ИСТОРИЯ - ЭТО ТО, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО ОБЬЯСНИТЬ НАСТОЯЩЕЕ НАСТОЯЩИМ

ЧТО ЛЮДИ ДУМАЛИ. Нации и империи

в Без рубрики on 24.04.2017

 

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ

 

Из статьи в газете «Таймс», 1901 год:

the_times

«Наступил ХХ век. …Мы вступаем в новое столетие наследниками достижений и славы прошлого; мы стали более зрелыми… Наш государственный строй из личной монархии, ограниченной наследственной аристократией, превратился в демократическую систему самого либерального типа… И это превращение произошло без всяких мучительных нарушений традиции прошлого… Обладая такой формой правления, обладая обширным накопленным богатством, обильно проникшим во все общество, обладая – и это самое главное – народом процветающим, удовлетворенным, мужественным, умным, уверенным в своих силах, мы можем с доброй надеждой смотреть вперед, не боясь бурь и конфликтов, через которые, возможно, нам предстоит пройти.

Но самым большим нашим преимуществом, дающим нам основание смотреть в лицо будущему, является то обстоятельство, что наша раса распространилась далеко за пределы своих небольших островов. Ныне дочерняя нация, вышедшая из нашего лона, отмечает… не первую годовщину создания своего великого федеративного государства. Канада вот уже целое поколение живет и процветает в условиях системы, которая теперь создана и в Австралии… Не меньших успехов среди наших братских колоний добилась и Новая Зеландия. В Южной Африке мы столкнулись и все более сталкиваемся с трудностями, которые нельзя недооценивать. Но и там наши колонисты, подобно своим братьям из Австралии и Канады, показали, что они в полной мере обладают теми же качествами, которые сделали Англию великой… Мы питаем обоснованную уверенность в том, что и в наступающем столетии Англия и ее сыны будут процветать как единый, спаянный имперскими узами народ, как бастион гуманизма»

 

Петр Дурново, российский государственный деятель, 1914 год:

durnovo_05-050

«…Россияи Германия являются представительницами консервативного начала в цивилизованном мире, противоположного началу демократическому, воплощаемому Англией и в несравненно меньшей степени Францией. Как это ни странно, Англия, до мозга костей монархическая и консервативная дома, всегда во внешних своих сношениях выступала в качестве покровительницы самых демократических стремлений, неизменно потворствуя всем народным движениям, направленным к ослаблению монархического начала»

 

Дмитрий Кончаловский, историк:

«Свобода есть драгоценный дар, но не абсолютное благо, доступное всякому и всякому нужное… Свободой едва ли не легче злоупотреблять, чем властью. Можно признать законом истории, что свобода приводит к тирании, и из этого закона она знает лишь немного исключений. Мало людей и мало народов показали умение пользоваться свободой, сделать ее благодетельной основой своего общественного быта. Из великих государств нового времени таким примером является лишь Англия»

 

Хосе Ортега-и-Гассет, испанский философ:

5904514

«Когда около 1800 г. новая промышленность начала создавать новый тип человека – индустриального рабочего – с более преступными наклонностями, чем традиционные типы, Франция поспешила создать сильную полицию. Около 1810 года Англия по той же причине – возросла преступность – вдруг обнаружила, что у нее нет полиции. У власти были консерваторы. Что они сделали? Создали полицейскую силу? Ничего подобного. Они предпочли мириться с преступлениями, как только могли. «Народ согласен лучше терпеть беспорядок, чем лишиться свободы». «В Париже… отличная полицейская сила, но французы дорого платят за это удовольствие…». Вот два представления о государстве. Англичанин предпочитает государство ограниченное»

 

Георгий Федотов, историк, философ:

«Во время коронации английских королей, в самый торжественный момент, когда монарх возлагает на свою голову корону, все пэры и пэрессы, присутствующие в Вестминстерском аббатстве, тоже надевают свои короны. Они тоже государи, наследственные князья Англии. Сейчас это символ уже почти не существующих сословных привилегий. Но я хотел бы видеть в нем символ современной демократической свободы. То, что было раньше привилегией сотен семейств, в течение столетий распространилось на тысячи и миллионы, пока не стало неотъемлемым правом каждого гражданина.

