ИСТОРИЯ - ЭТО ТО, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО ОБЬЯСНИТЬ НАСТОЯЩЕЕ НАСТОЯЩИМ

ЧТО ЛЮДИ ДУМАЛИ. СССР после Победы. 1945-53 годы

в Без рубрики on 24.04.2017

 

Виктор Некрасов, писатель:


«9 мая мы все напились, без конца целовались, у кого сохранились пистолеты – стреляли в воздух… Мы победили! Фашизм – самое страшное на свете – разгромлен… Победителей не судят! Увы! Мы простили Сталину все! Коллективизацию, 37-й год, расправу с соратниками, первые дни поражения. И он, конечно же, понял теперь всю силу народа, поверившего в его гений, понял, что нельзя его больше обманывать, что только суровой правдой в глаза его можно объединить, что к потокам крови прошлого, не военного, а довоенного, возврата нет. И мы, интеллигентные мальчики, поверили в этот миф и с чистой душой и открытым сердцем вступили в партию Ленина–Сталина»

 

Алексей Толстой, писатель, из записной книжки 1943 года:

«Что будет с Россией. Десять лет мы будем восстанавливать города и хозяйство. После мира будет нэп. Сущность этого нэпа будет в сохранении за государством всех средств производства и крупной торговли. Но будет открыта возможность личной инициативы, которая не станет в противоречие с основами нашего законодательства и строя, но будет дополнять и обогащать их. … Народ, вернувшись с войны, ничего не будет бояться. Он будет требователен и инициативен. Расцветут ремесла и всевозможные артели, борющиеся за сбыт своей продукции. Резко повысится качество. Наш рубль станет международной валютой… китайская стена довоенной России рухнет. Россия самим фактом своего роста и процветания станет привлекать все взоры»

 

 

ГОЛОДНЫЕ ГОДЫ

 

Отрывки из вскрытых в 1946 году органами госбезопасности писем граждан (Воронежской и Сталинградской областей):

«…Надвигающийся голод страшит, моральное состояние подавленное. Дети наши живут зверской жизнью – вечно злы и голодны. От плохого питания Женя стал отекать, больше всего отекает лицо, очень слабый. Голод ребята переносят терпеливо, если нечего поесть, что бывает очень часто, молчат, не терзают мою душу…»;

«…Мы совсем погибаем: есть нечего. Можно ли жить дальше? Так жить не хочется, живым бы лег в могилу. Как только наступает утро, Галочка просит есть. А что я ей дам?»;

«…Продукты все дороже и дороже. Когда придешь на базар, так становится жутко. К продуктам, особенно с нашими деньгами, не подойдешь… Очереди за хлебом стоят с вечера, но мы почти не ходим, потому что бесполезно. Голова ходит кругом от дум и от питания. Продавать нечего…»;

«…Тяжело жить и морально и материально, а тут еще надвинулся голод. Ведь в Воронежской области страшный недород. Муки, хлеба коммерческого получить нет возможности, очереди тысячные, люди едят жмых. Вот и живи как хочешь. Смерть хотя и близка, а страшно от голода умирать. Ну, да все равно, лишь бы поскорей. Я так устала, так тяжело жить»;

«…Бабушка у нас сильно болеет. Она и все мы опухли, уже три дня сидим голодные… Хоть бы поесть горячего, тогда можно умирать, а голодным умирать не хочется. Хлеба по карточкам стали давать меньше: дети получают по 150 грамм, а мама с бабушкой по 100 грамм»;

«Я ем сейчас желуди, хоть и запрещают их есть, так как от них погибло много людей, но больше есть нечего, так жить дальше я не могу»

 

Зинаида Козаева, из письма, 1991 год:

«В 1945–1956 годах я жила на руднике поселка Горняк (ныне город) Локтевского  района Алтайского края. Помню, как в 1945 году со станции… пригнали пленных японцев. Их было много – шли в восемь рядов длиною примерно в 3 километра. Мы, дети, бегали к пленным поживиться куском хлеба: калмыки в то время тоже жили на правах военнопленных. Японцы работали на шахте, стройке и лесопилке. Работа тяжелая, голод, холод, они стали умирать, как говорится в народе, «пачками». Хоронили по 45–50 человек в одной яме, за зиму выросло целое кладбище. В живых почти никого не осталось. Зона японских пленных была недалеко от нашей землянки…»

