ПРОФАН — человек, вообще, ни бельмеса не понимающий в деле, за которое он вознамерился приняться (и, скорее всего, дурак — умный не влез бы в ту область, в которой совершенно не разбирается).
Профан способен опорочить любую самую светлую идею (которая ему самому очень нравится) — бездумно восхищаясь ею, упрощая её до уровня своего понимания, он тем самым её профанирует (дискредитирует, порочит ее изнутри).
Говорят, что идея, овладевшая массами, становится материальной силой. Да, но в самом упрощенном, искажённом до неузнаваемости — профанированном — виде.
РОЖДЕНИЕ МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА
Феодальной войне 15 века не везет в отечественных учебниках — не хватило достаточно места для нее и в этом Курсе. Но показать хоть чуть более подробно эту круговерть трагических событий, по нашему мнению, нужно, — здесь запеклась кровь живой русской истории. Не знаем описания тех событий более толкового и одновременно краткого, чем у Николая Ивановича Костомарова:
Николай Костомаров. О русской феодальной войне 15-го века
Исход этой «замятни» выявил в процессе возвышения Москвы мощное «подводное течение» — деятельность сплоченного боярского клана, который был способен наращивать силы государства даже при номинальном, «самом ничтожном» великом князе.
К сожалению, у нас на страницах Курса мало места для живописных подробностей, кои и составляют, собственно, живую ткань истории. Но иногда подробности эти настолько характерны, настолько типичны, что обойтись без них совершенно невозможно. Вот, например, отрывок из Н. Костомарова об Иване III:
Николай Костомаров. Об эпизоде правления Ивана III
Не хватило в Главе места и на описание московского строительства времен Ивана III и его наследника, результат которого стал неотъемлемой частью образа России — архитектурный ансамбль Московского кремля.
Из справочника «Хроника человечества»:
«К 1530 г. в Москве завершился период интенсивного строительства, начатого великим князем Иваном III. Кремль стал одной из самых мощных крепостей Европы. …В 1475 — 1479 гг. построен Успенский собор (архитектор Аристотель Фьораванти), в 1505 — 1508 гг. Алевиз Фрязин Новый возвел Архангельский собор — усыпальницу русских князей и царей, в 1487 — 1491 гг. построена Грановитая палата (архитекторы Марк Фрязин и Пьетро Антонио Солари). Центром ансамбля стала колокольня Ивана Великого (1505 — 1508, архитектор Бон-Фрязин)».
Попытка возвести главный храм Руси — Успенский собор — окончилась после трех лет строительства обрушением незаконченной постройки во время землетрясения. Навыки столь масштабного строительства уже были утеряны, и другие отечественные строители не решились взять на себя ответственность («известь не клеевита да камень не тверд»…). Были вызваны мастера из Италии. Так что, и сам Кремль, и знаменитые кремлевские православные соборы, как это ни прискорбно, выстроены итальянцами-католиками… Это был уже второй заметный опыт общения с Западом после получения оттуда при Дмитрии Донском огнестрельного оружия. И, кстати, именно Аристотель Фьораванти, наряду с производством кирпича, организовал в Московии первую железоделательную мануфактуру, Пушечный двор, где изготавливалось отечественное огнестрельное оружие различных видов.
АЗИЯ
Вот описание падения Константинополя:
«Напрасно Иоанн V в 1369 г., Мануил II в 1402 г. и Иоанн VIII в 1439 г. являлись в Италию, Францию и Англию просить поддержки; они получали лишь вежливый прием и щедрые обещания. Когда же Магомет II решил покончить с Византийской империей, — истощенной и всеми покинутой Византии оставалось только умереть с достоинством…
Против колоссальной турецкой армии, состоявшей почти из 160 тыс. человек, император Константин Драгас смог выставить едва 9 тыс. солдат, из которых по крайней мере половину составляли иностранцы; византийцы, враждебно относившиеся к церковной унии, заключенной их государем, в общем довольно плохо исполняли свой долг. Тем не менее, несмотря на мощь турецкой артиллерии и огромной пушки инженера Орбана, первый приступ был отбит (18 апреля). Магомету II удалось провести свой флот в Золотой Рог и таким образом поставить под угрозу другой участок укреплений. Однако, штурм 7 мая опять не удался. Но в городском валу была пробита брешь. В ночь с 28 на 29 мая 1453 г. началась последняя атака. Дважды турки были отбиты; тогда Магомет бросил на штурм янычар. В то же время гэнуэзец Джустиниани, бывший вместе с императором душой обороны, получил серьезное ранение и оказался вынужденным покинуть свой пост. Это дезорганизовало защиту. Император продолжал доблестно сражаться, но часть вражеского войска, овладев подземным ходом из крепости,.. напала на защитников с тыла. Это был конец. Константин Драгас героически погиб у бреши, озарив таким образом Византию последним лучом славы. Турки овладели городом. В захваченном Константинополе начались грабежи и убийства; более 60 тыс. человек было взято в плен. 30 мая 1453 г., в восемь часов утра, Магомет II торжественно… явился в святую Софию воздать хвалу богу ислама».