В западной демократии не столько уничтожено дворянство, сколько весь народ унаследовал его привилегии. Это равенство в благородстве, а не в бесправии, как на Востоке. «Мужик» стал называть своего соседа Sir и Monsieur, то есть «мой государь»…

Мы говорим не о пустяках, не об этикете, но о том, что стоит за ним»

 

Хосе Ортега-и-Гассет, испанский философ:

«Передо мной журнал с описанием празднеств, которые Англия отметила коронацию нового короля. Всем известно, что английская монархия давно уже существует лишь номинально. Это верно, но главное в другом. … У монархии в Англии весьма определенное и крайне действенное назначение – она символизирует. Поэтому английский народ с нарочитой торжественностью празднует сегодня коронацию.

Этот народ, который всегда первым достигал будущего, опережая других почти во всем. Практически слово «почти» можно опустить. И вот он, с несколько вызывающим дендизмом, заставляет нас присутствовать при старинном ритуале и видеть, как вступают в силу – ибо они никогда ее не утрачивали – самые древние магические символы его истории, корона и скипетр, которые у нас правят лишь карточной игрой. Англичанин вынуждает нас убедиться, что его прошлое… – было, продолжает для него существовать. Из будущего, до которого мы еще не добрались, он свидетельствует о живом присутствии и полноправии своего прошлого. Этот народ накоротке со временем, он действительно хозяин своих столетий и толково ведет хозяйство. Это и значит быть людьми – следуя прошлому, жить будущим, то есть действительно пребывать в настоящем…

Символическим ритуалом коронации Англия в очередной раз противопоставляет революционности – преемственность, единственное, что позволяет избежать того патологического крена, который превращает историю в вечный бой паралитиков с эпилептиками»

 

Уинстон Черчилль, английский политик

uinston-cherchill«На протяжении 400 лет внешняя политика Англии состояла в том, чтобы противостоять сильнейшей, самой агрессивной, самой влиятельной державе на континенте… Если подойти к вопросу с точки зрения истории, то эту четырехсотлетнюю неизменность цели на фоне бесконечной смены имен и событий, обстоятельств и условий следует отнести к самым примечательным явлениям, которые когда-либо имели место в жизни какой-либо расы, страны, государства или народа. Более того, во всех случаях Англия шла самым трудным путем. Столкнувшись с Филиппом II испанским, с Людовиком XIV.., с Наполеоном, а затем с Вильгельмом II германским, ей было бы легко и, безусловно, весьма соблазнительно присоединиться к сильнейшему и разделить с ним плоды его завоеваний. Однако мы всегда выбирали более трудный путь, объединялись с менее сильными державами, создавали из них коалицию и таким образом наносили поражение и срывали планы континентального военного тирана, кем бы он ни был, во главе какой бы страны ни стоял. Так мы сохранили свободу Европы, защитили развитие ее живого, многообразного общества…

Заметьте, что политика Англии совершенно не считается с тем, какая именно страна стремится к господству в Европе… Это закон государственной политики, которую мы проводим, а не просто целесообразность, диктуемая случайными обстоятельствами, симпатиями или антипатиями или же какими-то другими чувствами»

 

Джозеф Чемберлен, английский политик:

«…Имперский инстинкт, и практический здравый смысл, и стремление к разумным, но не революционным реформам, – …являются важнейшими чертами британской расы»

 

Бернард Шоу, английский драматург:

%d1%88%d0%be%d1%83«…Каждый англичанин от рожденья наделен некоей чудодейственной способностью, благодаря которой он стал владыкой мира. Когда ему что-нибудь нужно, он нипочем не признается себе в этом. Он будет терпеливо ждать, пока в голове у него, неведомо как, сложится твердое убеждение, что его нравственный, христианский долг – покорить тех, кто владеет предметом его вожделений… Его неизменный девиз – долг; и он всегда помнит, что нация, допустившая, чтобы ее долг разошелся с ее интересами, обречена на гибель»

 

 

Из книги «Либеральная традиция», Лондон, 1951 год:

«Совет, который давали правительствам сельское хозяйство, промышленность и торговля, был таким же скромным и благоразумным, как просьба Диогена к Александру [Македонскому]: «Отойди и не заслоняй мне солнце»

 

Фридрих Энгельс, социалист, предприниматель:

screenshot_1

«Мне никогда не приходилось наблюдать класса более глубоко деморализованного, более безнадежно испорченного своекорыстием, более разложившегося внутренне… чем английская буржуазия… Она не видит во всем мире ничего, что не существовало бы ради денег, и сама она не составляет исключения: она живет только для наживы, она не знает иного блаженства, кроме быстрого обогащения, не знает иных страданий, кроме денежных потерь»

