Владислав Иноземцев, экономист:
«…Опыт Японии показал, что сегодня в мировой экономике не может доминировать страна, которая не является мощным источником технологических нововведений… Японская промышленность сформировалась в условиях, когда доступ к технологиям был легким [«Условия, на которых японским предпринимателям и правительству удавалось приобретать новые технологии, поражают воображение: общие затраты на эти цели за 1952–1980 годы составили от 45 до 50 млрд. долл., что меньше расходов на научно-технические разработки в США в одном только 1980-м году»]… Не в последнюю очередь именно этим объясняется явное пренебрежение японцев проблемами образования и научных исследований. Образование поддерживалось на высоком уровне, но оставалось унифицированным, НИОКР [НИОКР – сокращенно «научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы»] занимали сравнительно небольшое место, в целом же культивируемые в обществе ценности и традиции препятствовали проявлению того индивидуализма, который только и может принести научные, технологические и хозяйственные достижения, адекватные потребностям наступающего столетия»;
«Если в США только 6,6 процента ВНП производится в отраслях, считающихся регулируемыми государством, то в Японии этот показатель составляет в промышленности 16,8 процента, в сельском хозяйстве – 86 процентов, а в финансовой сфере – 100; среднее его значение равняется 50,4 процента. Масштаб вмешательства государства в экономику может быть проиллюстрирован тем, что японские потребители ежегодно теряли в конце 80-х около 40 млрд. долл. только на покупках продовольственных товаров, а пошлины на ввоз дешевого американского риса достигали 800 процентов; при этом на 170 тыс. японских фермеров приходилось 420 тыс. управленческих работников низового уровня и 90 тыс. персонала Министерства по делам сельского хозяйства и рыболовства. В результате в те годы цены на бытовую электронику в США были ниже японских на 40 процентов,.. на автомобили – на 71, на запчасти к ним – на 82, а на продовольственные товары – на 96 процентов…»;
«…Экономический рост мог поддерживаться двумя способами: сверхэксплуатацией работников и искусственным «впрыскиванием» необходимых ресурсов. …2044 часа, проводимых «среднестатистическим» японцем на работе в течение года [70-е годы], на 10 процентов превышают рабочее время американца, на 20 – англичанина и француза и более чем на 30 – немецкого работника. Характерно, что это положение фактически не могло быть изменено, так как господствовавшая в стране система лояльности той или иной фирме существенно снижала возможности миграции рабочей силы… Таким образом, несколько десятилетий роста были в значительной мере были основаны на экстенсивных факторах; даже применяя в массовом производстве весьма совершенные технологии, Япония сумела обеспечить к концу 80-х годов производительность труда, не достигавшую и 65 процентов американского уровня; при этом в отдельных отраслях она была гораздо ниже (в легкой промышленности – 57 процентов, в пищевой – 35, а в сельском хозяйстве – всего лишь 18 процентов американского показателя)»
6-5 век до н. э.
Ученого звали Кун, ученики называли его Кун-Фуцзы («мудрый учитель Кун»), а узнавшие о нем европейцы позже переиначили его имя в Конфуций.
Через двести лет после своей смерти Конфуций будет официально объявлен величайшим мудрецом Китая, и императоры будут возносить молитвы и совершать жертвоприношения у его могилы, а его учение (конфуцианство) будет государственной идеологией (и даже своеобразной религией) Китайской империи вплоть до 20 века.
Устройство мироздания, взаимоотношения человека с Небом Конфуция мало интересовали [«Небо безмолвствует», — говорил он], — причину людских страданий он увидел в дурном устройстве общества. Конфуций был убежден, что можно постепенно выстроить общество и государство так, чтобы никто, ни один человек не чувствовал бы себя в нем обиженным, неудовлетворенным своим положением. И он был уверен, что ему удалось найти путь к созданию такого общества. И путь этот вел не вперед, а назад — в прошлое.
