«Домонгольская» Русь
«Откуда есть пошла Русская земля…»
СЛАВЯНСТВО
Первые упоминания о племенах, в которых уже можно определенно узнать славян, появляются в 6 веке нашей эры. Тогда они жили в центральной Европе (на территориях нынешних Чехии, Словакии, Венгрии, Польши). Кто были их предки, как они здесь оказались, откуда и когда пришли они сюда — до сих пор неясно [можно считать доказанным лишь то, что славяне (как и германцы) давно уже были «местными» европейцами, их не занесло сюда вместе с волной кочевников из глубин Азии].
Славяне были земледельцы, однако назвать их в полном смысле оседлыми трудно. Они распахивали участки земли и сеяли там пшеницу, просо, ячмень, а когда почва через несколько лет истощалась, переходили на новые места. Они заранее подпиливали деревья на новом лесном участке, а когда они высыхали, то сжигали сухостой, получая золу на удобрения. Это медленное продвижение постепенно расширяло зону обитания славян.
На юге — в балканских долинах — условия для жизни были весьма благоприятны, но это была территория Империи (Византии) и она охранялась линией крепостей. С 7-го века славяне вместе с тюрками начали прорывать византийскую оборону и массами расселяться на севере Балканского полуострова (на территориях современных Болгарии, Хорватии, Словении, Сербии, Боснии и Герцеговины). Проникновение же славян на восток (на земли будущей Древней Руси) было более долгим, но сравнительно мирным.
На восточной окраине Европы в это время жили финские, балтские и ираноязычные племена — такие же примитивные земледельцы, как и славянские пришельцы. Один из медленных потоков славянского переселения шел от Дуная через Карпаты к берегам Днепра. Славянские же племена, которые в будущем создадут Великий Новгород, двигались на восток с северного побережья Балтики.
В лесах и лесостепях места хватало всем, и, судя по всему, ославянивание этих краев прошло не завоеванием, а постепенной «диффузией». За несколько веков земледельческие племена восточной Европы слились («сплавились») в народ, который мы ныне называем «древнерусским».
Славянское большинство дало своим «внутренним» соседям язык, обычаи, и одновременно переняло у них многие трудовые и боевые приемы. Ужились славяне и с их богами — с балтским Перуном, с иранским Хоросом, которых веками почитали жители Киевской Руси наравне с «исконно» славянским Родом.
В среднем течении Днепра — там, где лесные чащобы постепенно переходят в ковыльную степь — долгое время не возникало ни городов, ни устойчивых племенных союзов. Это и неудивительно, — причерноморские степи вот уже много веков были торной дорогой для воинственных азиатских кочевников, которые волна за волной накатывались на Европу. Кочевые орды сметали на своем пути племена, имевшие неосторожность поселиться на степных плодородных черноземах. Но, начиная с 7-го века, этот «сквозняк» в причерноморских степях утих.
Соседи славян. Распался Тюркский каганат — огромное объединение азиатских кочевых орд. Большинство из них сгинуло после этого без следа, но две орды сыграли большую роль в ранней истории славянства — болгары и хазары.
Тюркский народ — болгары кочевали около Азовского моря и под ударами соседей раздробились, и роды их разошлись в разные стороны. Те, кто укрылись в отрогах Кавказа дали начало современным балкарцам. А часть болгар откочевала на западный берег Черного моря, завоевала там оседлых славян и очень быстро растворилась в них, оставив новому народу лишь свое имя. Еще один осколок болгарской орды продвинулся на тысячу километров к северу, и осел на слиянии Камы и Волги — со временем он создал там богатое, развитое государство — Волжскую Булгарию. В Дунайской Болгарии победили славянский язык и культура, а на Волге господствующими стали тюркские язык и традиции [волжские булгары приняли ислам еще до крещения Руси, их потомки позже составили основу нового народа — казанских татар].
А хазары сумели создать мощное государство с центром в низовьях Волги — Хазарский каганат. Хазары надолго — почти на три столетия — перекрыли путь в Европу ордам азиатских кочевников и обеспечили относительно спокойную обстановку для славян. Поэтому 9-й век стал временем образования славянских государств в восточной и центральной Европе.