 

 

Э. Берит, английский журналист, конец 19 века:

«Арабский шейх ест плов ложкой, сделанной в Бирмингеме. Египетский паша пьет шербет из кубка бирмингемской чеканки, освещает гарем хрустальным бирмингемким канделябром и прибивает на нос лодки бирмингемские украшения… Краснокожий охотится и воюет с бирмингемской винтовкой в руках. Богатый индус украшает салон бирмингемским хрусталем. В пампасы Бирмингем посылает для диких наездников шпоры, стремена, а для украшения бархатных штанов – блестящие пуговицы. Неграм в колониях под тропиками он шлет топоры, сечки и прессы для сахарного тростника… На жестянках, в которых хранится консервированная зелень и прессованное мясо – запасы австралийского старателя – выбито имя бирмингемского фабриканта»

 

%d0%b1%d0%b0%d0%bb-%d1%82%d0%b8%d0%bb%d0%b0%d0%baБал Тилак, индийский адвокат, один из лидеров борьбы за независимость Индии, 1896 год:

 

«…Решитесь лучше умереть, чем прикоснуться хотя бы к дюйму манчестерской ткани. В нашей стране имеется достаточно силы, чтобы обеспечить нужды ее народа. Пользуйтесь индийскими и только индийскими тканями. Пусть каждый, кто купит хотя бы один ярд британской ткани, будет заклеймен как изменник родины…»

 

Джон Гобсон, английский экономист и публицист, 1903 год:

«Британия не является более мастерской мира, это правда, и надо быть глупцом, чтобы верить, что она может вновь ею стать…

Англия получает более высокую долю международного дохода, чем создает своим трудом. Очень жаль, что значительное количество продукции, произведенной ее трудовой энергией, расточается на военные цели или выбрасывается для приобретения спиртных напитков, на азартные игры, на пари, на предметы роскоши. Нация… ежегодно тратит 180 млн. ф. ст. на спиртные напитки, 70 млн. ф. ст. – на военные цели и 50 млн. – на скачки и пари… Три статьи ее бесполезных расходов – напитки, война, игра – поглощают все излишки доходов от экспортной торговли с колониями и с остальным миром»

 

Из статьи в газете «Таймс», 1914 год:

the_times

«Ни у кого нет таких оснований для самоуничижения, как у нашей страны…

Мы опустились или опускаемся по всем показателям, даже в области спорта, где некогда наше первенство никем не оспаривалось. Даже в боксе, столь долго бывшем чисто английским видом спорта, мы спустили флаг: негр и француз стали чемпионами мира. Сколь часто отмечают контраст между инертностью английского купца и разумной предприимчивостью немца, леностью английского и старательностью иностранного клерка, между производственной выучкой наших промышленных конкурентов и рутиной, царящей среди англичан. Доминирующей нотой значительной части нашей литературы… является восхваление жизни и обычаев за рубежом и пренебрежение к нашим домашним, к нашей узости и островной замкнутости… Часто иностранцы говорят: «Наконец-то Британия подходит к своему финишу». Никогда прежде они не говорили этого столь часто.

Против этого пессимизма трудно возражать…»

 

Хосе Ортега-и-Гассет, испанский философ:

«Англичане острее, чем кто-либо, чувствуют неблагополучие. И предчувствуя, что дела пойдут плохо, проводят реформы, но всегда ясно представляя, что надо сделать. Вместо того, чтобы ввязываться в революции, они обходятся наименьшим. Берут часть королевских запасов, чистят снизу доверху администрацию, требуют с богачей половину их ренты и без паники, спокойно делают то единственное, что могут, а именно – ждут… ждут, когда человеческие устремления прояснятся и определятся»

 

Валовой национальный продукт на душу населения в европейских странах (% к Англии)

годы Франция Германия Австро-Венгрия Италия Россия
1880 68,2 65,1 46,3 45,7 32,9
1914 71,2 76,9 51,6 45,6 33,7

 

 

ФРАНЦИЯ

 

Михаил Стасюлевич, русский общественный деятель, 19 век:

