни одной речи и не прочитав ни одной листовки, вступила в партию. Нам обоим это решение казалось нарушением традиционного семейного либерализма; во всяком случае, мы держали его в тайне друг от друга и от моего отца. Лишь спустя годы, когда я давно уже принадлежал к ближайшему окружению Гитлера, мы случайно открыли, что так рано выбрали один и тот же путь»
Национал-социалистический переворот в Германии
«Для Геринга хороши были любые средства, чтобы как раз во время войны пополнить свою художественную коллекцию. Теперь уже в три-четыре этажа в холлах и иных помещениях Каринхалле висели ценнейшие полотна. Когда же на стенах не осталось свободного места, он использовал для размещения картин потолок вестибюля. Даже на внутренней стороне полога над своим роскошным ложем он приказал укрепить изображение обнаженной женской фигуры в натуральную величину, изображавшей Европу»
Национал-социалистический переворот в Германии
«Какой представлял себе Гитлер государственную религию, можно было понять из частенько приводимого им рассказа делегации знатных арабов. Когда магометане, гласил этот рассказ, в VIII веке намеревались через Францию проникнуть в Центральную Европу, их натиск был отбит в сражении при Пуатье. Доведись же им тогда выиграть битву, мир был бы магометанским. Ибо победой они навязали бы германским племенам религию, которая своим лозунгом: «Мечом насаждать веру и подчинять ей народы» – была как по мерке скроена для германцев. По причине своей расовой неполноценности завоеватели не смогли бы надолго удержаться в борьбе против выросших среди суровой природы, а потому более сильных аборигенов, так что под конец мировую империю возглавили бы не арабы, а германцы, принявшие ислам.
Обычно Гитлер завершал свой рассказ следующим замечанием: «В том-то и беда, что мы исповедуем не ту религию. Почему бы нам не перенять религию японцев, которые считают высшим благом жертву во славу отечества? Да и магометанская подошла бы нам куда больше, чем христианство с его тряпичной терпимостью»
Национал-социалистический переворот в Германии
«Всеобщее удивление вызвали чешские оборонительные укрепления. К изумлению специалистов, пробные стрельбы по ним показали, что наше вооружение, которое должно было быть против них использовано, недостаточно эффективно. Гитлер сам поехал к бывшей границе, чтобы составить свое собственное мнение о подземных сооружениях, и они произвели на него сильное впечатление. Укрепления поразительно массивны, исключительно квалифицированно спроектированы и, превосходно, учитывая особенности ландшафта, углублены на несколько ярусов в горах: «При стойкой обороне было бы очень трудно овладеть ими, нам это стоило бы много крови. А теперь мы это получили, не пролив ни капли. Но одно ясно – я никогда не допущу, чтобы чехи соорудили бы новую оборонительную линию. И какая у нас теперь великолепная исходная позиция! Горы уже у нас за спиной, мы в долинах Богемии»
Европа на пороге новой войны. 1933-1939 годы
«Вечером 23 августа после того, как Геббельс прокомментировал сенсационное известие на пресс-конференции, Гитлер попросил связать его с ним. Он хотел знать реакцию представителей зарубежной печати. С лихорадочно блестящими глазами Геббельс сообщил нам услышанное: «Сенсация не могла быть грандиознее. А когда снаружи долетел звон колоколов, представитель английской прессы произнес: «Это похоронный звон по Британской империи». На эйфорически упоенного Гитлера это высказывание произвело самое сильное впечатление в этот вечер. Теперь он верил, что вознесся над самой судьбой»
Европа на пороге новой войны. 1933-1939 годы
«29 сентября из Москвы вернулся Риббентроп со второй московской встречи с германо-советским договором о границе и дружбе, которым закреплялся четвертый раздел Польши. За столом у Гитлера он рассказывал, что еще никогда не чувствовал себя так хорошо, как среди сотрудников Сталина: «Как если бы я находился среди старых партейгеноссен, мой фюрер!» …
Сталин казался, как рассказывал Риббентроп, довольным соглашением о границе, а после окончания переговоров собственноручно обвел карандашом на приграничной, теперь советской территории район, который он подарил Риббентропу под огромный охотничий заказник. Этот жест тут же вызвал реакцию Геринга, который не мог согласиться с тем, чтобы сталинская прибавка досталась лично министру иностранных дел и выразил мнение, что она должна отойти Рейху и, следовательно, ему, Имперскому егерьмайстеру. Из-за этого разгорелся яростный спор между обоими господами-охотниками, окончившийся для министра иностранных дел тяжелым огорчением, так как Геринг оказался более напористым и пробивным…»
Союз диктаторов и Новый порядок в Европе. 1939-1940 годы
«Как-то за ужином в Рейхсканцелярии [1940 год] Гитлер сам себя взвинчивал до пьянящей ярости всеразрушения: «Вы когда-нибудь рассматривали карту Лондона? Он так плотно застроен, что достаточно одного большого пожара для уничтожения всего города, как это более 200 лет назад уже и было. Геринг берется массированным применением зажигательных бомб нового типа вызвать пожары в самых различных частях города. Повсюду пожары. Тысячи пожаров! Затем они сливаются в один огненный смерч. Идея Геринга совершенно правильная: осколочными снарядами тотального разрушения Лондона не достичь, а зажигалками – можно! Ну что они смогут со своими пожарными службами, когда это начнется?»