Первые славянские государства. Первым крупным славянским государством стала Великая Моравия (на территории современной Чехии). Чехи и моравы приняли крещение по римскому обряду. А из Византии были приглашены греческие монахи — создатели славянской письменности, христианские просветители братья Кирилл и Мефодий. Великая Моравия стала очагом распространения «кириллицы» среди других славянских народов.
В конце 9-го века из Приуралья на запад стала откочевывать многочисленная орда венгров (она шла, гонимая другими кочевниками — печенегами). Венгры подошли к Киеву, но город сумел от них откупиться, и они пошли дальше на запад. Главный их удар пришелся по Великой Моравии, от которого она распалась. Венгры расположились вокруг озера Балатон, вытеснили тамошнее славянское население, и оттуда весь 10 век совершали опустошительные набеги на Европу (доходя даже до Испании). Со временем европейцы научились давать отпор воинственным конникам, и к концу 10 века венгры уже не решались на дальние рейды — они постепенно осели, занялись хлебопашеством и виноградарством, крестились и в 1001 году венгерский предводитель получил от римского папы королевский титул и корону.
Венгерское королевство глубоко вклинилось в славянский мир и отделило южных славян от их северных и восточных сородичей. Позже оттолкнула славян друг от друга и религиозная рознь между Римом и Константинополем, между католицизмом и православием — ведь они принимали крещение от противостоящих христианских центров.
В конце 10 века из осколков Великоморавской державы сложилось два христианских славянских государства — Чехия и Польша (население здесь крестили миссионеры из Рима).
Возникали и укреплялись славянские государства медленнее, чем германские на западе Европы. Объясняется это тем, что германские племена расселялись на территориях с давними традициями античного высокоорганизованного государственного управления, там жила память о государстве, где у большинства населения сохранилась привычка к подчинению законам государства. Большинству же славянских племен приходилось налаживать свою государственность вполне самостоятельно.
.
КИЕВСКАЯ РУСЬ
Первый росток российской государственности появился на севере — на берегах озера Ильмень. Сюда никогда не заходили кочевые орды — им было не пробиться через сотни километров лесов и болот. Далеко были и сильные державы того времени, могущие претендовать на господство над этими землями. Опасность подстерегала со стороны Балтийского моря (в разгаре была воинская активность викингов), но центр своего края жители предусмотрительно выбрали в отдалении от Финского залива — морским конунгам незаметно и неожиданно подобраться сюда было трудно. Здесь возник город, в 10 веке получивший название Новгород.
Климат и окрестные почвы земледелию не способствовали. Главными новгородскими угодьями были не пашни и пастбища, а леса и тундры Севера. Богатство края составили экспортные продукты промыслов, высоко ценимые в те времена повсюду — меха [бобровые, лисьи, соболиные, горностаевые], мед [единственный тогда сладкий продукт], воск диких пчел [восковые свечи были основным источником высококачественного освещения; в огромных количествах они требовались во всем христианском мире для церковных служб].
Жили в Приильменье разные племена — славяне, чудь, меря, весь. Хорошо были знакомы местным жителям и скандинавы. О каких-либо набегах викингов-варягов на эти районы неизвестно, можно лишь предположить, что от своих беспокойных соседей приильменцы предпочитали откупаться умеренной данью.
Мы практически ничего не знаем об обстановке, сложившейся здесь в 9 веке и можем лишь на слово верить позднейшей летописи, которая говорит о нередких межплеменных раздорах. В этих условиях приглашение князя «со стороны» было решением весьма практичным и выгодным во многих отношениях.
Торговля, особенно дальняя — было в те времена делом опасным. Отправиться без сильной охраны в ладье, груженой дорогим товаром, по рекам, через леса и степи значило обречь себя, как минимум, на верное разорение. Купеческие экспедиции больше напоминали небольшие армии, всегда готовые к бою. Они уходили все дальше, и одних «добрых молодцев» для охраны отдельных караванов становилось уже недостаточно — требовалось взять главные торговые пути под постоянный контроль и охрану на всем их протяжении. Нужен был князь с сильной дружиной.