 

Из книги «Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева»:

«После войны, кроме того, это уже инициатива Сталина, ввели так называемые пакеты. В закрытом пакете присылали деньги, очень большие деньги – военным и партийным руководителям. Нет, это было, конечно, не совсем правильно. Размеры были не только чрезмерны, а неправильны. Это я не только не отрицаю – не имею права и ничего возразить. … 18.08. 1976»

 

Надежда Мандельштам, писатель:

«Наш опыт показал, что мужик …, если он не стал «аппаратчиком», отлично поймет интеллигента, которого выслали в его деревню. Мне случалось пить с ним чай и распивать четвертинку, а разговаривали мы шепотом, чтобы нас не подслушивали стукачи. Мне было легко и с бабами, у которых мужей угнали по той же дороге, что Мандельштама. Сейчас они рядом лежат в одной яме с одинаковыми бирками на ноге. Никто не отшатнулся от меня, оттого что я еврейка. Антисемитизм спускается сверху и созревает в том котле, который называется «аппаратом». Между мужиками и мной не было ни трещины, ни разрыва. Нас воссоединила общая судьба, если когда-нибудь разрыв был. И мы до смерти боялись начальства, опричников, аппаратчиков, хозяев, стукачей, подхалимов и разную челядь»

 

Отрывки из вскрытых органами госбезопасности писем и высказываний москвичей по поводу снижения цен 1952 года:

«Как здорово, что снизили цены! Теперь молоко стоит 2 руб. 20 коп. Дешевле, чем в Горлове, наверное. Нам с тобой станет легче. Москва прямо торжествует»;

 

«Это все сплошная фикция. Во-первых, потому, что все равно в провинции нигде продуктов нет и не будет, а торговля хлебом ведется по спискам; во-вторых, никакого выигрыша население не получит, так как сэкономленную сумму с нас вытянут другим путем под любым предлогом»;

 

«Меня волнует такая проблема: ведь в государственном масштабе снижение цен дает миллиардную сумму экономии для населения и, следовательно, ту же сумму убытка для государства… Ни одно капиталистическое государство за всю свою историю таких вещей не делало»;

 

«В текущем году экономия от снижения розничных цен составляет, по тайным данным, около 28 миллиардов руб., подписка на заем в 1952 г. составит 42 миллиарда руб. В конечном счете получается не экономия для трудящихся, а потеря около 14 миллиардов руб.»;

 

«Пятый год мы живем в мире и с каждым годом все труднее… Госналоги все больше… Если в 1949 г. я уплатила 375 руб. и сдала 40 кг мяса, то в 1951 г. – 550 руб. и 44 кг мяса. А всего скота – коза и маленький поросенок. Денег не видим, т.к. на трудодни ничего не выдают. Живем лишь на своей картошке вдвоем с дочерью, а у кого семья большая, дети пухнут с голода» (из жалобы калужской колхозницы в Москву) [По результатам расследования органами госбезопасности доложено, что женщина, оказывается, никакого письма не писала и жалоб к налогообложению не имеет, а все, что в письме написано – вымысел]

 

Елена Зубкова, историк:

«Мысли о возможности нового военного конфликта в сознании людей были тесно связаны с пережитым во время прошедшей войны, которая выстроила своеобразную систему ценностей в советском обществе. Зденек Млынарж, один из лидеров «Пражской весны», в конце 40–начале 50-х годов учившийся в Московском университете, вспоминал впоследствии об одной характерной особенности мышления русских, связанной с испытаниями военного времени: «Основой всего было убеждение, что ценой огромных жертв, принесенных в годы войны, Советский Союз решил судьбу человечества, а потому все другие государства обязаны относиться к нему с особым уважением. Любую критику Советского Союза эти люди воспринимали как оскорбление памяти погибших. В этом они оказывались заодно с правительством, как бы критически они не относились к власти в других вопросах»

