ИСТОРИЯ - ЭТО ТО, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО ОБЬЯСНИТЬ НАСТОЯЩЕЕ НАСТОЯЩИМ

ЧТО ЛЮДИ ДУМАЛИ. «Перестройка» в СССР и конец «холодной войны»

в Без рубрики on 24.04.2017

 

«ПЕРЕСТРОЙКА»

 

Станислав Ежи Лец, польский писатель:

«Механизм диктатуры тоже не перпетуум-мобиле».

 

Борис Хазанов, философ, 70-е годы:

«Существовали и, кажется, существуют до сих пор иллюзии, что этот порядок можно улучшить – смягчить или рационализировать, не меняя его по существу: технократические, экономические или правозащитно-демократические грезы. Но суть этого порядка состоит в том, что его невозможно реформировать. Потяните за ниточку – и зашатаются колонны. Выньте один кирпичик – и повалится все здание.

Порядок есть порядок. В многонациональной стране он не дает вскипеть кровавой каше, в которую превратилось бы освободительное движение окраин, стоит только ослабнуть скрепам; …надлом столба, на котором держится вся исполинская пирамида, будет означать для огромного множества людей потерю всех средств к существованию, голод, развал, разгул на безбрежных осиротевших территориях. И вместе с тем мы чувствуем, мы чуем, как чуют близость гнилостной весны, как чувствуют приближение смерти, – безнадежную старость всего государственно-национального организма…

Подлинная трагедия состоит в том, что в этой стране, где все живое, смелое и самобытное душит неподвижная власть, где бездарные наставляют талантливых, старики притесняют молодых, мертвые правят живыми, слишком многим кажется, что такая власть необходима, так как она не дает вырваться наружу хаосу, царящему в душах. Что такое этот хаос, знает на частных, но незабываемых примерах каждый. Ужас перед народом – чувство, присущее не только верхушке, но, прежде всего, самому народу…»

 

Александр Яковлев, бывший секретарь ЦК КПСС по идеологии:

«Сегодня много пишут о том, что непоследовательность и нерешительность М. Горбачева размывали авторитет преобразований и веру в них. …

Во многом, хотя и не во всем, преобразования были обречены на непоследовательность. Последовательный радикализм в первые годы перестройки погубил бы самую идею всеобъемлющих эволюционных реформ. Объединенный бунт аппаратов – партийного, государственного, репрессивного и хозяйственного – отбросил бы страну к худшим временам сталинизма… Об этом надо всегда помнить, иначе ошибки при анализе перестройки неизбежны. …

Никуда не уйти от той простой правды, что перестройку начал очень узкий круг в руководстве партии и государства, что именно по инициативе «аппаратчиков» высшего звена начался уход от сталинизма, а затем, вопреки аппарату, уход от так называемого «реального социализма». В то время не было организованной политической оппозиции существующему режиму, не было и серьезного массового сопротивления неограниченной власти КПСС. …

Перестройка в Советском Союзе, повторяю, началась внутри правящих партийных и государственных структур, и она могла заявить о себе только как инициатива, направленная на совершенствование социализма – на основе демократии, неискаженного прочтения марксизма-ленинизма, установления «истинной» социалистической и коммунистической идеи. …

…Мы пытались скрестить синицу с крокодилом, т. е. рынок с государственной монополией производства, с государственной торговлей, а большевизм – с демократией.

Конечно, это было известным топтанием на месте. Но шел одновременно и другой процесс. Благодаря гласности начались необратимые процессы в психологии людей. Они свыкались с новой реальностью, постепенно уходили из мира традиционного устройства общества в другой мир, в другие измерения жизни. Каждый день свободы и гласности… работал на реформы, углублял психологическую пропасть, отделяющую старое общество от нового.

В конечном счете то, что у нас произошло, является… революцией совести, этической революцией.