(Шарль Диль. История Византийской империи)
ЕВРОПА
Если уж мы взялись сравнивать историю нашей страны с историей европейской цивилизации, то стоит обратить внимание на внешне похожие процессы, которые начались во Франции, с тем, что больше ста лет тому назад началось и с успехом продолжилось в Московии. Прежде всего, очень похожи характеры главных действующих лиц, почти те же методы приращений домена/княжества и в далеком историческом итоге — создание крупного централизованного государства.
Да, Иван Калита (как и его ближние потомки) был бы очень похож на Людовика XI, если бы не одно обстоятельство — у французского короля не было Орды, он не наводил монгольские отряды на своих противников, он не ходил со своей дружиной на грабеж соперников в составе иноземных карательных войск, он не доносил на них, чтобы их казнили в Орде… Неизвестно, как повел бы себя «всемирный паук», окажись он в ситуации, которая выпала Ивану, но, слава Создателю, его миновала чаша сия.
Говорят, что оценивать деятелей прошлых веков с точки зрения наших нынешних моральных норм, глупо — они жили в другое время и у них были другие моральные нормы, у них были другие обычаи и традиции. Мы так не думаем.
Занятие это весьма полезно для нас самих.
Во-первых, для того, чтобы за расчетами выгодно/невыгодно, получилось/не получилось, не запутаться и не потерять собственные критерии различения добра и зла.
Во-вторых, а кто это сказал, что основные моральные нормы веков минувших так уж сильно отличаются от моральных норм сегодняшних? Ведь их основа, зафиксированная в Ветхом и Новом завете, осталась прежней. И людей, безупречных в этом отношении, можно найти в любые времена, без всяких скидок на «тогдашние» нравы. Как и людей, нарушавших эти нормы.
И предательство, например, всегда было, есть и будет предательством, только оправдания его в разные времена — разные. И убийство всегда было, есть и будет убийством, какими бы «целесообразностями» оно ни оформлялось. И так — по всем десяти заповедям. А то, что тысячу лет назад принято было в скатерть сморкаться, так это можно считать лишь колоритом того времени — не более.
А, в-третьих, те или иные моральные оценки действий людей прошедших эпох, позволяют лучше понять проблемы дня сегодняшнего, позволяют понять как, из чего выросло то, чего мы сегодня стыдимся или чем гордимся — «какого мы корня».
И, если уж материал Главы натолкнул нас на «отвлеченные» темы, можно подумать над теми аргументами, которыми так часто оправдываются старинные (и не очень) злодейства, которыми столь полна история всех народов: а «зато» он объединил большую страну, а «зато» он создал централизованное государство, а «зато» он создал великую империю…
А кто сказал, что объединить территории в большую страну — это так уж хорошо? А почему мы должны воспринимать, как само собой разумеющееся, сверхположительную оценку создания централизованного единого государства? И почему «великая империя» — это обязательно здорово, а жителей карликовых княжеств можно высокомерно третировать?
Тысячу лет центр Европы, нынешние Германия, Австрия, Чехия, Бельгия, Голландия, представлял из себя скопище бесчисленного множества самостоятельных и крохотных государств — и жизнь там била ключом. Именно там рождалась самая дивная музыка, именно там были самые лучшие ремесленники и торговцы, именно там произошел потрясающий взрыв лютеровой Реформации… А такая же раздробленная Италия? — да это же тогдашний центр европейского мира, самый ученый, богатый, утонченный, брызжущий идеями… Разве у кого-то повернется язык назвать тогдашних итальянцев «пребывающими в ничтожестве» только потому, что все Аппенины сотни лет состояли из небольших городов-государств, вечно воевавших друг с другом?