Но признать князем кого-то из «своих» — из соперничающих племен и родов — было трудно. Легче оказалось согласиться пригласить чужака — человека без «корней», без опоры, от которого в случае чего можно было избавиться [новгородцы поступали так на протяжении почти всей своей самостоятельной истории]. На эту роль вполне подошел бродячий морской конунг Рюрик (Рорик). Согласно древнейшей отечественной летописи, случилось это в 862 году — и с этого года традиционно начинают отсчитывать время российской государственности.
Согласно той же летописи, сам Рюрик прокняжил в Приильменье до своей смерти, а его преемник Олег (Хельг) вместе с сыном Рюрика Игорем (Ингваром) и варяжской дружиной предпочли искать более удобного места и народа для княжения.
Что там произошло у варягов с приильмецами, летописец не сообщает, но об этом нетрудно догадаться, зная нрав новгородцев — активный, самостоятельный и строптивый. И в дальнейшем не один князь будет изгнан этой торговой республикой за самовластье.
Волжский путь был плотно прикрыт булгарами и хазарами, а в Поднепровье еще было просторно, — туда и направили свои ладьи варяги. Остановились они у приглянувшегося им «градка» под названием Киев, убили тамошних правителей и решили прочно обосноваться именно здесь.
Как показало будущее, решение Олега оказалось удачным. Земледельческое население окрестных лесостепей жило на границе с Диким Полем, в постоянном страхе, что какая-нибудь невесть откуда взявшаяся кочевая орда в одночасье превратит в пепел труды нескольких поколений — оно очень нуждалось в защите и отношение их к «дружинному» князю было гораздо более благожелательным, чем на севере. Само расположение Киева сулило князю немалые выгоды: город стоял на скрещении двух крупных торговых путей — Днепровского (из северной Европы в Византию) и северной ветки «Великого шелкового пути», по которому шли товары из восточной Азии (прежде всего, из Китая) в Европу. И непокорный Новгород крепко привязывался к Киевскому княжеству, поскольку нуждался в надежно охраняемом пути «из варяг в греки» и, кроме того, он не мог прокормить себя без южного хлеба.
Обосновавшись в Киеве, варяги начали брать под контроль соседние племена. Это не было «покорением» в привычном значении этого слова. Князь не становился для племен хозяином и господином — они брали на содержание его дружину в обмен на гарантию постоянной военной защиты. Они были при этом вполне самостоятельными в своей внутренней жизни: предводителями их оставались прежние племенные вожди, а споры решались не волей или законами чужака-князя, а в соответствии со стародавними, привычными традициями и обычаями. Не увеличились для них и материальные траты, поскольку точно такую же не слишком обременительную «плату за мир» некоторые племена выплачивали раньше хазарам (в год по серебряной монете и по беличьей шкурке «с дыма», со двора). Добровольно платили дань и те, кто был заинтересован в безопасности торговой дороги в Византию, — новгородцы ежегодно посылали киевскому князю 60 кг серебра. Принуждать силой к выплате дани варягам пришлось (более века) только племена, обитавшие в отдалении от Дикого Поля и незаинтересованные в дальней торговле.
Подавляющее большинство населения складывавшейся «империи Рюриковичей» видело князя максимум раз в году, когда он зимой вместе с дружиной объезжал контролируемую и защищаемую им территорию — собирать дань. Размеры ее вряд ли были слишком обременительны, а попытки князя самовластно взять «лишнее» могли кончиться для него плачевно (Ингвара-Игоря древляне за это разорвали между двумя березами).
Каждую весну к Киеву собирались лодки и ладьи со всех рек днепровского бассейна, и здесь формировался большой торговый караван, который под варяжским конвоем отправлялся в Царьград-Константинополь. По обоим берегам Днепра караван стерегли кочевники, они преследовали его и по берегу Черного моря вплоть до Болгарии, — без сильного варяжского конвоя пробиться к Византии было невозможно.
Если бы за караванами не стояла вооруженная сила нового Русского государства, то нелегко приходилось бы купцам и в самой Византии. Киевские князья время от времени отправлялись в Империю сами, во главе своей дружины, и дополнительно наняв варяжские отряды, и вооружив добровольцев из местного населения.