Конфуций говорил, что идеальное, с его точки зрения, общество в Китае в древности уже существовало. Из старинных легенд следовало, что «золотой век» продолжался до тех пор, пока весь народ жил в государстве по законам большой и дружной семьи. Мир и порядок в этом народе-семье держался не на жестоких законах, а на привычках, обычаях, традициях, которые не были кем-то придуманы, а впитывались каждым буквально с молоком матери: уважать старших и беспрекословно им повиноваться, не злоупотреблять своей естественной властью по отношению к младшим и быть к ним милостивым, удовлетворяться любым своим местом в семье, поскольку ты занимаешь его не за какие-то свои качества, а по праву рождения и т. д. Равенства между людьми не было, да и быть не могло, но это вовсе не считалось несправедливостью — ведь неравенство было естественным, «семейным» (разве несправедливо неравенство отца и сына?). В этом обществе каждый был на своем месте и выполнял свой долг.
Но постепенно становилось все больше людей, которые претендовали на большую долю власти и богатства, чем та, которая им полагалась — на том только основании, что они умнее или сильнее. Наследники неправедно захваченных власти и богатства требовали от остальных уважения и подчинения — на том только основании, что отцы их сами достигли власти и богатства. О долге, об общем порядке уже никто не думал — новые сильные и умные, сметая все на своем пути, бросались делить и переделивать все заново. «Золотой век» кончился — наступили времена смут и всеобщего хаоса. Алчность, жестокость, предательство пролили реки крови, наполнили жизнь всех людей страданием и страхом.
Конфуций призвал вернуть «золотой век» — восстановить былые ценности. Свое идеальное государство китайский мудрец описал во всех подробностях, сверяясь с древними рукописями.
В «правильно» выстроенном государстве каждый должен был знать свое место и не претендовать на большее — в этом Конфуций видел залог благополучия каждого и всех:
«Когда человек узнает место, где он должен остаться навсегда, то определится настроение его души. Когда настроение его души определится, то прекратится всякое душевное волнение».
Младший должен неукоснительно, в любых обстоятельствах подчиняться старшему, а подчиненный — начальнику; старший должен быть милостив к младшему, а властитель — к подчиненному. Никакие, пусть даже выдающиеся, способности личности не являются основанием для нарушения этого незыблемого распорядка.
Человеком, идеально подходящим для «правильного» общества, по Конфуцию, был человек «золотой середины» — благовоспитанный, знающий все правила поведения, уравновешенный, сдерживающий не только низменные, но даже и благородные порывы души. При этом он должен быть гуманным, т. е. относиться к другим людям так, как он бы хотел, чтобы они относились к нему.
Но как подвести к такому идеальному Порядку раздираемое распрями общество?
Властители пытались навести в стране порядок, вводя все более жестокие законы, но Конфуций видел, что этот путь ведет в тупик: «Если руководить народом посредством законов и поддерживать порядок посредством наказаний, то хотя народ и будет стараться избегать их, но у него не будет чувства стыда».
Конфуций предложил путь постепенного перевоспитания народа и правителей. В первую очередь необходимо, по его мысли, всем внушить старые простые — «семейные» — правила. Приучить всех к неукоснительному соблюдению этих правил можно через обряды и ритуалы, которые должны войти в привычку, «в плоть и кровь». Для каждого подданного в зависимости от его должности существуют правила поведения в любой ситуации — как идти по улице, как ехать в повозке, как входить во дворец, как поклониться, с каким выражением на лице выслушивать подчиненного или начальника и т. д., и т. д., и т. д. Человек, который приучит себя к соблюдению всех этих повседневных сложных ритуалов, по мысли Конфуция, должен перемениться и внутренне.
Европейцы с иронией называли такое поведение «китайскими церемониями», однако для китайцев, воспитанных в конфуцианстве, эти четкие и обязательные ритуалы стали настоящими символами единства народа и внутреннего мира в стране.
Немногим народам Древности и Средневековья так жизненно необходимы были единство, сплоченность, внутренний порядок, как китайскому [стоило властям из-за собственных неурядиц один раз не организовать расчистку магистрального оросительного канала, как голод грозил сотням тысяч семей, — в таких условиях жили, пожалуй, еще только египтяне]. Но, одновременно, мало какой из народов так кроваво страдал от междоусобных распрей, кончавшихся иноземными нашествиями и расстройством всей сложной системы поливного сельского хозяйства, крупного (почти промышленного) ремесленного производства и развитой внутренней торговли. Поэтому китайцы с таким энтузиазмом приняли конфуцианский идеал всеусредняющего государства.
Конечно, мечта Конфуция о «золотом веке» в государстве-семье в полностью законченном виде не осуществилась. Но многие его предложения были использованы в налаживании государственной жизни; на правилах Конфуция воспиталась за два тысячелетия сотня поколений китайцев.
