Иногда выдается очень беспокойный период, когда одно за другим возникают вдруг какие-то осложнения, неожиданные события, которые спутывают тебе все карты, ломают устоявшийся порядок, вносят в жизнь хаос и непредсказуемость, вызывают душевное смятение. Чтобы из всех этих пертурбаций выйти с честью, требуется трезвая голова, быстрота реакции на быстро меняющуюся обстановку и точность ответных действий. (Применяется это слово лишь во множественном числе)
Это перевод с французского — nouveau riche («новый богач») (так же в позапрошлом веке их называли и по-русски — «скоробогач») — человек, внезапно и крупно разбогатевший, физически крепкий, малообразованный, богач-выскочка, напористый, нахрапистый, лишённый каких бы то ни было моральных запретов.
«В полевых битвах и при обороне городов полегли старые княжеские дружины, погибло древнерусское боярство. Пали в боях князья, которые не побежали перед татарами, а попытались дать им отпор.
Погибли все те, кто ограничивал власть князя — дружины, бояре, города. Выжившие князья набирали, вооружали и обучали новые дружины, но это были уже не прежние соратники, русские рыцари домонгольских времен, а военные «служебники», подданные князя, которые всецело от него зависели и с мнением которых князь мог уже не считаться. Место погибших бояр заняли новые землевладельцы, но это были уже не прежние самостоятельные и гордые аристократы, полноправные наследственные хозяева своих вотчин, а приближенные князя, получавшие земли по его милости. Обескровленные города были уже не в силах перечить княжьей воле, и вечевые привычки, традиции самоуправления постепенно сходили на нет.
Князья начали чувствовать себя полными самовластцами, а всех живших в их уделах — своими подданными. Но одновременно, в лихую годину нашествия, они полной мерой ощутили свою беспомощность перед превосходящей силой Степи. Они знали, что, хоть татары и схлынули с Руси, но они рядом, и нападение может повториться в любой момент. Батыево нашествие сломило гордые души большинства русских князей, и они, все больше подчиняя своих подданных, сами проникались покорностью перед всевластным ханом».
В прелестном голливудском фильме главный герой попадает в «петлю времени» и вновь и вновь, сотни и тысячи раз обречен проживать один и тот же день. Он осознает это, он меняется, а люди вокруг него и все события этого бесконечного дня остаются прежними…
Кто они, откуда появились все эти, по сути, никем не избираемые, несменяемые люди, называющие себя «Властью», «Государством», «Системой»? Как они туда попадают? Откуда появляется у них богатство? Каковы их взаимоотношения внутри этой закрытой системы? Какие пружины срабатывают в ее механизме, стремительно вынося наверх одних и выбрасывая в небытие других персонажей? Все эти вопросы ждут своих исследователей. Нас же интересуют совсем другие вопросы — как живут люди, составляющие подавляющее большинство населения и во власть не допускаемые, и как они, их сыновья и внуки, проживут этот ХХI век.
Концентрационный лагерь — оборудованное место, в котором во время войны содержатся военнопленные. Нейтральные государства, не принимающие участия в войне, также организуют концентрационные лагеря, в которые помещают военнослужащих воюющих сторон, оказавшихся на их территории. Бывало, что на время войны в концентрационные лагеря помещали определенные категории населения, которые государство считало «потенциально ненадежными».
Нацистские руководители Рейха, как правило, игнорировали подписанные Германией обязательства об обращении с военнопленными. Если в отношении военнопленных западных стран какие-то «приличия» все же соблюдались, то в отношении военнопленных, захваченных на Востоке — в Польше и СССР — нацисты считали себя свободными от каких бы то ни было международных обязательств. Они руководствовались, прежде всего, своей идеологией, нацелившей Рейх, в конечном итоге, на постепенную физическую ликвидацию славянских «низших рас» и замещение обезлюживаемых пространств германскими колонистами. Тем более это относилось к еврейскому населению Европы, поголовное истребление которого — от мала до велика — было маниакальной целью вождей нацистского Рейха.
Страшная память о гитлеровских концлагерях повлияла на само понятие «концентрационный лагерь», которое воспринимается сейчас как исключительно нацистское изобретение, как организация массового голода, мучений, непосильного подневольного труда и хладнокровного истребления миллионов людей.
Немецкое и польское название города и деревни в шестидесяти километрах от Кракова, где располагался огромный комплекс нацистских концлагерей 1940-1945 годов, место самых массовых убийств в истории. В мире принято использовать немецкое название «Аушвиц», а не польское «Освенцим», поскольку именно немецкое название использовалось нацистской администрацией.
Это рассказ о человеке, годовщина казни которого по решению Европарламента стала Международным днем героев борьбы против тоталитаризма — 25 мая.
Витольд Пилецкий (1901-1948) родился в Карелии, куда его отца сослали за участие в последнем польском восстании. Вернувшись с семьей на родину, Витольд окончил коммерческое училище, в 1918 году вступил в уланский полк, оборонявшую Варшаву от наступления большевистских войск.
После демобилизации он поселился в сельской провинции в небольшом отцовском имении. Там он встретил Марию, молодую учительницу, которая стала его женой, у них родились дети, мальчик и девочка. Он много работал, стал примером для местных землевладельцев, завел ферму, организовал сельскохозяйственный клуб.
Вернулся в армию в 1939 году, пережил ужас и хаос разгрома Польши. Мария с детьми, чтобы избегнуть советской депортации, спряталась среди местных жителей, перешла границу и стала жить у своих родителей. Тут только она узнала, что ее муж в Варшаве, на нелегальном положении.
Витольд стал одним из основателей Тайной польской армии в оккупированной немцами Польше, позже влившуюся в Армию Крайову. Тогда же, весной 1940 года, Пилецкий вступил в резкий конфликт со своим командиром, у которого почувствовал явный «запашок» антисемитизма. Пилецкий предупредил польское правительство в изгнании о том, что немцы разжигают среди поляков антисемитизм для отвлечения от собственных преступлений и потребовал признать равенство между поляками и евреями.
Пилецкий представил командованию план проникновения в концентрационный лагерь Аушвиц, где в старых военных казармах содержались польские военнопленные. Надо было изучить там обстановку и определить возможности для восстания. Витольду выправили документы на чужое имя, в Варшаве он намеренно попал в немецкую облаву и после избиений в казармах в сентябре 1940 года был отправлен в Аушвиц заключенным под номером 4859.
Но ни он, ни другие подпольщики не могли знать, что тем же летом 1940 года оккупанты начали строительство огромного (более, чем на шесть сотен бараков) комплекса рабского труда и планомерного уничтожения людей. Расширение лагеря велось постоянно, строителями были заключенные, которых периодически убивали и заменяли новыми. Через год по приказу Гиммлера лагерь был подготовлен для массового уничтожения европейских евреев и разработаны методы их массового, поголовного умерщвления. За время существования этой «фабрики смерти» в ней погибло — заморено голодом и непосильным трудом, расстреляно, отравлено газом, сожжено, покончило с собой — почти полтора миллиона человек.
Заключенный под номером 4859, Витольд Пилецкий, находился в Аушвице три года. Он нашел способы передавать из этого ада польскому Сопротивлению подробные, детальные отчеты с описанием всего происходящего в лагере. Он и его товарищи семь месяцев тайно собирали радиопередатчик, с помощью которого передавали на волю информацию. Он описывал жизнь лагеря, методы пыток и казней, он рассказывал о технологиях массового уничтожения, о том, как немцы экспериментировали с газом «Циклон-В» для массового убийства евреев, как работали крематории, о количестве прибывающих в Аушвиц эшелонов с жертвами со всех концов Европы и т.д. Сообщения Пилецкого стали основным источником информации об Аушвице для польского подпольного командования и для союзников. В конце 1942 года польское правительство в изгнании подготовило для Объединенных Наций первый официальный доклад, основанный на рапортах Пилецкого, о геноциде еврейского населения.
Он организовал и сплотил военных поляков-заключенных в большой (не менее тысячи участников) группе «Союз военных организаций» (Związek Organizacji Wojskowej), которые помогали друг другу выжить и готовили в лагере восстание. Военнопленные, участники лагерного подполья, были разбиты на пятерки, чтобы в случае провалов страдали только они, а организация в целом сохранялась и продолжала работать. Пилецкий постоянно проводил переговоры с людьми самых разных политических убеждений и сумел договориться о соглашении между различными политическими группировками в лагере. В Освенциме он познакомился с левым социалистом Юзефом Циранкевичем, с которым у него сложились доверительные отношения.
Летом 1942 года четверо поляков из группы Пилецкого, раздобыв форму охранников, выехали за главные ворота на машине начальника лагеря — и растворились в лесах. Они вывезли, составленный Пилецким, подробный отчет о происходящем в лагере (никого из подпольщиков немцам поймать так и не удалось). А через год, получив сведения о готовящемся переводе его в другой концлагерь, Витольд с двумя товарищами также совершил дерзкий побег. Они вышли за пределы охраняемой зоны на работу в пекарню, неожиданно напали на охранника, убили его, перерезали провода и бежали.
Добравшись до своих, Пилецкий предложил командованию пробить брешь в охране Аушвица, обещая помощь со стороны заключенных. Согласно его расчетам, партизанский отряд Армии Крайовой был способен открыть ворота лагеря и оборонять коридор против дивизии СС в течении получаса, дав возможность вырваться трем сотням организованным заключенным. Но план этот был отвергнут как в Варшаве, так и лидерами лагерного подполья — уж слишком неравны были силы, слишком большой крови это бы стоило. Центральным командованием было принято решение о проведении такой операции только, если немцы решат уничтожить поголовно все лагерное население. Витольд вынужден был согласиться с таким решением.