Овладеть великим городом такому войску, конечно, было не по силам, но пришельцы жгли и грабили окрестности, поэтому греки предпочитали откупаться от северных варваров богатыми подарками. Князьям, однако, важнее было получить от императоров гарантии безопасности и удобств торговли для своих купцов, — каждый такой набег завершался торговым договором.
Прибыльнейшей статьей экспорта с Руси в Константинополь были рабы — захваченные в военных походах пленники. В Царьграде торговали рабами, мехами, медом и воском, а закупали там качественные ткани, вино, золото, украшения.
И вплоть до конца 10 века главным делом киевских князей были дальние военные походы за добычей и «полоном».
Последним знаменитым завоевателем был Святослав, пытавшийся расширить пределы своей земли далеко на юг и на восток. Ему удалось добить ослабевшую Хазарию, но выгоды от разгрома давнего соперника были весьма сомнительны — на нижней Волге образовалась «брешь», в которую беспрепятственно хлынули гораздо более опасные для Руси кочевники-печенеги. Южное наступление Святослава также было успешным (он даже собирался перенести свою столицу из Киева на Дунай). Это очень обеспокоило Империю и ромеи взялись за воинственного князя всерьез — русы были вытеснены из Болгарии, а с самим Святославом византийцы расправились, выдав печенегам путь его возвращения через степь в Киев — князь был убит и печенежский хан, в надежде наследовать его храбрость, пил вино из его черепа.
Территория, которую контролировали варяжские князья, к концу 10 века в основном определилась, племена ее населявшие начинали постепенно сознавать свою общность в рамках единой власти. Князья укоренялись, избавлялись от психологии «находников», появлялось чувство ответственности за страну, — на первый план для них выходит стремление объединить и внутренне обустроить свое разноплеменное государство. Дав стране свое имя — «Русь» — варяги довольно быстро ославянились — уже внук Рюрика получил славянское имя (Святослав).
Новые отряды скандинавов, приходивших на Русь в поисках военной удачи, встречали здесь у своих бывших единоплеменников-князей все более прохладный прием, — те смотрели на них только как на беспокойных наемников и старались как можно скорее от них избавиться.
Решительный и вполне осознанный поворот князей к внутреннему укреплению своего государства начался с сына Святослава — Владимира.
.
ЕДИНЕНИЕ СТРАНЫ И РАЗДРОБЛЕНИЕ ВЛАСТИ
Крещение Руси. Верования племен, оказавшихся в границах Киевской Руси, были обычны для народов, выживание которых целиком зависит от природных условий, которые еще не противостоят природе, а «встраиваются» в нее. Обожествлялись солнце и влага. Реки и озера, леса и поля, жилища и хлевы густо «заселялись» сверхестественными существами — большими и малыми. Защиты от них искали у умерших предков, которые непосредственно общались с духами природы. Жизнь после смерти очень походила на земное существование. Благополучие племени, рода зависело от жертв природным богам (а до конца тысячелетия сохранялись и человеческие жертвоприношения — по жребию). В каждом племени почитались свои боги, в каждом роду — свои предки.
Сначала Владимир попытался создать в своей столице общегосударственное святилище языческих богов — «сплавить» местные верования в единую религию и поставить во главе племенных богов покровителя княжеской власти «громового» бога Перуна. Вскоре, однако, Владимир свои намерения переменил — он решил ввести на Руси новое общее верование — христианство.
К тому времени в Европе единственным государством, не принявшим крещения, оставалась Киевская Русь. Это ставило ее князей в неравноправное положение в отношениях с правителями христианских государств. Крещение же ставило киевского князя на равную ногу даже с самим византийским императором. Крещение вводило страну в европейский мир, открывало путь к культуре (на первых порах хотя бы к обычной письменной грамотности).
В отличие от более западных государств у Руси не могло быть колебаний, от какого из двух христианских центров принять новую веру — из Рима или из Константинополя. Как на западе Европы «все дороги вели в Рим», так на восточноевропейской равнине «все реки текли в Царьград».
Созревшее решение Владимир сумел провести с максимальной для себя политической выгодой — он заключил при этом очень престижный брак с сестрой византийских императоров. В 988 году он потребовал от киевлян пройти всеобщий обряд крещения в днепровской воде — столичные жители подчинились. Вслед за этим массовые крещения прошли и в других областях Русского государства.