%d1%81%d1%82%d0%b0%d1%81%d1%8e%d0%bb%d0%b5%d0%b2%d0%b8%d1%87

«Во Франции, и вообще у народов материка, где до сих пор еще не погибли предания римской и византийской цивилизации, исторический процесс совершается весьма забавно или, лучше сказать, печально. Народ и общество убеждены, что их задача состоит в том, чтобы выработать себе правительство, а затем жизнь народа прекращается или, что все равно, эта жизнь продолжается в жизни правительства; народ с того времени засыпает, убежденный, что правительство сделает за него все: и корабли построит, и фабрики заведет, и дороги проложит, и т. п. Опыт же показал, чем кончается история таких государств»

 

Хосе Ортега-и-Гассет, испанский философ:

«В любом веке худшие образчики человеческой породы представлены демагогами». Но демагог – не просто человек, взывающий к толпе. Иногда это священный долг. Сущность демагога – в его мышлении и в полной безответственности по отношению к тем мыслям, которыми он манипулирует и которые он не вынашивал, а взял напрокат у людей действительно мыслящих. Демагогия – это форма интеллектуального вырождения, и как массовое явление европейской истории она возникла во Франции к середине XVIII века. Почему именно тогда? Почему именно во Франции? Это один из самых болезненных моментов в судьбе Запада и особенно в судьбе Франции.

С этого момента Франция, а под ее воздействием – и весь континент, уверовали, что способ разрешения огромных человеческих проблем – революция.., стремление одним махом изменить все и во всех сферах. Именно поэтому такая чудесная страна сегодня так неблагополучна. У нее революционные традиции или, по крайней мере, вера в то, что они есть. И если нелегко быть просто революционером, насколько тяжелей и парадоксальней быть революционером наследственным!»

 

Джон Гренвилл, английский историк:

«В 1900 году Германская империя символизировала для современников дух дисциплины, единства и прогресса; Франция же, напротив, казалась бессильной страной, раздираемой противоречиями и погрязшей в коррупции, политическое фиглярство которой не позволяло принимать ее всерьез… Правительства здесь сменялись так часто, что любая другая страна мира уже погрузилась бы в хаос и стала полностью неуправляемой. А Франция, проникнутая своими повседневными заботами, продолжала оставаться стабильной, хорошо организованной страной с сильной национальной валютой…

Способны ли мы сейчас разобраться в том, как функционировало французское общество тех лет, и понять то, что оставалось непонятным современникам?

Ключ к решению этого вопроса состоит в том, что большинство французов не желали, чтобы их правительство и парламент имели в своих руках жесткие рычаги управления и тем самым могли вносить какие-то заметные изменения в общее течение французской жизни. Франция была глубоко консервативной страной. Большинство населения не хотело никаких радикальных перемен в существующем порядке вещей… …Французы крайне мало доверяли своим политикам.

…Франция, несмотря на всю свою относительную слабость [в военно-экономическом отношении], думала не только об обороне. Напротив, все сменяющие друг друга французские правительства преследовали экспансионистские цели и, сбивая с толку своих германских соседей, отнюдь не выглядели запуганными».

 

  ГЕРМАНИЯ

 

Бернхард фон Бюлов, германский канцлер, из книги воспоминаний:

«С самого начала германской истории мы вследствие нашего неблагоприятного географического положения в центре Европы были более подвергнуты опасности нападения, нежели какой-либо другой великий народ…»

%d0%b1%d1%8e%d0%bb%d0%be%d0%b2«Нашим западным соседом был французский народ – самый беспокойный, честолюбивый, тщеславный и… самый шовинистический из всех европейских народов… На востоке нас окружали славянские народности, исполненные неприязни к немцу, который был для них учителем высшей культуры и которого они преследовали с той жестокостью и злобной ненавистью, которую питает непокорный и грубый воспитанник к своему серьезному и достойному учителю… Взаимоотношения между немцами и англичанами в течение столетий подвергались разным изменениям. В общем и целом Джон Буль всегда стоял на той точке зрения, что бедному немецкому родственнику можно оказывать покровительство и протекцию, при случае использовать его для черной работы, но никогда нельзя становиться с ним на равную ногу. По существу нас никто не любил. Такая антипатия существовала еще до того, как зависть к созданным Бисмарком мощи и благосостоянию нашей страны обострила неприязнь к нам»

 

Александр Данилов, Людмила Косулина, историки, из наиболее популярного школьного учебника 90-х годов 20 века:

«С точки зрения военного фактора положение Российской империи было очень уязвимым в силу его материкового расположения на севере и в центре Евразии, особенно по сравнению с другими державами»

 