Союз диктаторов и Новый порядок в Европе. 1939-1940 годы
«Германия решительным образом отвергла демократическую идеологию… Национал-социалистическая революция ознаменовала собой полный разрыв с философией, питавшей Великую французскую революцию 1789 года. Последняя объявила основные права человека некой мистической данностью, торжественно утвердила равноправие и равенство мнений и, наконец, провозгласила высшей ценностью человеческий разум. Девиз «свобода, равенство и братство» как некий победоносный орел начал свой полет над завоеванным им цивилизованным миром. С точки зрения государственной политики он нашел свое внешнее выражение в виде западных демократий.
Физическая инерция и закон толпы привели к тому, что к демократической формуле присоединилась большая часть человечества.
Национал-социализм противопоставил этим ценностям силы, которые невозможно измерить в метрах или взвесить на весах, силы, которые нельзя осознать одним лишь разумом, – силы духа и крови! …
То, чего мы хотим и что является центральным моментом всех наших устремлений, – это духовное преобразование всей германской нации. Сделать из германского гражданина убежденного до самых глубин своего сердца национал-социалиста, преисполненного решимости бороться за претворение в жизнь своих убеждений, который станет отныне живой и беззаветно преданной опорой всему национальному сообществу – вот конечная цель, которую мы ставим перед собой»
Национал-социалистический переворот в Германии
Ах, какая была держава!
Ах, какие в ней люди были!
Как торжественно-величаво
Звуки гимна над миром плыли!
Ах, как были открыты лица,
Как наполнены светом взгляды!
Как красива была столица!
Как величественны парады!
Проходя триумфальным маршем,
Безупречно красивым строем,
Молодежь присягала старшим,
Закалённым в боях героям —
Не деляги и прохиндеи
Попадали у нас в кумиры…
Ибо в людях жила — идея!
Жажда быть в авангарде мира!
Что же было такого злого
В том, что мы понимали твёрдо,
Что «товарищ» — не просто слово,
И звучит это слово гордо?
В том, что были одним народом,
Крепко спаянным общей верой,
Что достоинства — не доходом,
А иной измеряли мерой?
В том, что пошлости на потребу
Не топили в грязи искусство?
Что мальчишек манило небо?
Что у девушек были чувства?
Ах, насколько всё нынче гаже,
Хуже, ниже и даже реже:
Пусть мелодия гимна — та же,
Но порыв и идея — где же?
И всего нестерпимей горе
В невозможности примирений
Не с утратою территорий,
Но с потерею поколений!
Как ни пыжатся эти рожи,
Разве место при них надежде?
Ах, как всё это не похоже
На страну, что мы знали прежде!
Что была молода, крылата,
Силы множила год за годом,
Где народ уважал солдата
И гордился солдат народом.
Ту, где светлыми были дали,
Ту, где были чисты просторы…
А какое кино снимали
Наши лучшие режиссеры!
А какие звенели песни!
Как от них расправлялись плечи!
Как под них мы шагали вместе
Ранним утром заре навстречу!
Эти песни — о главном в жизни:
О свободе, мечте, полёте,
О любви к дорогой отчизне,
О труде, что всегда в почёте,
И о девушках, что цветами
Расцветают под солнцем мая,
И о ждущей нас дома маме,
И о с детства знакомом крае,
И о чести, и об отваге,
И о верном, надёжном друге…
И алели над нами флаги
С чёрной свастикой в белом круге.