Человек и народ — в религиях мира
Борис Хазанов, философ, 70-е годы:
«Существуют иллюзии, что этот порядок можно улучшить, смягчить или рационализировать, не меняя его по существу — технократические, экономические или правозащитно-демократические грезы… Но суть этого порядка состоит в том, что его невозможно реформировать. Потяните за ниточку – и зашатаются колонны. Выньте один кирпичик – и повалится все здание.
Порядок есть порядок. …Надлом столба, на котором держится вся исполинская пирамида, будет означать для огромного множества людей потерю всех средств к существованию, голод, развал, разгул на безбрежных осиротевших территориях.
Подлинная трагедия состоит в том, что в этой стране слишком многим кажется, что такая власть необходима, так как она не дает вырваться наружу хаосу, царящему в душах. Что такое этот хаос, знает на частных, но незабываемых примерах каждый. Ужас перед народом – чувство, присущее не только верхушке, но, прежде всего, самому народу…»
Российский премьер-министр 1998 года, а с 2016 года первый замглавы Администрации президента РФ:
«И вот мы перешли к демократическому государству, которое, собственно, не выстрадали. Ибо смена системы устройства в государстве произошла не потому, что большинство в обществе до этого дозрело, а потому что рухнула экономика Советского Союза… Мы эту новую систему власти – демократическое государство – получили как игрушку, которую не ждали. Выстрадана и востребована она не была. Слишком сложная техника, до которой я еще не дорос. Мигает огонечками красиво, но пользоваться потребности нет»
Новое Российское государство. 90-е годы
Французская детская игра — «фронда» (праща, рогатка). Название ее «приклеилось» к событиям, которые начались после смерти Людовика XIII, когда королевская семья (первый министр, непопулярный кардинал Мазарини, королева Анна Австрийская и ее маленький сын) оказалась перед лицом настоящего бунта высших аристократов и вождей Парижа, не желавших подчиняться внезапно ослабевшей центральной власти.
После 23 лет бездетного и недружного брака у Людовика XIII и Анны Австрийской, наконец-то, в 1638 году родился сын и наследник престола. Через три года умирает знаменитый многолетний первый министр короля Арман Ришелье, а затем и сам Людовик. Король-ребенок, коронованный, но еще недееспособный, попадает под опеку своей матери и преемника Ришелье кардинала Мазарини, переживая вместе с ними все превратности политического счастья во вновь забурлившей стране. Подняли головы, плетя многочисленные заговоры, высшие аристократы, покрывалась баррикадами — и не раз — столица, из которой венценосная семья вынуждена была бежать, странствовать по дорогам Франции, спасаясь от пресдедования, терпя лишения и даже голод.
«По мнению Токвиля, свобода объединения в организации являлась «самым естественным правом человека после права на самостоятельную деятельность. Поэтому право объединяться представляется мне почти столь же неотъемлемым, как и личная свобода», – писал он. И в Америке это право использовалось лучше, чем где бы то ни было в мире, притом для достижения самых разнообразных целей.
«Если что-либо задерживает уличное движение, соседи непременно образуют совещательный орган, который и устраняют причину затруднений еще до того, как официальные власти примут соответствующие меры», – писал он.
За последние сто пятьдесят лет не произошло значительных изменений в этой склонности американцев к организации. …
Несметно число организаций в Америке, и оно продолжает расти. Сфера их деятельности охватывает весь спектр существующих в стране интересов и возникающих у нас конфликтов. Приведем названия некоторых из многочисленных организаций, указанных в «Энциклопедии ассоциаций» за 1977 год.
Торговые, деловые и коммерческие организации: «Фонд наименования товаров», «Американская ассоциация импортеров сыра», «Профессиональная ассоциация агентов – распространителей товаров по почте», «Американская вертолетная ассоциация», «Ассоциация изготовителей галстуков-бабочек», «Институт применения асфальта», клуб под названием «Кроты» (объединяющий строителей туннелей, метрополитена, канализационных сетей, фундаментов, морских, подводных и других крупных сооружений).
Сельскохозяйственные организации и товарные биржи: «Международная организация фермеров по использованию авиации», «Национальная ассоциация рождественских елок», «Американский институт льна», «Национальный совет по аллигаторам», «Защитники бобров», «Друзья морской выдры», «Фонд владельцев птицефабрик в прериях», «Американская ассоциация производителей красной смородины», «Североамериканский совет по чернике», «Национальный совет по земляным орехам», «Совет производителей свинины».
