Известнейший философ и социолог, учился и защитил диссертацию в Гейдельбергском университете. Воевал в I Мировую, в Питер вернулся эсером, работал во Временном правительстве, потом уехал в деревню на «самопрокорм». Вернувшись, увидел знаменитую книгу Освальда Шпенглера «Закат Европы» и написал о ней статью, которую на беду (или на счастье) увидел глава большевистского правительства, увидевший в ней «литературное прикрытие белогвардейской организации» — и Степун тотчас оказался в списке лиц, подлежащих высылке из без права на возвращение. Оказавшись в Германии, Степун стал профессором в Дрезденском университете, пользовался глубочайшим уважением коллег, видевшим в нем живой мост между «русским» и «германским» мирами — несмотря на свое немецко-шведское происхождение он так и остался русским философом. Увидели его таковым и нацисты — в 1937 году он был уволен за «за русофильство жидофильство». Пережив войну, 1947 году он возглавил созданную специально для него кафедру истории русской культуры в Мюнхенском университете, где вел уникальный предмет — «Историю русской мысли». Лекции Степуна проходили в переполненных аудиториях, популярность его была столь велика, что студенты, бывало, выносили своего профессора на руках. Был отмечен высшим знаком отличия ФРГ за вклад в развитие русской и европейской культуры. Восьмидесятилетний юбилей Федора Степуна отмечался в Германии с фантастическим размахом. Через год он скончался, умер легко

«Есть в русских душах какая-то особая черта, своеобразная жажда больших событий – все равно, добрых ли, злых ли, лишь бы выводящих за пределы будничной скуки. Западные европейцы среднего калибра легко и безболезненно отказываются от омутов и поднебесий жизни ради внешнего преуспевания в ней. В русских же душах, даже в сереньких, почти всегда живет искушение послать все к чорту, уйти на дно, а там, может быть, и выплеснуться неизвестно как на светлый берег. Эта смутная тоска по запредельности сыграла, как мне кажется, громадную роль в нашей страшной революции»

Разговор. «Да здравствует мировая социалистическая революция!» 1917-1920 годы

«Помню свой разговор в 1917 году в Царском Селе с Плехановым. Говоря о Ленине, он сказал: «Как только я познакомился с ним, я сразу понял, что этот человек может оказаться для нашего дела очень опасным, так как его главный талант – невероятный дар упрощения»

«Научный социализм» Маркса и его последователи в Европе и в России

«Я думал, что увижу его гневным, величественным, наполненным революционной романтики. Ожидания мои не сбылись… Петроград по внешнему виду и по внутреннему настроению являл собой законченную картину разнузданности, скуки и пошлости. …Толпы серых солдат, явно чуждых величию свершившегося дела, в распоясанных гимнастерках и шинелях внакидку, праздно шатались по грандиозным площадям и широким улицам города. Изредка куда-то с грохотом проносились тупорылые броневики и набитые солдатами и рабочими грузовики: ружья наперевес, трепанные вихры, шальные, злые глаза… …Эта хмельная радость о том, что «наша взяла», что гуляем и никому ни в чем отчета не даем»

1917 год. Крах демократической революции

«Смертные приговоры выносились и приводились в исполнение не в порядке наказания за преступление, а в порядке ликвидации чужеродного и потому не пригодного для социалистического строительства материала. Помещики, буржуи, священники, кулаки, белые офицеры так же просто выводились в расход, как в рационально поставленных хозяйствах выводятся в расход одна порода скота ради введения другой»

«Да здравствует мировая социалистическая революция!» 1917-1920 годы