Героическое восприятие войны пришло несколько позднее. Сразу же после победы эйфория быстро сменилась осознанием величины утрат. Под влиянием пережитого опыта в общественном сознании стал постепенно формироваться образ «жизни-сказки», которая должна была наступить после войны. Желания людей становились все более непритязательными, а мечты военных лет о том, что после войны «всего будет много» и наступит счастливая жизнь, начали приземляться… Набор благ, составляющий для современников «предмет мечтаний», оскудел настолько, что стабильная зарплата, дающая возможность прокормить себя и семью, постоянное жилье (пусть даже комната в коммунальной квартире) уже считались подарком судьбы, настоящим счастьем. … Восприятие счастья как отсутствие несчастья формировало у людей, переживших бедствия военного времени, особое отношение к жизни и ее проблемам. Отсюда слова-заклинание – «только бы не было войны» – и «прощение» властям всех непопулярных решений, если они оправдывались стремлением избежать нового военного столкновения. …

«Угроза войны» всегда была сильным козырем в руках советской пропаганды, позволяющим манипулировать общественным мнением и в случае общественного недовольства всегда главную ответственность списать на «происки империализма»

 

Надежда Мандельштам:

«Мне думается, что татарские набеги и Тамерлан не привели к таким последствиям, как раскулачиванье. Убегая или спасаясь от набегов, люди держались вместе для обороны или освоения новых земель, а раскулачиванье вызвало настоящее рассеяние: каждый спасался в одиночку, в крайнем случае с женой и детьми. Родителей бросали где попало – старикам все равно умирать. Вокруг городов возникли землянки, где ютились сорванные с мест крестьянские сыновья. Постепенно они врастали в жизнь города, но обычно не сами беглецы, силы которых были исчерпаны, а их дети.

Мне случалось бывать в землянках, когда меня в Ульяновске как преподавателя посылали переписывать избирателей к выборам. Меня поражала чистота и скученность, в которой жили в землянках. Родители еще не утратили традиционной крестьянской приветливости. Это обычно были люди за сорок лет. Стариков среди них я не видела ни разу, ни одного… Подростки и юноши, испытавшие в раннем детстве голод раскулачиванья, а потом войны, принадлежали к далеко не худшему разряду городских детей. В землянках жили бедственно, но о пьянках не слышали, чужим не доверяли, «компаний не водили», напрягая все силы, пытались спастись и вылезть из-под земли на поверхность.

Я пила у них жидкий чай или заварку с земляничным листом, мы осторожно прощупывали друг друга. Большинство выбралось из деревни во время войны, некоторые в тридцатых годах. Расспрашивать подробно не полагалось: и я, и они научились держаться начеку. Тем не менее мы молча сочувствовали друг другу, и это выражалось в том, что все мои избиратели приходили голосовать рано утром, чтобы не задерживать меня на участке. Агитатор отвечает за своих избирателей и торчит около урн, пока все не проголосуют. Уходя с участка, многие из моих избирателей спрашивали: «Скоро тебе домой? Кто там отстал?» – и, вернувшись, торопили отставших. И они, и я выполняли подневольную церемонию и старались облегчить ее друг другу, но сказать откровенно хоть слово не смели.

Никто на участке не понимал, почему у меня, сомнительной гражданки и, наверное, плохого агитатора, дело идет, как по маслу, так что к десяти утра я отправляюсь домой, а «звезды» пединститута – мы работали на «подшефном участке» – сидят до ночи и мечутся по городу в поисках загулявших избирателей. Ни разу ни один избиратель не спросил меня, куда и кого избирают … Мы действовали по простому правилу: раз требуют, надо сделать, иначе «они» не отстанут. Шли последние сталинские годы…»

 

Борис Слуцкий

ЧТО ПОЧЕМ

 

Деревенский мальчик, с детства знавший,

что почем, в особенности лихо,

прогнанный с парадного хоть взашей,

с черного пролезет тихо.

Что ему престиж? Ведь засуха

высушила насухо

полсемьи, а он доголодал,

дотянул до урожая,

а начальству возражая,

он давно б, конечно, дуба дал.

 

Деревенский мальчик, выпускник

сельской школы, труженик, отличник,

чувств не переносит напускных,

слов торжественных и фраз различных.

Что ему? Он самолично видел

тот рожон и знает: не попрешь.

Свиньи съели. Бог, конечно, выдал.

И до зернышка сгорела рожь.

 

Знает деревенское дитя,

сын и внук крестьянский, что в крестьянстве

ноне не прожить: погрязло в пьянстве,

в недостатках, рукава спустя.

 

Кончив факультет филологический,

тот, куда пришел почти босым,

вывод делает логический

мой герой, крестьянский внук и сын:

надо позабыть все то, что надо.

Надо помнить то, что повелят.

Надо, если надо,

и хвостом и словом повилять.

 

Те, кто к справедливости взывают,

в нем сочувствия не вызывают.

Тех, кто до сих пор права качает,

он не привечает.

Станет стукачом и палачом

для другого горемыки,

потому что лебеду и жмыхи

ел и точно знает, что почем.

50-е годы

 

Сергей Мельгунов, историк, публицист, 1945 год:

«Нас призывают «подчиниться истории» и признать существующий строй, который якобы обнаружил всю свою политическую и социальную пригодность в дни войны, то есть признать за сталинской властью право говорить от имени русского народа. Если бы Германия вышла из европейского военного конфликта победительницей, неужели это служило бы доказательством целесообразности и пригодности насильствующего немецкого фашизма?»

 

 

СОВЕТСКИЙ АТОМНЫЙ ПРОЕКТ

 

Из аналитического доклада Управления стратегических служб США «Политика СССР и атомная бомба», 1945 год:

«Следует исходить из того, что реализм русских заставит их признать насущную необходимость всемерного расширения исследований в области ядерной физики. Можно ожидать, что энергия ученых и естественные ресурсы страны будут направлены на решение главной проблемы. И это будет сделано в таких масштабах и пропорциях, которые едва ли возможны для демократической страны в мирное время»

 

Из постановления Государственного Комитета Обороны от 27 января 1945 года:

«Организовать в Болгарии поиски, разведку и добычу урановых руд на урановом месторождении Готен и в его районе, а также геологическое изучение других известных или могущих быть открытыми в Болгарии месторождений урановых руд и минералов»

 

Из вербовочной беседы советского резидента с ученым-атомщиком, участником создания американской атомной бомбы, 1943 год:

«Л.: Объясни мне, пожалуйста, Артур, как это ты решился на передачу другому государству секретных данных об атомной бомбе?

Ф.: Я убежден, что военные круги Америки пошли на явный обман ученых-ядерщиков, заставив их заниматься разработкой проекта атомной бомбы во имя спасения человечества от опасности нацизма, наводнившего всю Европу. На самом деле в Пентагоне считают, что в Советском Союзе не скоро овладеют атомной энергией. Не раньше, мол, чем через десятки лет, а Америка тем временем с помощью урановой бомбы уничтожит социализм.

Л.: Я согласен с тобой в том, что монопольное владение атомной бомбой станет великим искушением для таких генералов, как Гровс [административный руководитель «Манхэттенского проекта»]. Уверен, что твоя информация по Лос-Аламосу ускорит работу русских по созданию такой же бомбы. Поверь, твоя информация никогда не будет использована русскими таким образом, чтобы поставить тебя под удар. Еще они просили передать, что согласны при необходимости оказать тебе материальную поддержку.

Ф.: Ради бога, не надо об этом. Я готов сотрудничать с ними не за деньги, а за идею. Я хочу посвятить свою жизнь тому, чтобы отвести нависающую над человечеством угрозу ядерной катастрофы…»

[«Л.» — агент «Лесли» – американский коммунист Моррис Коэн, прошедший подготовку в советской разведшколе в Барселоне во время гражданской войны в Испании.

В отчете о вербовке именем Артур Филдинг («Ф.») назван немецкий ученый-атомщик Клаус Фукс, работавший в центре атомных исследований в Лос-Аламосе]

 

Игорь Курчатов, научный руководитель советского «атомного проекта», о материалах, переданных советской разведке Клаусом Фуксом:

«Получение данного материала имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки. Теперь мы имеем важные ориентиры для последующего научного исследования, они дают возможность нам миновать многие весьма трудоемкие фазы разработки урановой проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения»    

 

Из секретного аналитического документа Совета национальной безопасности США, 1950 год:

«Факт наличия у Кремля атомного оружия придает его замыслам новую силу и увеличивает опасность, с которой сталкивается наша система. …Вряд ли можно себе представить, что советские руководители воздержатся от применения атомного оружия, если будут не уверены в возможности достижения своих целей иными средствами»

 

Виталий Коробейников, генерал-лейтенант авиации:

«Показательное общевойсковое учение под руководством маршала Советского Союза Г.К. Жукова, где в присутствии многих зарубежных наблюдателей было представлено ядерное оружие в порядке опытного воздушного взрыва в районе пос. Тоцкое Оренбургской области, способствовало отрезвлению агрессивных намерений американских стратегов по завоеванию мирового господства. События происходили летом 1954 года. …

В точно назначенное время взрыва (14.09.1954 г., высота 300 м, 9.33) полк в полном составе поднялся в небо… В доли секунды возник огромный огненный шар (техники видели его на удалении до 60 км), образуя яркое свечение – ударную и тепловую волны. Огненный шар быстро расширялся и вскоре оказался окутанным языками желтого пламени, а затем и черным дымом. Начался выход этой массы на высоту с преобразованием в облако, под которым образовался широкий столб в виде ножки гриба, насыщенного пылью, предметами наземных разрушений, горящими деревьями, поднятыми отраженной от земли волной. В этих условиях надлежало определить степень облучения, уровень радиоактивного заражения самолета.

Полк, следуя эскадрильями, был введен в раскаленную, высокотурбулентную массу ядерного гриба для нанесения удара по наземным «уцелевшим» объектам, расположенным под эпицентром взрыва.

Выйдя из этой атаки на малой высоте и большой скорости, сложным маневром машины поднялись на вершину ядерного гриба и повторили удар. …

Дезактивацию самолетов проводили путем обмывания их горячей водой. Личный состав радиацию смывал в душе. Заболевания в полку отмечены прежде всего у лиц, проводивших дезактивацию самолетов, пострадали и летчики. К концу 1955 г. полк оказался небоеспособным, а в мае 1956 г. практически прекратил свое существование – был расформирован»

 

И. Громов, капитан 1-го ранга:

«О том, что на архипелаге Новая Земля создается полигон для проведения опытных ядерных взрывов, в те годы знал очень узкий круг лиц. …

А в начале 1956 г. мне неожиданно была предложена должность на Новоземельском полигоне. …

В мае 1957 г. началась конкретная подготовка к наземному и подводному взрывам в зоне «А», на боевом поле в губе Черная. …

Осенью 1957 г. состоялось четыре ядерных испытания: 7 сентября – приземный взрыв, через 17 дней – воздушный, затем 6 и 10 октября проведены воздушный и подводный взрывы. …

Потрясающей силы впечатление… произвело наблюдение подводного взрыва торпеды с атомным боевым зарядом.

Пуск торпеды произвела подводная лодка Северного флота С-144 (командир Г. Лазарев). Находилась она на перископной глубине в губе Черная. Произведя выстрел, развернулась на обратный курс и быстро пошла в море. Глубина торпеды была задана 35 метров.