(2008 год)
Национал-социалистический переворот в Германии
«Мы – поколение, живущее на рубеже миров. Лишь проникнувшись этим сознанием, мы найдем в себе мужество для свершения необычайных, невиданных и неслыханных дел. И тогда мы не будем терзаться из-за того, что так много уже разбито и еще будет разбито; когда меняется мир, многое разбивается вдребезги… Суть мирового перелома в том, что Германии дарована милость вновь начать все сначала. У нее пока что есть силы – хватило бы только смелости и стойкости»
Национал-социалистический переворот в Германии
«Мы – революция на марше, та самая революция ХХ века, которая ниспровергнет основы современного общества и в корне изменит совокупный облик мира. Все, что вредит существующему порядку вещей, встречает у нас поддержку. И поскольку мы желаем катастрофы, к которой, по нашему глубокому убеждению, движется либеральное общество.., мы не только сами отказываемся вмешиваться в естественный ход событий, но по мере сил препятствуем вмешательству тех, кто мог бы отсрочить катастрофу. Словом, мы ведем политику катастроф, ибо лишь катастрофа, т. е. крах либеральной системы, расчистит путь к построению нового общества, которое мы именуем национал-социализмом»
Национал-социалистический переворот в Германии
«…Хотелось бы знать, к чему нам готовиться. Эпоха национал-социализма не кончилась. Не исключено, что она только начинается» (1999 год)
Национал-социалистический переворот в Германии
«…Рядом с марксистско-ленинской моделью тоталитаризма выросла похожая на нее, как близнец, национал-социалистическая модель. Правда, выкрашенная не в красный, а в коричневый цвет, но совсем такая же. А ведь Германия до войны 1914 года – не чета отсталой варварской России… А вот, кончилось тем же»
Построение тоталитарного государства в СССР
«…Наша страна сделала первое и мощное, полное успеха усилие за истинное равенство людей, первый шаг по пути социализма. Она начала планомерную, упорную и суровую борьбу за любовь людей друг к другу…»
Построение тоталитарного государства в СССР
«Весной 1932 года я окончил Военную академию имени М.С. Фрунзе в Москве. Вскоре ИККИ (Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала) направил меня в Китай. В общих чертах моя задача заключалась в том, чтобы в качестве военного советника помогать Коммунистической партии Китая в ее борьбе на два фронта: против японских агрессоров и против реакционного режима Чан Кай-ши.
Недели через две я, с австрийским паспортом в кармане, уже сидел в транссибирском экспрессе, который доставил меня на пограничную станцию Маньчжурия…
Поездом я доехал до Дайрена (ныне Далянь) [до русско-японской войны этот порт находился под российским контролем и назывался Дальний]. Наш состав охранялся японскими солдатами, так как с полей, засеянных гаоляном [кукурузой], по обе стороны Южно-Маньчжурской железной дороги, на поезда постоянно нападали китайские патриоты. Из Дайрена я пароходом отбыл в Шанхай…
Теперь Шанхай казался спокойным, но это спокойствие было обманчивым. Поддерживаемые международной полицией, ищейки Чан Кай-ши каждый день устраивали облавы… Они охотились за коммунистами. У тех, кого схватывали, был один выбор: предательство или смерть. В то время в Китае тысячи лучших партийных работников были обезглавлены, расстреляны или задушены. Уничтожались не только они, но и их семьи. Эти акции истребления начались в 1927 году, сразу же после… разгрома восстаний в Шанхае, Ухане, Кантоне и других городах, и проводились систематически, с неослабевающей силой…
Через несколько дней после приезда я связался с Артуром Эвертом, являвшимся в то время представителем Коминтерна при ЦК КПК. Его я хорошо знал по партийной работе в Германии. Несколько лет спустя он вместе со своей женой Сабо был арестован в Бразилии и зверски замучен. Кроме него в представительство входил русский товарищ, выдававший себя за эмигранта, – был работником ОМС (Отдел международных связей) и отвечал за безопасность и за все технические и финансовые вопросы, а также два американских товарища – от КИМ (Коммунистический Интернационал Молодежи) и Профинтерна (Интернационал красных профсоюзов)…
В конспиративном доме ЦК Эверт и я обсуждали с секретарями ЦК Бо Гу (Цинь Бан-сянь) и Ло Фу (Джан Вень-тянь) актуальные политические и военные вопросы. Оба они учились в Советском Союзе и прекрасно говорили по-русски… Позже появились Славин (Ли Цзу-шень) и Мицкевич (Шен Чжун-лян), которые в 1933 году вернулись из Советского Союза, а после ареста в 1934 году стали предателями.
Секретариат ЦК КПК в Шанхае поддерживал регулярную связь по радио и, при случае, с помощью курьеров с Исполкомом Коминтерна в Москве…
Примерно тогда же, весной 1933 года в Шанхай прибыл главный военный советник. Это был Манфред Штерн, или, как его называли, Фред. Во время войны в Испании он стал известен как генерал Клебер. Он добирался через Европу, Америку и Японию…»
Построение тоталитарного государства в СССР
«Мы ни на кого не похожи. Мы – партия, состоящая из людей, делающих невозможное возможным… и если партия этого требует, если для нее нужно и важно, актом воли сумеем в 24 часа выкинуть из мозга идеи, с которыми носились годами… Да, я буду считать черным то, что считал и что могло мне казаться белым, так как для меня нет жизни вне партии, вне согласия с ней. …Неужели вы думаете, что в великом мировом перевороте, в котором решающим фактором будет наша партия, я буду вне ее?»
Построение тоталитарного государства в СССР