%d0%b2%d0%b8%d0%bb%d1%8c%d0%b3%d0%b5%d0%bb%d1%8c%d0%bc

Вильгельм II, германский император:

«Если бы страна только могла понять, чего я добиваюсь! Но для этого немцы слишком узки и близоруки, они размениваются на мелкие страстишки…»;

«…Моим подданным вообще следовало бы попросту делать то, что я им говорю; но они желают думать самостоятельно, и от этого происходят все затруднения»

 

Ольденбург-Янушау, депутат рейхстага от Консервативной партии, из выступления в рейхстаге, 1910 год:

«…Германский император в любой момент может приказать лейтенанту взять десяток людей и распустить рейхстаг»

 

Ольденбург-Янушау, из воспоминаний:

«Слова о лейтенанте и десятке людей произвели сенсацию. Не было, пожалуй, ни одной газеты, которая не посвятила бы своих столбцов этим словам. К моему изумлению, эти слова разожгли также и массы. Ибо когда несколько дней спустя после этого состоялось новое заседание рейхстага, площадь перед его зданием была заполнена людьми. Но мне удалось попасть в рейхстаг, не будучи опознанным. В нем я узнал от своих товарищей по фракции, что люди приняли за меня какого-то неизвестного и отколотили его»

 

АВСТРО-ВЕНГРИЯ

 

Клеменс Меттерних, многолетний глава австрийского имперского правительства:

«С%d0%bc%d0%b5%d1%82%d1%82%d0%b5%d1%80%d0%bd%d0%b8%d1%85лово «свобода» является для меня не исходным, а конечным пунктом.

Исходный пункт – это слово «порядок»

 

 

 

 

Национальный состав Австро-Венгерской империи в 1910 году (млн. чел.)

Австрия Венгрия
немцы 10 2
венгры 10
чехи 6,5
поляки 5
румыны 0,3 3
украинцы 3,5 0,5
итальянцы 0,8
сербы и хорваты 0,8 3
словенцы 1,3
словаки 2

 

Джон Гренвилл, английский историк:

«Империя Габсбургов являлась самой значительной европейской державой на протяжении более чем четырех столетий. …

В этой части Европы, где национальности так перемешаны между собой, трудно было достичь согласия по поводу того, где должны пролегать национальные границы, или какая национальность должна считаться государственным большинством., а какая – меньшинством. …Император выразился так: «Пусть с этим разбирается сам дьявол». Империя Габсбургов предпочитала решать большинство вопросов, исходя из наднациональных интересов. …

Самой большой угрозой империи было требование независимости для Венгрии. Обширные права, которыми пользовались венгры, примиряли их с существованием в составе империи при наличии личной связки: император Австрии – король Венгрии. Под сенью мощной Габсбургской монархии венгры чувствовали себя в безопасности как от внешних врагов, так и от внутренних распрей. …

Благодаря делению империи на две части, венгры и немцы получили большинство в каждой из них. А ведь во всей Австро-Венгерской империи большинство населения составляли именно славяне,.. которые таким образом оказывались политическим меньшинством! …

Конфликты между национальностями зачастую парализовывали работу австрийского парламента. Когда императорские министры делали уступки чехам, немцы отказывались от сотрудничества с правительством; когда уступки делались немцам, чехи немедленно переходили в оппозицию.

Вплоть до 1914 года отношения между венграми и другими национальностями оставались сложными. Единственной последовательно проводимой политикой были репрессии. … Королевство было мадьярским, патриотизм тоже, а все остальные точки зрения не имели права на существование. Но несмотря на яростные попытки «мадьяризировать» все народности Венгрии, это почти всегда приводило к неудачам… В австрийской части империи правительство пыталось прийти к соглашению между немцами, чехами и поляками.

Тому, что в целом империя управлялась достаточно эффективно, в немалой степени способствовали честность и интеллигентность большинства представителей ее чиновного и судейского сословий. … Франц-Иосиф особо заботился о том, чтобы в трех важнейших министерствах империи министры не были бы представителями только одной ее половины. Так, высший пост в министерстве иностранных дел по очереди занимали саксонский немец, венгр, австрийский немец, поляк, снова венгр и снова австрийский немец. …

Когда мы сейчас удивляемся длительной жизнеспособности Габсбургской империи,.. то упускаем из виду один важный момент. Кому было выгодно доведение того или иного конфликта до развала империи? Ни венграм, ни немцам, ни полякам, которые пользовались гораздо большими свободами, чем под властью германской или российской короны, ни евреям, чьи таланты украсили культурную жизнь Вены, ни чехам, которые верили, что их безопасность зависит от существования империи; ни даже большинству сербов и хорватов… Требование независимости, которое порой раздавалось в Чехии или среди южных славян, было работой хорошо образованного меньшинства.