Крещение Руси проходило, как правило, мирно. Судя по всему, вряд ли население проникалось тогда его глубоким внутренним смыслом и воспринимало его как «княжье» мероприятие.
Сопротивление княжескому диктату оказали, как всегда, лишь новгородцы. После того, как посланный киевским князем епископ «требища (жертвенники) раззори, идолы сокруши и Перуна посече», возмущенные новгородцы устроили бунт, который пришлось усмирять самым жестоким образом.
Какой-либо организации профессиональных жрецов, которые могли бы непримиримо отстаивать традиционные верования, у племен не сложилось, так что, сопротивление новой религии вряд ли могло быть долгим и упорным. Да и вряд ли в массовом сознании крещение воспринималось именно как перемена веры — язычники попросту добавили христианского Бога к традиционному набору своих природных божеств. Со временем христианский Бог вытеснял из их верований верховных языческих богов, но еще и тысячелетие спустя Он мирно уживался в их головах с бесчисленными божками-покровителями, которых они называли уже христианскими святыми.
Старые боги не умирали, но оставались жить рядом с христианской Троицей, Богоматерью и святыми (или перевоплощались в новые — христианские — облики). Языческие обычаи, обряды и суеверия на века сохранились не только в деревнях, но и в городах. Христианские церковные службы воспринимались скорее как полуколдовские магические обряды поклонения верховному небесному покровителю. В этом отношении древние русичи ничем не отличались от других новообращенных народов — в западноевропейских странах похожая ситуация сохранялась вплоть до эпохи Реформации в 16 веке.
На этой заре русского христианства лишь немногим открывался истинный смысл нового учения, и лишь единицы понимали, что в это время страна выбрала свою будущую судьбу.
После крещения под княжеским покровительством в Киевской Руси создается церковная организация. Русская церковь родилась как составная часть византийской — она подчинялась решениям ее соборов, своим верховным главой считала константинопольского патриарха. Патриарх назначал главу русской церкви — киевского митрополита (как правило, присылался ученый монах-грек). Митрополит назначал в города епископов, а те, в свою очередь, благословляли на служение приходских священников.
Повсеместно строятся храмы, в которых начинаются регулярные богослужения. Большинство первых храмов — домашние церкви в хоромах княжеских приближенных, но со временем появлялось все больше приходских церквей для жителей городских кварталов. Ощущалась острая нехватка христианской литературы, богослужебных книг и, особенно, — грамотных людей, которых можно было бы поставить на священство. Владимир приказал отдать в книжное учение несколько сот киевских мальчиков (их матери при этом плакали по своим чадам, как по мертвым).
Неоценимую помощь в деле христианизации Руси оказала Болгария. Она была крещена от Византии веком раньше и там уже существовала обширная христианская литература в переводе на понятный киевлянам церковнославянский язык. Болгария стала посредницей в просвещении Руси византийской христианской культурой, в становлении древнерусского литературного языка.
Грамотность, просвещение аккумулировали первые на Руси монастыри. Люди, осознавшие греховность своей мирской жизни и жаждавшие небесного спасения уходили в монахи, и их жизнь становилась для окружающих первым зримым примером соблюдения новых моральных норм.
Первый свод законов. Раньше конфликты между людьми регулировались так называемым «обычным правом» — неписаными традиционными обычаями племен. Применением этих правил ведала сельская община.
Однако к 11-му веку появилось много людей, с общиной уже не связанных — горожан, «княжих» людей. Для них князь Ярослав Мудрый разработал первые государственные законы — Русскую Правду. В этом кратком своде законов отсутствовала смертная казнь даже за самые тяжкие преступления, наказанием за все виды преступлений были лишь штрафы и церковные покаяния.
Раздробление Киевской Руси. Потомки Рюрика, умножавшиеся с каждым поколением, смотрели на Киевскую Русь как на свое коллективное владение. Старший в роде занимал киевский «стол». Все остальные земли со своими главными городами подразделялись по степени богатства и престижности, и князьями там сидели рюриковичи по степени родового «старейшинства». Ни в одной из земель княжение не было наследственным.