Юридические, правительственные, государственные и военные организации: «Национальная конференция судей по банкротствам», «Конференция контрольных советов похоронных служб Соединенных Штатов», «Американская академия адвокатов по вопросам брака», «Национальная конференция контролеров торговли спиртными напитками в штатах», «Ассоциация главных старшин военно-морского флота».
Научные, инженерные и технические организации: «Американская ассоциация инженеров хлебопекарной промышленности», «Национальное общество пищевых приправ», «Американский комитет по изучению метеоритов», «Ассоциация специалистов по производству прохладительных напитков».
Организации в области культуры: «Национальное общество крытых мостов», «Общество реставрации старых мельниц», «Американское общество по содержанию каналов», «Общество созидательного анахронизма» (так называет себя объединение специалистов по истории средних веков), «Американская гильдия любителей английских колокольчиков», «Ассоциация старых поселенцев и хлеборобов Среднего Запада» и др.
Братства: «Родные сыновья золотого Запада», «Почетный орден голубого гуся», «Международный орден взаимного поиска». …
Способности и стремление американцев к организации находят применение в добровольных пожарных командах, на что не мог не обратить внимание Токвиль. В наши дни в Америке существует 22 тыс. пожарных команд. Из них только 1800 состоят из персонала, получающего полную заработную плату, остальные же 20200 команд целиком или частично состоят из добровольцев. Хотя пожарные команды стали возникать еще во времена образования Соединенных Штатов, особенно большой рост их численности происходил после Второй мировой войны. В этот период они начали приобретать многие общественные и близкие к политическим функции вдобавок к своим прямым задачам по борьбе с пожарами и их предупреждением»;
«Деятельность правительственных органов обычно не пользуется доверием. Еще до того, как проводятся выборы, возникают организации, призванные оказывать влияние на правительство»
Юджин Маккарти (сенатор США, общественный активист, поэт)
Думается, Курс этот лучше было бы назвать несколько иначе, поменяв местами приоритеты, — «История мировой цивилизации и Россия». Хотя бы потому, что место нашей страны в мире, несмотря на ее былые мировые претензии и все наше нынешнее самомнение, весьма скромное — и в прошлом, и в настоящем, да, похоже, и в весьма отдаленной перспективе.
И китайская, и индийская, и исламская цивилизации наверняка еще не полностью раскрыли свой потенциал в мировой истории, но в центре нашего повествования сейчас находится Западная христианская цивилизация, которой уже не менее двух тысяч лет. И не только потому, что она — никуда от этого не деться — наша цивилизация, а еще и потому, что именно она в последние три века вырвалась в безусловные мировые лидеры буквально во всем, определяя для всех остальных свое видение жизни, свои моральные установки, свою культуру, свои технологии.
Начав свой особый путь примерно с пятого века до «нашей эры», наша цивилизация перебирала и активно опробывала самые разнообразные формы правления, постоянно создавала все новые формы культуры, становившиеся тканью жизни все новых поколений. Именно здесь впервые были произнесены невероятные, немыслимые ранее слова, решительно обновившие Западную цивилизацию, — именно из них выросли моральные принципы, осознавание, усвоение, освоение которых европейцами длится уже третье тысячелетие, и которые стали краеугольными камнями нашей цивилизации.
Христианство поставило каждого отдельного человека перед выбором, отвертеться от которого не представляется возможным, — под страхом Страшного суда и вечных посмертных мук он должен выстроить свою жизнь в соответствии с Божьим замыслом. Но даны ему только общие принципы жизни, в остальном же он должен действовать самостоятельно, сообразуясь с той божественной искрой — совестью — которую Творец изначально заложил в каждого человека. Это задача невероятной сложности и трудности. Христианин может лишь приблизиться к идеалу, зримо воплощенному Иисусом, — неустанно совершенствуясь, испытывая и закаляя свою душу. Человек постоянно должен находиться в поиске истины под дамокловым мечом Страшного суда и Ада. Именно так веками формировался, выковывался характер европейца-христианина.
Нам хочется, чтобы вы хоть немного осознали…
Мы столь суровой — христианской — школы не проходили. Мы, изначально тоже христиане, прошли обучение в другой школе и с другими учителями, и результаты обучения оказались иными. Разгромленная кочевыми народами Русь с 13 века надолго, очень надолго выпала из семьи европейских народов. Она сумела сохранить свою не так уж давно приобретенную веру, традиции восточной Церкви также разгромленной Империи ромеев — но только как традиции, как комплекс обрядов, как набор непреложных догм, не одухотворенных пламенной страстью и интеллектом столпов византийского православия. И в переломные для Европы века (16-17 вв.), во времена яркого фанатизма, необыкновенного обострения религиозных чувств и безумных жестокостей войн за веру, мы были слишком далеко, чтобы участвовать в этих борениях.
Русское государство, возродившееся на глухой окраине Европы, едва ли замечало из своего далека эти судьбоносные для Запада войны за веру и уж точно не желало вникать в суть всех этих равно для него «еретических» свар католиков с разнообразными протестантами. У нее были более насущные цели — «переварить» осколки развалившейся Орды, вобрать их в себя, наследовать ее силу и умение править обширными и редконаселенными пространствами. И цели эти были достигнуты, — к концу 18 века на севере Евразии, выплеснувшись даже в Америку, широко раскинулась колоссальная по площади и протяженности, хоть и малонаселенная, но невообразимо огромная империя.
Поиски путей организации общества в нашей цивилизации привели к началу третьего тысячелетия Запад и Восток Европы к весьма различным, даже противоположным результатам. Если на Западе прочно установилась либеральная демократия, то на Востоке до сих пор продолжает существовать практически неограниченная Власть Государства, которая в начале нового тысячелетия вновь задавила, тщательно затоптала едва проклюнувшиеся ростки самоорганизующегося общества.
Россия, безусловно, тоже часть Западной цивилизации, но мы — самая дальняя, самая восточная ее окраина — всегда, начиная с монгольского разгрома, занимали в ней довольно своеобразное место. «…Единый, могучий Советский Союз!» пелось в нашем старом гимне — а все «могучество» его состояло только и исключительно в военной силе. Все же остальное, нужное людям, что составляло их жизнь — от скрепки до швейной машинки, от карандаша до автомобиля, от лифта до экскаватора — было придумано и создано не нами, а той цивилизацией, рядом с которой мы веками жили, соками которой питались — и при царях, и при большевиках, и при Путине (и при ком там еще следующем?).
Специфическая часть Западной цивилизации, наше Отечество, всегда обладало удивительной способностью, практически ничего самостоятельно не придумывая, перенимать у своих западных соседей их изобретения, их технологии, секреты производства и инструменты, их умения и знания, их способы организации и ведения дел, их научные разработки и теории. Началось все это с первых пушек и возведения Кремля, продолжилось закупками бумаги для переписывания заново собственных летописей, своей истории, «полками иноземного строя» с наймом западноевропейцев в качестве офицеров, массовыми приглашениями западных ремесленников и закупками западного оружия и заканчивалось масштабным добыванием западных «атомных» секретов.
В 20 веке, выморив миллионы своих соотечественников, Россия-СССР в невиданном объеме и с невиданной скоростью выстроила у себя — по западным технологиям и с помощью западных специалистов — мощнейшую военную индустрию, и, используя достижения лидеров своей цивилизации, попыталась радикально свернуть ее ход по собственному разумению. Но на последний, решающий рывок к мировому господству у полунищей страны с огромной военной машиной сил не хватило, а выдержать многолетнее противостояние с объединенным Западным миром в «холодной» войне шансов не было.
Технологически Запад ушел далеко вперед, и созданная неимоверным напряжением всех сил страны военная индустрия была уже не в состоянии обеспечивать былые глобальные замыслы. Танковые армады, готовившиеся смести с лица земли Западную цивилизацию, оказались годными лишь в переплавку; громадный же арсенал сверхдорогих ядерных ракет был способен только устрашать воображаемого «вероятного противника», чтобы он не лез в наши дела со своими «правами человека» и «демократией» — решиться же применить его было, остается и будет равносильным самоубийству.
Открытое принципиальное историческое противостояние с Европой и США к концу 20 века, закончилось — силы оказались слишком неравны. СССР не просто проиграл экономическое и военное состязание с Западом – он не смог сохраниться как пример для подражания в мире, как привлекательная альтернатива Западной цивилизации. Коммунистическая мечта умерла, она не могла уже никого вдохновить или указать на какие-либо осмысленные цели в будущем.
И теперь встает вопрос о том, как нам, России, жить дальше.
Внутри страны мы, отбросив демократически-либеральные метания, худо-бедно обустроились, но говорить о том, что в каком-то будущем мы сможем жить на уровне западноевропейцев, так вопрос даже не стоит и не ставится. Наше место — где-то в пятом десятке стран по любым рейтингам уровня и качества жизни. Да, собственно, когда ж было иначе? Ведь несмотря на всех наших миллионеров с миллиардерами и ракеты со всеми их боеголовками, несмотря на продолжающиеся потуги выглядеть «крутыми» и влезать во все мировые дела, мы — страна небогатая и с возможностями весьма ограниченными.
Это стало особенно заметно на фоне новой научной и технологической революции, которая началась и стремительно раскручивается прямо сейчас, на наших глазах, когда Мировая Паутина объединила интеллектуальные силы Запада в решении невиданных доселе задач буквально во всех областях. Вскочить на подножку этого стремительно уходящего экспресса нам не удалось, мы отстали от него «навсегда», и, похоже, так и останемся на обозримое будущее лишь потребителями западных технологий.
Наряду с евроамериканским есть еще и «китайский» путь, но вряд ли он надолго перспективен для нас, как бы соблазнительно он ни выглядел и как бы ни был внешне похож на наш — это совсем другая цивилизация, со своими веками наработанными ценностями, для человека Старого и Нового света слишком специфическая.
Между евроамериканским и китайским строем жизни есть и так называемый «латиноамериканский» вариант, куда затягивает много стран, народы которых уже третье столетие с трудом сводят концы с концами и пытаются выскочить из своей ситуации, вечно меняя авторитарные, порой весьма свирепые, режимы, каждый из которых обещает своему населению скорое процветание и величие. После провала очередных «отцов нации» их заменяют на правительства, избираемые вполне демократически, но тут быстро выясняется, что население не готово терпеть неудобства начинающихся реформ, что у него отсутствуют и навыки, и желание контролировать свою выбранную власть. Это приводит к тому, что избранные очень быстро коррумпируются, (проворовываются), и разочарованные своим выбором люди уже не возражают против очередной диктатуры — и история этих стран продолжает нарезать круги, кажущиеся уже бесконечными… И нас постепенно всасывает в себя водоворот «латиноамериканского» варианта общественной жизни. Это тупик, впрочем, достаточно комфортный, позволяющий основной массе населения жить хоть и небогато, но более или менее сносно.
В отличие от дальневосточных или исламских культур, у России нет ментальных, цивилизационных ограничений развития, она все-таки страна христианского мира. Так что нынешние препятствия на ее пути в принципе преодолеть можно. Речь идет о преодолении «комплекса Орды», уже седьмое столетие, проклятием, темным мороком, висящим над нашим народом. Речь о возвращении страны в лоно своей — материнской, корневой, христианской — цивилизации.
На этом пути придется признаваться — самим себе, самим себе — в неотмолимых грехах, которые признавать мучительно больно и стыдно, так, что сама мысль возможности таких признаний загнана ныне в общественном сознании в самый потаенный ее угол. Это путь очень трудный, долгий, путь на целый ряд поколений, как минимум. Но не пройдя его, нечего и думать, что все это опять будет «как с гуся вода», что прошлое навсегда останется в прошлом и не сможет больше управлять нашими мыслями, намерениями, хотениями, инстинктами. Не в нашей власти изменить прошлое, жизнь тех, кто уже прожил и кто сделал нашу жизнь такой, какой мы живем ныне. Но разобраться со своим прошлым надо, без этого не будет будущего ни у нас, ни у нашей страны.
В мире «золотого миллиарда», в котором превыше всего ценится интеллект, сложная и суперсложная работа, Россия осознанно выбрала свою «нишу» — она поставляет Западу сырье (нефть, газ, уголь, металлы). Выбор вполне традиционный и прагматичный, поскольку отечественное производство может создавать изделия преимущественно для внутреннего потребления, но не слишком конкурентоспособно за пределами страны, а вот извлекаемые из ее недр полезные ископаемые, поставляемые на мировой рынок, в состоянии кормить Россию еще долгие десятилетия.
У наших людей, обжегшихся на попытке 90-х годов перестроить страну на новых началах, всеобщей стала потребность в общественном спокойствии и жизненной стабильности, — потребность, которую с готовностью и с избытком обеспечивает Власть. Такая Россия вполне и надолго удовлетворяет не только нас самих, но и наших западных соседей и партнеров, потерявших надежду на скорую интеграцию России в Западный мир, но по-прежнему, хоть и в убывающих масштабах, нуждающихся в нашем сырье.
Надежды на то, что могут вернуться «жирные» годы первого десятилетия века, годы заоблачных цен на углеводороды (в районе полутора сотен $ за бочку) в общественном сознании растаяли окончательно. Рухнули надежды и на то, что какое-нибудь «экономическое чудо», на которое решились два десятка наших соседей, «вдруг» вытянет Россию из того состояния, в котором она оказалась, когда сделала ставку на Власть/Государство, обещавшее превратить страну в цветущую «энергетическую империю». Становящееся все более заметным постепенное снижение жизненного уровня основной массы населения России неизбежно будет продолжаться, пока не дойдет до опасной черты, чреватой социальными взрывами.
Так что общественные катаклизмы в будущем в России возможны, отчего ж нет? Разразятся они, если мировые цены на энергоносители, как это уже бывало, обвально, катастрофически рухнут, и жизненный уровень населения зримо, скачком упадет в 2-2,5 раза. На этот случай загодя набраны, обучены, натасканы, вооружены и всем обеспечены силы подавления «уличных беспорядков», которые вместе с органами госбезопасности и мощнейшим аппаратом госпропаганды готовы чрезвычайно жестко, жестоко подавить любые антиправительственные выступления населения. Однако опыт уже многих авторитарных, диктаторских режимов однозначно свидетельствует о том, что постепенно нарастающее недовольство населения ведет к неизбежному разложению репрессивных органов, и это — рано или поздно, но всегда и без вариантов — приводит к закономерному финалу…
Однако, очередная российская общественная «замятня», вне зависимости от ее лозунгов, по своей сути, будет общественным столкновением по поводу более «справедливого» дележа нефтегазовых доходов — и не более того. Она может привести к существенной перетряске внутри правящего слоя, к руководству страной вполне могут придти новые люди, вменяемые, разумные профессиональные управленцы, которые попытаются переломить ситуацию, но такие события, по-прежнему, вряд ли затронут «основной инстинкт» народа России.
Впрочем, продвинутой частью населения при этом наверняка будут выдвигаться требования коренного изменения взаимоотношений Власти и общества. Но, как это бывало и раньше, большинство россиян, в конечном итоге, скорее поддержит привычный, проверенный временем, и лишь немного обновленный, подправленный вариант Государства/Власти, нежели решится пуститься в дальнейший путь по бурным волнам современной демократии. Но наверняка это не будет простым повторением пройденного, что-то изменится. Что? — Не будем загадывать, поговорим об этом на следующем крутом повороте отечественной истории.
Во всяком случае, нечего и думать идти по дороге, уже четвертое столетие торимой англосаксами. Хоть это и центральная магистраль нашей цивилизации, обеспечивающая наивысшие достижения на общем пути, но мы — другие. И нам после дурного, тупикового кружения в «латиноамериканском» водовороте предстоит выбрать свой путь внутри нашей цивилизации, соответствующий нашей истории, нашим взглядам на жизнь, нашим привычкам и пристрастиям.
Ничего на отдаленное будущее не загадывая, закончить наш Последний РазговоР хочется словами одного неглупого человека, который, как и многие из нас, до самого конца, до 24 февраля 2022 года, все еще надеялся на чудо, лелеял мечту на мирное, постепенное, эволюционное возвращение страны в лоно своей цивилизации:
А эта «совсем другая история» поджидала Российскую Федерацию на следующем же крутом повороте событий, вал которых спровоцировала она сама. Роковые стратегические просчеты в оценке общемировой ситуации и непрофессионализм высшего руководства, стремление десятков миллионов людей вернуться в привычный, обжитой мир империи обернулись для страны тяжелейшими испытаниями — 24 февраля 2022 года Кремль при почти всеобщем одобрении несколько ошарашенного населения направил Россию прямиком в катастрофу, с последствиями которой придется иметь дело еще очень, очень, очень долго…