Но здесь, пожалуй, самое время для исповеди. Понятно, что большевизм лицемерен, двуличен, лжив. Но борьба с ним была бы обречена на провал, если бы она велась прямолинейно, била в лоб, презирала компромиссы, уступки и т. д. Такой путь был бы внешне честен… Но в конкретных условиях борьбы с большевизмом – эгоистичен. Приходилось лукавить, о чем-то умалчивать, хитрить, изворачиваться, но добиваться при этом таких целей, которые в «чистой» борьбе были бы недостижимы. …

Однако же главный этический принцип для меня лично с самого начала состоял в том, чтобы всеми мерами… избежать силового гражданского конфликта»

 

Андрей Грачев, бывший пресс-секретарь президента СССР, 2001 год:

«Выбрать оптимальную скорость движения для общества, пребывавшего в глубокой спячке, точнее, намеренно погруженного его правителями в безопасный для них анабиоз, было, конечно же, непростой задачей. Требовалось подобрать начальную передачу, с которой можно было относительно плавно, без драматических рывков стронуть общество с места. …

…Горбачев не хотел, чтобы страна, которую он надеялся приобщить к соучастию в его проекте, постоянно тащилась за инициаторами реформ на буксире. Отсюда частые остановки, оглядки на отстающих, стремление, как у сопровождающей стадо пастушьей собаки, обежать его, вернуться назад и удостовериться, что никто не отстал. …

Оправданием ему вполне могло служить почерпнутое из Библии изречение Иакова: «Я пойду медленно, как пойдет скот и как пойдут дети…» (Бытие: гл. 33. 14). Но было очевидно, что не только нетерпеливый авангард, но и значительная часть населения, разбуженного революцией обещаний, скорее, ждали от своего пастыря, что он поведет их на очередной «штурм неба», как обещал своим последователям Маркс, чем предложит унылую дальнюю дорогу. Попытка же Горбачева привести за собой в Землю Обетованную всех, готовность ради этого сдерживать нетерпеливых и подгонять отстающих вызывала неудовольствие и тех и других»

 

ГЛАС НАРОДА — 1988

 

Данные опросов, проведенных среди жителей Москвы Научно-исследовательским центром Советской социологической ассоциации АН СССР в ноябре–декабре 1988 года:

Направление политической реформы:

«Какой, на ваш взгляд, должна быть партия, руководящая нашим обществом?» ( % от числа опрошенных)

 

Руководить обществом должна Коммунистическая партия, отражающая единую волю передовой части советского народа и, в первую очередь, рабочего класса 22
Руководство должна осуществлять КПСС, внутри которой должна быть свобода фракций и платформ на основе интересов и мнений различных категорий и слоев трудящихся 17
В стране желательно иметь несколько партий, и руководить обществом должна та из них, которая победит на свободных выборах 6

 

Направление реформы собственности:

«Какова, на ваш взгляд, должна быть роль государства в управлении экономикой?» ( % от числа опрошенных)

 

Вся экономическая деятельность в нашей стране должна осуществляться государством 38
Непосредственно государственными должны оставаться только наиболее важные сферы экономики, а остальные следует передать кооперативам, а также на арендный подряд 36
Государство должно отказаться от непосредственного руководства всеми сферами экономики и отраслями народного хозяйства 9

 

Реформа Союза ССР:

«Каким бы вы хотели видеть будущее союзных республик?» ( % от числа опрошенных)

 

Сохранение их нынешнего положения и статуса в составе СССР 72
Достижение ими значительно большей политической и экономической самостоятельности в рамках СССР 18
Полная самостоятельность в решении своей судьбы безо всяких ограничений 6

 

О распределении доходов:

«Как вы считаете, какими у нас в стране могут быть доходы отдельных граждан?» ( % от числа опрошенных)

 

Общество должно строго контролировать доходы таким образом, чтобы все его члены жили примерно в равных материальных условиях 38
Должны быть существенные различия в доходах в зависимости от количества и качества труда. Но они не должны быть чрезмерными. 48
Доходы могут быть любыми, если они получены законно 8

 

Борис Хазанов, философ, 70-е годы:

«О тоталитарном режиме обычно говорят, – и мы говорили, – что он превращает всех граждан в своих сообщников. Говоря о советском режиме, можно добавить, что он превратил своих граждан в иждивенцев. При этом оказывается, что иждивенцы – все. Это придает государству потусторонние черты, но этот призрак всегда с вами; …он везде, хотя его нигде не видно. Он недостижим и всесилен, все обязаны ему всем. Лозунги «спасибо нашему родному правительству», «спасибо партии» и т.п. не вполне лишены смысла: государство в самом деле кормит, поит и одевает своих подданных, тратит деньги на их обучение, вообще милостиво разрешает им жить, – и, разумеется, беспощадно третирует их. В этой стране, где каждый находится в неоплатном долгу перед родиной, то есть государством, люди беспомощны, как подростки… Огромное большинство населения отучено от самостоятельности, лишено сознания общих интересов, инстинкта солидарности и не знало бы, что ему делать со свободой, если бы свобода свалилась на него с небес