Данте Алигьери. «Божественная комедия». АД (с иллюстрациями Гюстава Доре)
Франческо Петрарка. Сонеты. Исповедь
Никколо Макиавелли. «Государь»
«Жизнеописание Бенвенуто Челлини, написанное им самим»
Очень долгое время (века) европейские люди были эпохой Возрождения буквально зачарованы. И немудрено — даже крохотная толика, созданного в то столетие, которая приведена в этом Курсе, способна влюбить в себя кого угодно.
Но потом пришел вопрос: а что же люди сами отказались от такого несметного богатства, от такой безбрежной свободы, почему сами ушли от всего этого, почему смысл жизни и смерти снова вышел для них на первый план, почему это стало главным в их существовании, причем, настолько, что разразились общеевропейские религиозные войны, такие ожесточенные и кровавые, каких дотоле в христианском мире еще не видывали. И остался Реннесанс блестящим, манящим, но и отвергнутым нашей цивилизацией островком…
В Главе описана ситуация, которая возникла, когда была предпринята попытка людей западной цивилизации освободиться от строгого религиозного диктата прежних веков, попытка фактически поставить в центр вселенной человека, именно его сделать мерилом всех вещей, дать людям свободу делать то, что им нравится, что они считают для себя необходимым.
Жестокостей, отнюдь не христианских страстей хватало и раньше. Но тогда это почиталось грехами которые нужно было искренне отмаливать — за ними стоял Ад, который с такой гениальной жутью привиделся Данте. Но внезапно то, что называлось «страхом Божьим», ушло из людской жизни — человек остался наедине с самим собой и с глазу-на-глаз с другими людьми.
Как это выглядело на практике, можно узнать, почувствовать, если почитать уникальную книгу «Жизнеописание Бенвенуто Челлини, написанное им самим» — книгу до предела субъективную и бесхитростно-откровенную, книгу, которую тогдашние гуманисты, к счастью, отказались править, книгу, которую надиктовал сам знаменитый ювелир и скульптор, не отвлекаясь от работы. Истинный человек Возрождения, из-под рук которого выходили дивные произведения искусства и привыкший все свои жизненные проблемы решать лучшим, по его глубокому убеждению, способом — ударом кинжала…
Один из великих историков, Ипполит Тэн, говорил о людях Возрождения:
«Эти люди блещут образованием, ученостью, красноречием, учтивостью, светскостью, и в то же время это разбойники, убийцы, насильники. Они поступают как дикари, а мыслят как цивилизованные люди; это разумные волки».
А. Гуревич и Д. Харитонович в своем прекрасном учебнике «История Средних веков» приводят необычный, но, тем не менее, очень характерный эпизод:
«Ценилось все, превосходящее человеческие возможности… такое встречалось не только в знаниях или искусствах, но и в злодействах, лишь бы и они превосходили все мыслимое. Правитель города Римини Сиджисмондо Малатеста потряс современников и потомков своими преступлениями. Этот лишенный каких бы то ни было моральных устоев человек был тонким знатоком литературы и искусства. Он обожал выступать в качестве крестного отца в семьях своих врагов или людей, которых он почему-либо задумал погубить. После церемонии роженицу, ее мужа и ребенка убивали по его приказу (иногда он это делал собственноручно) на глазах друг у друга. И вот, как рассказывают, этот неистовый злодей отправился войной на Флоренцию. У республики не было войск. Навстречу Малатесте выехал канцлер Флоренции, гуманист Джаноццо Манетти. Он произнес перед Малатестой составленную по всем правилам красноречия речь на изысканной латыни. Жестокий правитель Римини пришел в восторг и увел свое войско».