Подавляющее большинство подданных Франца-Иосифа было заинтересовано в сохранении империи, пусть даже при этом они могли горячо спорить между собой о том, какая именно империя им нужна. А пока они спорили, династия и центральная власть, имперские гражданские учреждения и имперская армия продолжали выполнять свои функции, отвечающие общим интересам большинства населения»

 

Георгий Федотов, философ, историк:

«Трудно возразить что-либо против идеи федерации. Это прекрасная, разумная программа. Для малых народов она обещает и свободу, и преимущества жизни в великом, веками сложившемся организме. Экономические блага имперской кооперации бесспорны, так же как и преимущества военной защиты. … Но, к сожалению, народы – по крайней мере в наше время – живут не разумом, а страстями. Они предпочитают резню и голод под собственными флагами.

Как страстно славяне ненавидели «лоскутную» Австро-Венгрию, и как многие теперь жалеют о ее гибели. Старая Австрия давно уже перестала быть… деспотией. С 60-х годов она стала перестраиваться на федеративный лад. Некоторые из ее народов – венгры, поляки – уже чувствовали себя хозяевами на своей земле, для других время полного самоуправления приближалось. Все вообще пользовались той долей политической свободы, какая была немыслима в царской России. И, однако, они предали свое отечество в годину смертельной опасности»

 

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

 

Хосе Ортега-и-Гассет, испанский философ:

«То психологическое состояние, когда человек сам себе хозяин и равен любому другому, в Европе обретали немногие и лишь особо выдающиеся натуры, но в Америке оно бытовало с XVIII века – по сути изначально. И любопытное совпадение! Едва этот психологический настрой появился у рядового европейца, едва вырос общий его жизненный уровень, как тут же стиль и облик европейской жизни повсеместно приобрели черты, заставившие многих говорить: «Европа американизируется»…

 

Стив Форбс, идеолог американского консерватизма, 2001 год:

%d1%84%d0%be%d1%80%d0%b1%d1%81«Америка была основана людьми, которые правильно понимали человеческую природу. Суть предпринимательства связана с тем, что мы созданы по образу и подобию Бога и, следовательно, сами наделены созидательной силой. Нация, создающая атмосферу свободы, – это нация, которая позволяет людям осуществлять свои мечты и преуспевать больше своих самых смелых ожиданий. Совсем не случайно среди наших главных ценностей – личная свобода, возможность добиваться того, чего ты можешь добиться благодаря своим способностям, опора на свои собственные силы. В девятнадцатом веке в Америке была провозглашена свобода объединений и ассоциаций для бизнеса, для госпиталей, школ, спорта, которые сразу же начали организовывать жизнь «снизу». Таким образом, мы научились в свое время быть гражданами, и так была создана республика. Европа же всегда была государственно ориентированной. Инициатива шла сверху вниз, доминировали одни и те же крупные компании. Это одна из причин, почему множество европейцев, прежде всего немцев и французов, продолжают прибывать сюда»

 

Из Декларации независимости США:

«Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными, все они одарены своим Создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав учреждены среди людей правительства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управляемых»    

 

Чарльз Смит, американский публицист, 1900 год:

«Мы уже свыклись с быстрым развитием нашей страны, но без сопоставления и анализа невозможно осмыслить его грандиозные масштабы. В 1870 г. годовой объем продукции нашей обрабатывающей промышленности составлял 3700 млн. долларов, а сейчас он превышает 12 млрд. Полвека тому назад Англия являлась мастерской мира, а мы только еще начинали… Наш рост с того времени был столь поразительным, что в настоящее время по объему продукции нашей обрабатывающей промышленности мы в два с половиной раза превосходим Англию и производим этой продукции столько же, сколько ее производят Великобритания, Германия и Франция вместе взятые. Ежегодный прирост продукции Соединенных Штатов вдвое превышает суммарный ее прирост в этих трех великих европейских державах…

Данные о нашем национальном доходе поражают воображение. В прошлом году он составил 14,5 млрд. долларов, из которых более половины приходится на заработки рабочих. Заработки рабочих в США в настоящее время превосходят совокупный доход труда и капитала в Великобритании. Никогда еще труд не оплачивался так хорошо, как в эти годы процветания. …Она [заработная плата] возросла на 80% по сравнению с той, какой она была 5 лет тому назад…

Превосходство Америки этим не ограничивается… Американский гений, изобретательность, умение внедрять и применять технику дали возможность улучшать и совершенствовать вооруженность нашего производства механизированным оборудованием, которое в громадной степени умножило его производительность. Один простой факт показывает наше превосходство. В Европе 45 млн. рабочих и ремесленников в 1895 г. произвели готовых изделий на 17 млрд. долларов, или по 380 долларов на одного работника. В Соединенных Штатах в то же время 6 млн. рабочих произвели товаров на 10 млрд. долларов, т.е. по 1666 долларов на человека, или в 4 раза больше европейского работника…

С 1870 г. население нашей страны удвоилось, а продукция нашей обрабатывающей промышленности учетверилась. Наша производственная мощь превосходит наши потребительские возможности…

Итак, что же нам делать? Ограничить производство? Перевести наши заводы и фабрики на сокращенное рабочее время, следствием чего будет понижение заработной платы, низкая прибыль и широкое недовольство? Или же стремиться к тому, чтобы быстрый рост нашего и без того громадного по объему производства сопровождался не только ростом нашего высокого… потребления, но и возрастающим экспортом, стремиться к новым рынкам? Давление этого фактора и конкуренция побуждают другие великие державы вести борьбу за создание империй и таким образом добиваться для себя преимуществ…

Соединенным Штатам нет нужды вступать в борьбу за территориальное соперничество с целью добиться торговых преимуществ. Мы добились гораздо больших преимуществ, чем все они, обеспечив открытые двери в Китае. Там мы найдем потенциально самый крупный в мире рынок»

 

Самюэл Гомперс, профсоюзный деятель, 1905 год:

%d0%b3%d0%be%d0%bc%d0%bf%d0%b5%d1%80%d1%81«Я являюсь тред-юнионистом у нас по той же самой причине, по которой я был бы тред-юнионистом в Великобритании, а в России – революционером…

В Соединенных Штатах мы являемся тред-юнионистами, ибо здесь нам предоставлены такие благоприятные условия, как свобода союзов, свобода слова, свобода печати, свобода собраний. Располагая этими гарантиями свободы, мы считаем, что наше движение в Соединенных Штатах должно идти путем эволюции, а не революции…

Уже много лет тому назад я пришел к выводу, что поскольку мы, рабочие, должны прожить свою жизнь в обществе, в котором живем, мы не должны стремиться к крушению, разрушению или уничтожению этого общества, а к его более полному развитию…»

 

Георгий Гачев, философ – о путевых заметках болгарина, путешествовавшего по США в начале 20 века:

«Мы проделали путь в 4000 километров по Америке и нигде, положительно нигде не видали ни одного солдата, ни одного офицера», – восторженно удивляется миролюбец из Евразии, которая только и славится за Историю, что войнами»;

«Поражает невозмутимость янки и в тишине ресторана, среди лихорадочного шума и визга транспорта на улицах: сидит, сняв пиджак, ноги на стол, – и читает себе газету»…

%d0%b3%d0%b0%d1%87%d0%b5%d0%b2А НОГИ НА СТОЛ – это тоже симптоматично и символично. Стол – это микроплощадь, поприще общения человека с человеком. Тут место – рукам: есть, играть. Ноги на стол – это попрание общения, этой потребности: утверждение-провозглашение индивидуализма…

Хотя так это – опять же на восприятие… евразийца старосветского. Этот обычай сложился у первопроходцев сквозь дебри и просторы Нового Света, кто покрывал огромные расстояния и утомлял свои конечности. Для оттока крови – и задирал ноги выше таза, приходя домой или друг ко другу…

В этом рассуждении приоткрылся нам важнейший момент ВСЕХ путевых очерков Америки: на готовенькое приехали смотреть, дивоваться, восхищаться, судить-осуждать. А почему и КАК… это затеялось и содеялось? – невдомек, остается тайною: самопричина американской цивилизации. Вкушают плоды. И как и чего это стоило трудягам-работягам Америки, – это им непроницаемо…

Бог здесь – Труд»

 

 

Опубликовать:


Комментарии закрыты.