С недоумением прислушивается советский человек к смутным и искаженным известиям о волнениях в Польше; ему говорят, что они – результат заговора реакционных сил против польского народа, и он готов этому верить; его возмущает неблагодарность поляков, «за которых мы проливали кровь»; месте с тем он испытывает к ним что-то вроде зависти – и в любом случае понимает, что ничего подобного не может и не должно случиться в России. Инстинкт… подсказывает им, что без этого государства они не смогли бы ступить и шагу, рухни оно – и все они превратятся в толпу беспомощных потерявшихся детей»

 

Песни «перестройки»

 

ГОД 1991

 

Татьяна Иванова, публицист, весна 1991 года:

«Так мы сейчас совершаем покупки [в Москве]… «Магазин закрывается! – кричит продавщица. – Кто будет брать целый ящик, подходи!» Все несутся к ней: «Мы будем! Я! Дайте мне!» Никто не спрашивает, что в ящике – макароны, консервы, крупа, сгущенка, мыло… «Пятьдесят семь рублей готовьте!» – кричит продавщица. Ящик оказывается тяжеленный, не каждый из счастливцев может взять его на плечо: нетто 25 кг. И иероглифы вокруг. Притащили в редакцию, оказалось, китайская говядина. Разложили на полу, сбегали в соседний магазин за топором, стали делить на всех. Ох, стыдно, неловко… Ничего, сейчас везде так, на всех предприятиях, во всех учреждениях. Взвешивают, отмеривают, отмечают в тетрадочках, кто в прошлом месяце масло брал, кому в этом полагается»

 

Алексей Панкин, дипломат, сентябрь 1991 года:

«Нам противостояла [в августе 1991 г.]… деморализованная, развалившаяся система, возглавляемая кучкой жалких людей, не сумевших сделать самые элементарные вещи.

И в этом, собственно, мне видится спасительная миссия Горбачева. Ни на каком этапе перестройки он не имел сил для генерального сражения с номенклатурным комплексом и потому, подобно Кутузову.., тянул время, заманивал противника вглубь территории и предоставлял дело естественному ходу вещей. Он маневрировал, лавировал, шел на компромиссы, раскалывал, одерживал тактические победы и делал тактические уступки.

В последний год свалившееся на него бремя стало просто нечеловечески тяжелым. Давление номенклатуры, все больнее уязвляемой демократами, многократно возрастало. Но и либералы от него отвернулись. Судя по всему, Президент СССР уже не контролировал ни партию, ни армию, ни КГБ, ни МВД, ни ситуацию в стране. Он нервничал и много ошибался. И тем не менее, когда доходило до окончательных разборок, именно он каким-то непостижимым образом оказывался хозяином положения. Разбушевавшееся партийное руководство вдруг рабски выполняло команду «к ноге» и почти единодушно голосовало за ненавистного Горбачева; …презираемый армией Язов сохранял пост министра обороны, хотя на него претендовали куда более энергичные и популярные в войсках люди. Невзятым оставался литовский парламент. Во время февральской демонстрации в Москве, когда, судя по всему, на толпу уже должны были выйти танки, все ограничилось военными грузовиками, перегородившими улицы. А время шло, комплекс разлагался, и демократы получали все новые и новые отсрочки для собирания сил.

И когда номенклатура все же решилась,.. тут-то и обнаружился полный триумф линии Горбачева. Военно-бюрократическая гора, раздавившая не одну страну и пролившая океаны крови, в последний, решающий для себя момент родила даже не мышь, а тараканишку. Об этом не мешает помнить сегодня, в разгар ликования по поводу победы демократии. А то, глядишь, шмыгающий носом бонвиван Геннадий Иванович Янаев еще чего доброго вырастет до размеров былинного злодея.

Конечно, это страшно неприятный и унизительный для самолюбия народа путь… Но, похоже, при том состоянии того общества, которое досталось Горбачеву в 1985 году, при всей немыслимой сложности дремавших в нем конфликтов, при отсутствии знания о самом себе и почти поголовной некомпетентности,.. при абсурдной экономической системе этот дурацкий путь был куда более безболезненным, бескровным и в конечном счете безопасным для нас и для человечества, чем любой другой, более прямой»

 

Арвид Крон, публицист, Франция:

«…Как дорого стоили ему эти четыре года! Я не ожидал, что услышу столько раздраженных слов в его адрес, даже от интеллигенции, которая больше всех от него получила – и так мало ему помогла. «Вы там ничего не понимаете. Кричите: Горбачев, Горбачев! А у нас есть нечего!» Но, может быть, это вы не понимаете, что сделал Горбачев для нас – для Запада и для всего современного мира? Представляя себе западного человека окруженным комфортом и заманчивой техникой, вы не понимаете его давнего подспудного ужаса. Постарайтесь встать на его место, влезть в его шкуру, вообразить, чем еще недавно были для него – вы.