«Поступите следующим образом: отнимите у богатых излишек имущества и распределите его среди бедных. … После этого посмотрите: не стали ли бедные богаче, а богатые беднее. Если у одного окажется столько же, сколько у другого, тогда дело сделано. Если же нет — тогда проведите второй, третий разделы, до тех пор, пока все не станут одинаково богатыми. Однако и этого еще недостаточно: вы должны раз в год или чаще обследовать имущество каждого человека, чтобы убедиться, не возникло ли неравенство между одним и другим, и если оно возникло, вы должны уравнять его снова… Если каждый будет любить ближнего как самого себя … и если все магистраты в каждом селении сделают все, что в их силах, чтобы издать и поддерживать такой закон и ежегодно уравнивать людей… — тогда все было бы очень просто»
(отрывок из листовки, ходившей по рукам в годы революции)
Нидерланды были наследственными владениями испанской королевской (и императорской) семьи Габсбургов. В 16 веке именно здесь, в отвоеванной у моря Низовой земле (Nederland) находился центр торговли и производства всей Европы. В Испанию морские караваны из обширных колоний везли золото и серебро, но сырье корабли отвозили в нидерландкие порты. Здесь, как грибы после дождя, возникали все новые и новые мастерские и крупные мануфактуры, отсюда по всей Европе расходились изделия местных мастеров. Нидерланды по праву можно было назвать «мастерской Европы 16-го века», ее бизнес-центром. Связанное с морем, трудолюбивое и инициативное население приносило Испании в виде налогов богатств больше, чем все ее «золотые» и «серебряные» караваны из американских колоний. Далекие от Испании богатеющие нидерландские города традиционно имели широкое самоуправление, принимали свои законы и жили по ним.
Такую «несправедливость» империя терпела до тех пор, пока в Нидерландах со скоростью лесного пожара не стал распространяться кальвинизм, нашедший здесь самую благодатную почву. И «главный охранитель» католицизма в тогдашней Европе, испанский король, начал удушение процветших на его колониальной империи Нидерландов. Душить он их начал, прежде всего, налогами, которые буквально разоряли и морских перевозчиков, и купцов, и ремесленников-переработчиков. Он начал лишать горожан своего европейского владения привычных им вольностей и самостоятельности. И, наконец, грубо ткнул в самое чувствительное место, по крайней мере, половины нидерландцев — в их веру. А голод после неурожайного 1565 года накалил ситуацию в стране до опасной черты.
Первый взрыв религиозной войны грянул в 1566 году. Кальвинисты-иконоборцы кинулись крушить церкви и монастыри (погромам подверглись 5500 католических храмов). Католическое население, защищая свои святыни, в ответ стало организовывать «отряды самообороны»… Чтобы утишить страсти глава испанской администрации приостановил деятельность инквизиции и разрешил исповедание кальвинизма. Но в следующем году в пределы Нидерландов вступила испанская армия под командованием герцога Альбы. И началась война, продлившаяся восемьдесят лет.
Альба демонстративно и публично казнил лидеров дворянской оппозиции, которые пытались с ним договориться «по-хорошему», и железной рукой подавил мятеж — на кострах инквизиции сгорели заживо сотни арестованных кальвинистов. Но упорные реформаты частью ушли партизанить в леса, другие же отплыли на кораблях в море, чтобы уничтожать испанские корабли. На их стороне были противники и соперники Испании — Франция, где также в это время разворачивалось реформационное движение, и Англия, которая предоставляла «морским» гёзам укрытие в своих портах. Оставшийся в живых лидер повстанцев Вильгельм Оранский обратился за помощью даже к османскому султану («Лучше турки, чем папа!»).
Альба тем временем пытался диктовать свою волю «замиренной» стране, вводя все новые налоги, против чего восстали не только протестанты, но и правоверные католики. «Морские» гёзы, которых Елизавета Английская под сильнейшим испанским давлением вынуждена была лишить убежища, пересекли Ла-Манш и неожиданным приступом овладели приморским городом Брилль. Это послужило сигналом ко всеобщему восстанию в Низовых землях.
Альба был лучшим полководцем Испании, он раз за разом разбивал отряды Вильгельма Оранского, вторгавшиеся из Германии, он подослал к принцу убийцу, от руки которого тот пал. Но что мог сделать даже гениальный военачальник, против которого встала вся страна?!.. Король, признав провал попыток умиротворить Нидерланды лишь грубой силой и террором, отозвал герцога. А сын Вильгельма, оказавшийся превосходным полководцем, развернул против испанской армии успешную наступательную войну.
Три поколения жителей Нидерландов родились и выросли в кровавой круговерти этой войны, весы которой еще не раз склонялись то в одну, то в другую сторону. Наконец, Испания вынуждена была признать свое поражение. Семь северных провинций образовали новое государство — Соединенные провинции (нынешняя Голландия), десять же южных католических провинций (современные Бельгия и Люксембург) вплоть до ликвидации Священной империи остались под контролем императорской династии Габсбургов (но уже австрийской ее ветви).
Жители Амстердама празднуют Вестфальский мир, которым завершилась восьмидесятилетняя война