К 1944 году все яснее вырисовывалась перспектива того, что Польша будет захвачена Советской Армией, и польское подполье должно готовиться к долгой борьбе за независимость страны. Нужна была новая организация, способная укрепить общество и сделать его более устойчивым к коммунистической пропаганде, мобилизовать его национальный дух и защитить людей и органы подполья от проникновения предателей. Пилецкого включили в секретную группу («NIE»), которая разрабатывала стратегию Сопротивления на случай, если Польша из немецкой оккупации перейдет под советскую, в ней он отвечал за организацию военного планирования.
Через год, во время Варшавского восстания, Витольд во главе своего отряда сражается на баррикадах («Витольдов редут»), а после его разгрома попадает в плен, в один из концлагерей на юге Германии. После освобождения лагеря американскими войсками Пилецкий добирается до соотечественников, воевавших в Италии. Командующий Польским корпусом генерал Андерс осенью 1945 года направляет Витольда в Польшу, оказавшуюся под полным советским контролем. Цель — собрать максимум информации обо всех сторонах жизни до предела измученной страны, по которой за последние шесть лет прокатились две ожесточенные войны и которая потеряла в них 17 процентов населения.
У поляков, оказавшихся по ту сторону «железного занавеса», у польского руководства еще теплилась последняя, безумная надежда на то, что еще не все потеряно, что не пройдет и пяти, максимум десяти лет, как Запад неизбежно столкнется с тоталитарным Востоком в решающей битве. Исход этого глобального столкновение не вызывал у них сомнения, как и восстановление в итоге Польского государства.
Официально Витольд держал в Варшаве парфюмерный магазин, встречался с женой, главным же его делом был сбор информации. За полтора года Пилецкий создал агентурную сеть, в которую привлек товарищей по Аушвицу, добывавшими для него информацию из органов безопасности, минобороны, министерства иностранных дел, — об экономическом и политическом состоянии страны, об оперативной деятельности советско/польской контрразведки, о растущей волне террора, о состоянии партизанских сил. Это была опаснейшая работа в глубоком подполье в обстановке непрекращающихся арестов и казней известнейших руководителей подполья и рядовых бойцов.
Обновление страны больше походило на ее «зачистку», в ходе которой новая власть применяла любые методы — от войсковых операций против партизан и их расстрелов до тайных операций против подполья и легальных партий. Внедрился агент «органов» и в сеть Пилецкого. Главной целью его было спровоцировать организацию Пилецкого на террористические акты против пришедших с советскими войсками коммунистов, поставленных во главе карательных структур. Провокация, однако, не удалась — индивидуальный террор Пилецкий отверг, считая главной своей целью сбор информации.
От генерала Андерса Витольду поступило распоряжение возвратиться, — пребывание его в Польше становилось все более опасным. Однако Пилецкий посчитал себя не вправе укрыться за пределами родины и добился отмены приказа. Также он проигнорировал и объявленную новыми властями «амнистию», поскольку слишком хорошо знал цену подобным предложениям выйти из подполья.
8 мая 1947 года Витольд Пилецкий был схвачен. Допрашивали его следователи, знаменитые своей особой жестокостью, имевшие репутацию садистов, методы которых мало отличалсь от гестаповских. Пыточный «конвейер» продолжался несколько месяцев (на последнем свидании с женой Витольд сказал, что по сравнению с варшавской тюрьмой Аушвиц был детскими игрушками), прежде чем Витольда выставили на суд, где председательствующий отказался выслушивать свидетелей защиты и пришил к делу «доказательства», собранные в результате неудавшейся провокации.
Его друзья по Аушвицу обратились к главе правительства, тоже бывшему заключенному этого лагеря Юзефу Циранкевичу с просьбой вмешаться. Они не знали, что еще в январе Циранкевича вызывали в Москву на «смотрины» к Сталину, где вождь определил — быть ему премьер-министром «народной» Польши. Поэтому ответ новоиспеченного главы правительства бывшим товарищам был предсказуем. Вернее, ответа не было вообще, а Циранкевич написал в суд заявлениие от том, что Витольд Пилецкий никакого отношения к лагерному Сопротивлению не имел и относиться к нему надо исключительно как к «врагу народа».
В своем последнем слове Пилецкий сказал: ««Я пытался жить так, чтобы в час моей смерти я мог чувствовать радость, а не страх»». 25 мая 1948 года Витольд Пилецкий был убит в тюрьме выстрелом в затылок. Место его захоронения осталось неизвестным, скорее всего, останки были закопаны на свалке мусора около воинского кладбища в Варшаве. Всякое упоминание о нем в бывшей Польской Народной Республике было запрещено.