С 40-го года уходит на Восток страна за страной – и не возвращается.

С 40-го года перемещаются границы – всегда в одну сторону, на Запад. Упорно и неумолимо железный игрок передвигает свои фигуры вперед – везде, всюду, на всех континентах!

Восточных разведчиков выявляют в самом центре спецслужб. Вооружения СССР растут.  Афганистан. Кажется, всему этому никогда не будет конца…

Я достаточно прожил с западными людьми, чтоб ощутить их ужас перед этим неумолимым, безжалостным давлением.

И вдруг стальная хватка ослабла – и исчезла! Вначале этому никто не верил. Этого не могло быть, потому что этого никогда не бывало. Но это произошло, и произошло благодаря Горбачеву – и Запад прав. До сих пор никто в СССР еще не сделал для остального мира ничего сопоставимого по значению»

 

Из прощального телевизионного выступления Президента СССР Михаила Горбачева, 25 декабря 1991 года:

«Ликвидирована тоталитарная система, лишившая страну возможности давно стать благополучной и процветающей.

Совершен прорыв на пути демократических преобразований. Реальными стали свободные выборы, свобода печати, религиозные свободы, представительные органы власти, многопартийность.

…Узаконена экономическая свобода производителя, и начали набирать силу предпринимательство, акционирование, приватизация.

Покончено с «холодной войной», остановлена гонка вооружений и безумная милитаризация страны, изуродовавшая нашу экономику, общественное сознание и мораль. Снята угроза мировой войны…

Народы, нации получили реальную свободу выбора пути своего самоопределения…»

 

Игорь Иртеньев

* * *

Ходил недолго в президентах

Михал Сергеич Горбачев.

Но был на разных континентах

Любим при этом горячо.

 

Простые люди всей планеты —

Я сам свидетелем тому —

Дарили мелкие предметы

На день рождения ему.

 

Он наихудшую систему

Из существующих систем

Разрушил, как тараном стену

До основанья, а затем

 

На радость порешил потомкам

Построить мир, где все равны,

Но тут придавлен был обломком

Той самой рухнувшей стены.

 

А дальше баррикады, танки,

Героев жуткое число…

Три дня трясло нас в лихоманке,

Но, слава Богу, пронесло.

 

А вскоре с гиканьем и плясом,

Под троекратное «ура»,

Смещен был лысый седовласым

По наущению двора.

 

Так и сошел со сцены Горби,

Так и покинул пьедестал.

Предметом всенародной скорби

Его уход отнюдь не стал.

 

И все ж сказать ему спасибо,

Хотя б подать ему пальто

Вполне мы, думаю, могли бы…

Да воспитание не то.

 

Василий Розанов, философ, 1918 год:

«Социализм пройдет как дисгармония. Всякая дисгармония пройдет. А социализм – буря, дождь, ветер…

Взойдет солнышко и осушит все. И будут говорить, как о высохшей росе: – «Неужели он (соц.) был?». «И барабанил в окна град: братство, равенство, свобода?»

– О, да! И еще скольких этот град побил!!

– Удивительно. Странное явление. Не верится. Где бы об истории его прочитать?»

 

Георгий Федотов, философ, историк, 1938 год:

«Нет, решительно нет никаких разумных человеческих оснований представлять себе первый день России «после большевиков» как розовую зарю новой свободной жизни. Утро, которое займется над Россией после кошмарной революционной ночи, будет скорее туманное «седое утро»… И каким же другим может быть утро после убийства, после оргии титанических потуг и всякого дурмана, которым убийца пытался заглушить свою совесть? Утро расплаты, тоски, первых угрызений… После мечты о мировой гегемонии, о завоевании планетных миров, …о земном рае – у разбитого корыта бедности, отсталости, рабства – может быть, национального унижения. Седое утро…»

 

Виктор Кривулин, поэт, 1991 год:

«Впереди – реальность»

 

 

Опубликовать:


Комментарии закрыты.