Сто сонетов от лица никогда не жившего поэта 16 века Гийома дю Вентре написаны в лагере, на бумажных клочках, в Амурской области Юрием Вайнертом и Яковом Хароном в середине 40-х годов. Кому интересно узнать о них, об их судьбах — пожалуйте в его величество интернет.
***
Маркизе Л. Моих посланий терпеливый лепет - Каскад страстей, любви смиренный вздох - Вас не повергли в долгожданный трепет: Сонеты, рифмы - об стену горох! Одними многоточьями моими Я вымостил Вам новый Млечный Путь (Куда уж тут с простыми запятыми!), Но Вас они не тронули ничуть. А эти - как их? - знаки восклицанья? - Вам, черствая, смешны мои страданья? Что гибель Трои мне? Что Вам Вентре?.. В последний раз молю Вас, дочь утеса, - Взгляните: я согнулся в знак вопроса! ...Один ответ: холодное тире. ***
Благодарю тебя, Создатель мой, За то, что под задорным галльским солнцем (Под самой легкомысленной звездой!) Родился я поэтом и гасконцем! За страсть к Свободе, за судьбы стремнины, За герб дворянский, за плевки врагов, За поцелуи женские, за вина, И за мое неверие в богов, За мой язык французский, злой и сочный, За рифм неиссякающий источник, - Твои дары пошли поэту впрок! Мне на земле не скучно, слава Богу, - Неплохо ты снабдил меня в дорогу! Одно забыл: наполнить кошелек. ***
Когда актер, слюной со сцены брызжа И петуха пуская на верхах, Вентре читает - смех берет и страх: Как я талант свой глупый ненавижу! Когда восторженно мне шепчут вслед Забытые поклонниками дамы: "Взгляни, ma chere, - Вентре! Ну да, тот самый... Красавец, правда? но увы, поэт!" Или король потреплет по плечу: "Любовник муз!" - что делать мне? Молчу Со стиснутыми в бешенстве зубами. "Стихи, стихам, стихами, для стихов..." Побрал бы черт всех этих знатоков! Меня давно тошнит от них... стихами. ***
Мне недоступен ход светил небесных - Я тайны звездочетов не постиг. И в черной магии я ни бельмеса, И даже белых не читаю книг. Гадать на пальцах - не в моей натуре. И если вдруг подскажет гороскоп, Что на Земле произойдет потоп, Когда к Тельцу приблизится Меркурий, - Не стану гоготать, как римский гусь, Ни сна, ни аппетита не лишусь, Не откажусь и от спиртных напитков: Зачем считать созвездья в небесах? На что мне тексты обветшалых свитков? Свою судьбу прочту - в твоих глазах. ***
Маркизе Л. Прости, что я так холоден с тобой, - Все тот же я, быть может, - суше, строже. Гоним по свету мачехой-судьбой, Я столько видел, я так много прожил! Казалось - рушится земная твердь, Над Францией справляют волки тризну... Порой, как милость, призывал я смерть - За что и кем приговорен я к жизни?! ...Когда забудут слово "гугенот" И выветрится вонь папистской дряни, Когда гиена Карл в гробу сгниет И кровь французов литься перестанет, - Тогда я снова стану сам собой. Прости, что я так холоден с тобой. ***
Народная толпа на Гревском поле Глядит, не шевелясь и не дыша, Как по ступеням скачет, словно шар, Отрубленная голова Ла-Моля... Палач не смог согнать с нее улыбку! Я видел, как веселый Бонифас, Насвистывая, шел походкой гибкой, Прощаясь взглядом с парой скорбных глаз. Одна любовь! Все прочее - химера. Друзья? - предатели! Где честь, где вера? Нет - лучше смерть, чем рабство и позор! ...Вот мне бы так: шутя взойдя на плаху, Дать исповеднику пинка с размаху И - голову подставить под топор! ***
Неубранное поле под дождем, Вдали - ветряк с недвижными крылами. Сгоревший дом с разбитыми глазами, Ребенок мертвый во дворе пустом... Ни звука, ни души. Один лишь ворон Кружит над трубами. Бродячий пес Меж мокрых кирпичей крадется вором. Забытый аркебуз травой зарос... Все выжжено. Все пусто. Все мертво. Чей путь руинами села украшен? Кто здесь прошел - паписты? Или наши? Как страшен вид несчастья твоего, О Франция! Ты вся в дыму развалин. Твои же сыновья тебя распяли... ***
Маркизе Л. В сухих песках, в безжизненной пустыне Из недр земли чудесный бьет родник. Как счастлив тот, кто жадным ртом приник К его струе, к его прохладе синей! И смерти нет, и старости не знают, Где трав ковер волшебный ключ ласкает... Песком тоски, пустынею без края, Извечной Агасферовой тропой Бреду, гоним ветрами и судьбой. К твоим губам прильну - и воскресаю. Но горе мне! Испив нектар бессмертных, Я, как Тантал, не знаю забытья: Живой ручей, Любви источник светлый! Чем больше пью, тем больше жажду я! ***
Пока из рук не выбито оружье, Пока дышать и мыслить суждено, Я не разбавлю влагой равнодушья Моих сонетов терпкое вино. Не для того гранил я рифмы гневом И в сердца кровь макал свое перо, Чтоб Луврским модным львам и старым девам Ласкали слух рулады сладких строф! В дни пыток и костров, в глухие годы, Мой гневный стих был совестью народа, Был петушиным криком на заре. Плачу векам ценой мятежной жизни За счастье - быть певцом своей Отчизны, За право - быть Гийомом дю Вентре. ***
Пройдут года. Меня забудет мир.
Листы моих стихов загадят мухи.
Какой-нибудь невежда вислоухий
В них завернет креветки или сыр...
Что жизнь моя? Что творчество и слава?
Самообман. Химера. Сказка. Сон.
Меня на свалку отвезет Харон -
Мышам и глупым совам на забаву.
Мой юмор злой, мой стихотворный пыл
Зальют зловонной клеветой попы -
Я не дойду к грядущим поколеньям!
И если бы в Агриппиных твореньях
Меня бессмертный автор не лягал, -
Чем доказать, что я существовал?..