После смерти какого-либо князя на его место из другой земли приезжал со своей дружиной следующий по старшинству член единого княжеского рода, а на его прежнее место также вставал следующий младший князь и т. д. Когда умирал великий князь киевский, перемещение князей из города в город становилось всеобщим.
Система эта была сложна, а со временем запутывалась все больше. Кроме того, какой князь куда «сядет» — зависело и от горожан, от их предводителей. Часто города изгоняли своего «законного» князя и приглашали того, кто им подходил больше, не считаясь с их семейными правилами. Бесконечные споры князей — кому куда «садиться» — все чаще выливались в кровавые столкновения их дружин.
История Киевской Руси начиная с 11-го века предстает в летописях непрекращающейся и бесконечной чередой распрей, княжеских походов друг на друга, братоубийств, ослеплений, насильного пострижения в монахи, приводов на Русь военной подмоги и с запада (поляков, венгров), и степняков (половцев).
Каждый князь был в городе и земле временным «находником», он с его жителей «кормился», ими управлял, но не чувствовал необходимости быть рачительным хозяином вверенной ему области. Население страдало и от междоусобных войн, и от самовластья князей-временщиков — единство Руси стоило дорого.
Тем временем, Русская земля за два века стала богаче, производительней. Земледельцы осваивали железные орудия труда, интенсивнее обрабатывали землю и получали урожаи, которые могли уже прокормить большее число людей (и самих крестьян, и ремесленников, и воинов, и управителей). Развивалось и совершенствовалось ремесло (в это время в городах можно насчитать более пятидесяти специализированных ремесленных профессий). Многое из того, за чем раньше надо было с войском ехать за тридевять земель, изготовлялось местными мастерами. Поэтому потомкам викингов становилось выгодней заботиться о процветании городов и прилегающих к ним земель, чем геройствовать в дальних походах.
Первыми стали оседать дружинники — среди них находилось все меньше желающих отправляться за своими предводителями на новые места. Они добивались от князя передачи им во владение земельных угодий и укоренялись на них, передавая их по наследству (речь шла о праве собирать подати с крестьянского населения, жившего в их вотчинах). Они служили любому приходящему князю — так же, как и остававшиеся в городе служители княжеского дома, сборщики налогов и т. д. И сами князья переставали «ловить журавлей в небе», предпочитая все прочнее закреплять за собой доставшиеся им города с прилегающими землями.
К концу 11-го века расплодившиеся рюриковичи почувствовали необходимость сменить всю систему управления страной. В 1097 году они собрались на княжеский съезд в городе Любеч и постановили: «…кождо да держит отчину свою». Единству «семейной» власти надо всей территорией Руси пришел конец. Государство распалось на «отчины» — наследственные владения отдельных ветвей княжеского рода.
Раздробление власти не привело к упадку страны. Наоборот — особенно интенсивно пошло городское строительство, успешнее развивались ремесла, богаче и разнообразнее становилась культура Руси.
Люди по-прежнему чувствовали себя жителями одной страны — их связывали единая религия и общий язык, во всех княжествах продолжали действовать законы Русской Правды.
Не ослабла при этом и совокупная вооруженная сила страны — профессиональных воинов, вероятно, стало даже больше. Но организовывать единое командование ими стало гораздо труднее — отдельным дружинам соперничавших между собой князей слиться в единую общерусскую рать стало практически невозможно.
Такая раздробленность, которая была сравнительно безопасной на западе Европы, грозила большими бедами окраинным европейским странам, которые граничили с непредсказуемым кочевым Диким Полем.
Впрочем, реальной опасности извне не замечалось более столетия: кочевникам южных степей — половцам — киевский князь Владимир Мономах в начале 12-го века дал такой сокрушительный отпор, что они надолго прекратили свои набеги [половецкие отряды осмеливались разорять русские земли лишь тогда, когда приглашались самими князьями для подмоги в междоусобных войнах]; соседи на западе не были столь сильны, чтобы всерьез угрожать даже пограничным западнорусским княжествам.
Решение любечского съезда вовсе не прекратило княжеских столкновений, но теперь князья воевали между собой не столько за «главный» киевский престол, сколько за расширение территорий собственных владений.
Читать дальше: