Историк, экономист, политолог и журналист
«…Как выяснилось, Мы – это вовсе не центр мировой системы и даже не часть так называемого развитого мира…
На что опираться, кем себя ощущать, кем себя мыслить? Можем ли мы сегодня искренне повторить вслед за Пушкиным, что не желали бы иной истории своему народу? Зловещее величие империи рухнуло, и обнажилась пустота. Что делать – непонятно.
Учиться быть нормальным, одним из многих, в общем-то, бедным народом, живущим в богатой, но несчастной стране, – другого пути нет. Начались холодные, жестокие будни истории, которые наступают вслед за кровавым пиром революции и похмельем диктатур. … Когда приходится бороться с чувством собственной вторичности, «второсортности», провинциальности. И когда нельзя создавать новых мифов.
Но… нельзя и не создавать! Ибо без идеального образа самих себя и ожиданий жить не может ни один народ»
Новое Российское государство. 90-е годы
Российский философ, в 1920 году навсегда покинувший Россию, входил в элиту западной мысли 20-30-х годов, читал лекции в парижской Сорбонне.
Его главными темами стали: ограниченность и недостаточность научного познания как средства «ориентировки» человека в мире; недоверие к каким бы то ни было общим идеям, системам, мировоззрениям, которые заслоняют от наших глаз реальную действительность во всей её красоте и многообразии; выдвижение на первый план конкретной человеческой жизни с её трагизмом; неприятие «нормативной», формальной, принудительной морали, универсальных, «вечных» нравственных норм
«Русским людям нужно – вставая и ложась спать – постоянно повторять: там, где нет свободы, не может быть ни устроенности жизни, ни благосостояния, вообще ничего, что ценится на земле»
Новое Российское государство. 90-е годы
«Какая самая массовая религия в России? Нет, не Православие. Можно обмануть профессиональных социологов (и они, поверив на слово гражданам, будут утверждать, что большинство верующих России сочувствуют Православию). Но нельзя обмануть тех, кто имеет дело не со словесными заверениями, а с деньгами. Нельзя обмануть книготорговцев. Так вот, на одну книгу о Православии, продающуюся на уличных прилавках, приходится не менее двадцати книг по оккультизму и язычеству (без учета романов «мистических ужасов»). Гороскопы, учебники по йоге и медитации, мистические трактаты от Древнего Египта до Кастанеды да плюс неоязычники типа Хаббарда.
Да, есть люди, которые нашли свое место в Православной церкви. Но гораздо быстрее, чем число прихожан в православных храмах, увеличивается в последние годы в России число сторонников языческих практик…
Прибавьте к этому обилие всевозможных сектантских проповедников (от кришнаитов до «преподобного Муна»)… – и у вас заметно поубавится охоты рассуждать о «духовном возрождении России». …
Язычество – это не поклонение дьяволу… Это поклонение тому, что не есть Бог. Поклонение совести. Поклонение нации. Поклонение искусству. Поклонение здоровью. Богатству. Науке. Прогрессу. «Общечеловеческим ценностям». Космосу. Самому себе.
Самое опасное… – это поклонение самому себе… [«Из всех страшных вер самая страшная – поклонение богу, сидящему внутри тебя. …Если Джонс поклоняется тому, что у него внутри, он рано или поздно поклонится Джонсу. Пусть лучше поклоняется солнцу и луне, кошкам и крокодилам!» (Гилберт Честертон, английский писатель, католик, начало 20 века)]
Здесь – важнейшая грань, непроходимо разделяющая христианский опыт и опыт языческий.
…Парадокс..: святые называют себя грешнейшими, тогда как мы чуть не ежедневно встречаем на улице, мягко говоря, несовершенных людей, уверяющих, что у них-то грехов никаких нет: «Если и убивал кого, так только по делу!»
Новое Российское государство. 90-е годы
Культуролог
«…Россия – христианская страна. И представления ее народа о добре и зле, об устройстве социальной и личной жизни, о том, что такое человек и в чем его предназначение, совпадают с западными, несмотря на всё различие исторических судеб. …
Остается только одно – Россия может войти в общеевропейский дом как христианская страна, с тем же типом цивилизации, но с несчастной судьбой. Для того, чтобы обрести будущее, она должна сначала обрести свое прошлое, в котором остались давно забытые христианские ценности и идеалы. Это может произойти по-разному: с церковью или без нее, с верой в Христа или только с помощью христианских нравственных заповедей.
Мы заглядываем в далекое будущее и стремимся увидеть там свободную и богатую Россию. Но при этом никому не хочется вспоминать о том, что сейчас в ней живут люди, которым с детства внушали, что вместо заповеди «Не укради» надо жить по принципу «Грабь награбленное», вместо «Не убий» – «Классовых врагов надо уничтожать», вместо «Чти отца своего» – «Донеси на отца своего». И именно с этими, а не с другими людьми придется строить демократию, и им надо войти в общеевропейский дом. Они знают, что жить так, как живут они, нельзя. А как надо – не знают»
Новое Российское государство. 90-е годы
Известный российский писатель, литературовед, публицист
Денис Драгунский. КОРОТКИЕ РАССКАЗИКИ
«Экономическая свобода – это не ключ от либерально-рыночного рая. Это всего лишь свобода добывать деньги так, как привык, как умеешь, к чему душа лежит, как кажется естественным. В нашем случае – с помощью обмана и насилия.
Наш стиль жизни, бесстыжий и циничный, – вот внутренний враг, обваливший экономику и разваливающий страну. Если этот враг не будет побежден, то Россия окажется камнем на шее планеты. Неужели в этом и состоит наша всемирно-историческая миссия?»;
«Либерализм гораздо жестче, чем социал-демократизм и даже плановое хозяйство. В либерализме гораздо больше запретов, причем самые главные, как на грех, – внутренние. Так сказать, совестные запреты. А с совестью у нас проблемы»;
«Российский жизненный стиль плохо совместим с либеральной экономикой. «Разрешено все, что не запрещено», – базовый правовой принцип цивилизованного либерализма. Но бывшие советские люди восприняли это как крик: «Охрана смылась!» Потому что нет такого многотомного кодекса, где можно было бы запретить все преступное, бесстыжее и подлое, что приходит в голову людям, прошедшим суровую школу реального социализма»
Новое Российское государство. 90-е годы
В период Великих реформ был вице-губернатором в Рязани и Твери, управляющим Пензенской, Тульской и Рязанской казенными палатами (органами министерства финансов Российской империи), затем полностью посвятил себя литературе и руководству либеральным журналом «Отечественные записки»
«Никто не предвидел, что наступит момент, когда каждому придется жить за собственный счет. И когда этот момент наступил, никто не верит глазам своим; всякий ощупывает себя словно с перепоя и, не находя ничего в запасе,.. кричит: «измена! бунт!»;
«Испуг до того въелся в нас, что мы даже совсем не сознаем его. Это уже не явление, приходящее извне, а вторая природа»;
«Оттепель – … возрождение природы; оттепель же – обнажение всех навозных куч… Оттепель – пробуждение в самом человеке всех сладких тревог его сердца, всех лучших его побуждений; оттепель же – возбуждение всех животных его инстинктов»
Новое Российское государство. 90-е годы
Российский политик, бывший председатель правительства (1998), руководитель Администрации президента РФ
«И вот мы перешли к демократическому государству, которое, собственно, не выстрадали. Ибо смена системы устройства в государстве произошла не потому, что большинство в обществе до этого дозрело, а потому что рухнула экономика Советского Союза… Мы эту новую систему власти – демократическое государство – получили как игрушку, которую не ждали. Выстрадана и востребована она не была. Слишком сложная техника, до которой я еще не дорос. Мигает огонечками красиво, но пользоваться потребности нет»
Новое Российское государство. 90-е годы
«Ликвидирована тоталитарная система, лишившая страну возможности давно стать благополучной и процветающей.
Совершен прорыв на пути демократических преобразований. Реальными стали свободные выборы, свобода печати, религиозные свободы, представительные органы власти, многопартийность.
…Узаконена экономическая свобода производителя, и начали набирать силу предпринимательство, акционирование, приватизация.
Покончено с «холодной войной», остановлена гонка вооружений и безумная милитаризация страны, изуродовавшая нашу экономику, общественное сознание и мораль. Снята угроза мировой войны…
Народы, нации получили реальную свободу выбора пути своего самоопределения…»
«Перестройка» в СССР и конец «холодной войны»
Российско-французский публицист
«…Как дорого стоили ему эти четыре года! Я не ожидал, что услышу столько раздраженных слов в его адрес, даже от интеллигенции, которая больше всех от него получила – и так мало ему помогла. «Вы там ничего не понимаете. Кричите: Горбачев, Горбачев! А у нас есть нечего!» Но, может быть, это вы не понимаете, что сделал Горбачев для нас – для Запада и для всего современного мира? Представляя себе западного человека окруженным комфортом и заманчивой техникой, вы не понимаете его давнего подспудного ужаса. Постарайтесь встать на его место, влезть в его шкуру, вообразить, чем еще недавно были для него – вы.
С 40-го года уходит на Восток страна за страной – и не возвращается.
С 40-го года перемещаются границы – всегда в одну сторону, на Запад. Упорно и неумолимо железный игрок передвигает свои фигуры вперед – везде, всюду, на всех континентах!
Восточных разведчиков выявляют в самом центре спецслужб. Вооружения СССР растут. Афганистан. Кажется, всему этому никогда не будет конца…
Я достаточно прожил с западными людьми, чтоб ощутить их ужас перед этим неумолимым, безжалостным давлением.
И вдруг стальная хватка ослабла – и исчезла! Вначале этому никто не верил. Этого не могло быть, потому что этого никогда не бывало. Но это произошло, и произошло благодаря Горбачеву – и Запад прав. До сих пор никто в СССР еще не сделал для остального мира ничего сопоставимого по значению»
«Перестройка» в СССР и конец «холодной войны»
Советский и российский дипломат, журналист, публицист, литературный критик. Живет в Швеции
«Нам противостояла [в августе 1991 г.]… деморализованная, развалившаяся система, возглавляемая кучкой жалких людей, не сумевших сделать самые элементарные вещи.
И в этом, собственно, мне видится спасительная миссия Горбачева. Ни на каком этапе перестройки он не имел сил для генерального сражения с номенклатурным комплексом и потому, подобно Кутузову.., тянул время, заманивал противника вглубь территории и предоставлял дело естественному ходу вещей. Он маневрировал, лавировал, шел на компромиссы, раскалывал, одерживал тактические победы и делал тактические уступки.
В последний год свалившееся на него бремя стало просто нечеловечески тяжелым. Давление номенклатуры, все больнее уязвляемой демократами, многократно возрастало. Но и либералы от него отвернулись. Судя по всему, Президент СССР уже не контролировал ни партию, ни армию, ни КГБ, ни МВД, ни ситуацию в стране. Он нервничал и много ошибался. И тем не менее, когда доходило до окончательных разборок, именно он каким-то непостижимым образом оказывался хозяином положения. Разбушевавшееся партийное руководство вдруг рабски выполняло команду «к ноге» и почти единодушно голосовало за ненавистного Горбачева; …презираемый армией Язов сохранял пост министра обороны, хотя на него претендовали куда более энергичные и популярные в войсках люди. Невзятым оставался литовский парламент. Во время февральской демонстрации в Москве, когда, судя по всему, на толпу уже должны были выйти танки, все ограничилось военными грузовиками, перегородившими улицы. А время шло, комплекс разлагался, и демократы получали все новые и новые отсрочки для собирания сил.
И когда номенклатура все же решилась,.. тут-то и обнаружился полный триумф линии Горбачева. Военно-бюрократическая гора, раздавившая не одну страну и пролившая океаны крови, в последний, решающий для себя момент родила даже не мышь, а тараканишку. Об этом не мешает помнить сегодня, в разгар ликования по поводу победы демократии. А то, глядишь, шмыгающий носом бонвиван Геннадий Иванович Янаев еще чего доброго вырастет до размеров былинного злодея.
Конечно, это страшно неприятный и унизительный для самолюбия народа путь… Но, похоже, при том состоянии того общества, которое досталось Горбачеву в 1985 году, при всей немыслимой сложности дремавших в нем конфликтов, при отсутствии знания о самом себе и почти поголовной некомпетентности,.. при абсурдной экономической системе этот дурацкий путь был куда более безболезненным, бескровным и в конечном счете безопасным для нас и для человечества, чем любой другой, более прямой»
«Перестройка» в СССР и конец «холодной войны»