Напряженно наблюдаем через амбразуры КП с побережья залива его свинцово-черную гладь, корабли, суда, баржи, расставленные по диспозиции на определенных расстояниях от рассчитанного эпицентра взрыва. И вот на этой глади быстро-быстро вырастает огромных размеров светлый водяной столб, а внутри него – шар, ярче солнца. Зрелище необычайно красивое, величественное. Размеры столба по высоте и поперечнику такие, что, если приводить какие-то сравнения, можно сказать так: вокруг большой хрустальной вазы расставлены спичечные коробки. Так выглядели подопытные корабли и суда вблизи водяного столба. Потом этот гигантский водяной столб-стакан стал оседать, разрушаться, пошла базисная волна, раздался очень сильный звук взрыва. …

Взрыв уничтожил две подводные лодки, два эсминца, два тральщика. Результаты испытаний были признаны успешными»

 

Николай Крылов, маршал, главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения, 1969 год:

«Ныне империалистам США уже не удастся, как это было в период второй мировой войны, наживать миллиарды долларов на крови трудящихся масс. Мощное ракетно-ядерное оружие Советского Союза не позволит им укрыться за океаном и безнаказанно творить свои черные дела. …

Империалистические идеологи стараются усыпить бдительность народов мира, прибегая к пропагандистским трюкам о том, что в будущей термоядерной войне не будет победителей. Эти лживые утверждения противоречат объективным законам истории. Будущее человечества за прогрессивной исторической формацией – социализмом. Победа в войне, если ее империалистам все-таки удастся развязать, будет на стороне мирового социализма и всего прогрессивного человечества»

 

Альберт Эйнштейн, 10 августа 1945 года:

 

«Мир не готов к тому, чтобы иметь дело с атомным оружием»

 

 

 

СМЕРТЬ СТАЛИНА

 

Александр Солженицын, писатель:

«Все потери, которые наш народ перенес за… 300 лет от Смуты XVII века, – не идут и в дальнее сравнение с потерями и падением за коммунистическое 70-летие.

На первом месте здесь стоит физическое уничтожение людей. По косвенным подсчетам разных статистиков – от постоянной внутренней войны, которую вело советское правительство против своего народа, – население СССР потеряло не менее 45 – 50 миллионов человек. … Причем особенность этого уничтожения была та, что не просто косили подряд, кого придется, или по отдельным территориям, но всегда – выборочно: тех, кто выдавался либо протестом, сопротивлением, либо критическим мышлением, либо талантом, авторитетом среди окружающих. Через этот противоотбор из населения срезались самые ценные нравственно или умственно люди. От этого непоправимо падал общий средний уровень остающихся, народ в целом – принижался. К концу сталинской эпохи уже невозможно было признать в народе – тот, который был застигнут революцией: другие лица, другие нравы, другие обычаи и понятия»

 

 

Из сводки органов госбезопасности о высказываниях граждан по поводу болезни Сталина:

«Да, очень тяжело поверить, что нас постигло такое горе. Надежда на партию, которая железной рукой должна будет пресекать малейшую попытку внести разлад в своих рядах и народе. Особенно надо быть беспощадным к врагам»;

«Туда и дорога» (арестован);

«Как жаль, что он так тяжело заболел! Не приложили ли руку к его здоровью евреи?»;

«Ну и хорошо» (арестован);

«Как-то боязно. После его смерти кто будет на его месте? Кто знает, что люди думают? Встанет кто-нибудь на его пост, а потом окажется врагом народа»;

«Сталин долго не протянет, да это даже и лучше. Посмотрите, как все сразу изменится» (проводится оперативное расследование).

 

Леонид Мартынов

***

Примерзло яблоко

К поверхности лотка,

В киосках не осталось ни цветка,

Объявлено открытие катка,

У лыжной базы – снега по колено,

Несутся снеговые облака,

В печи трещит еловое полено…

 

Все это значит, что весна близка!

1952 год

 

Адам Михник, польский общественный деятель, 1993 год:

«Мне было тогда 6 лет. Я помню город, убранный в траур, рыдающие толпы, скорбную музыку из репродукторов…

Кем в действительности был этот делатель революции,.. который бросил в тюрьмы, сослал и сгноил людей больше, чем все российские самодержцы?

Кем был этот семинарист, вознамерившийся свергнуть Бога, чтобы занять его место?

Кем был этот интернационалист, олицетворявший собой великорусский шовинизм и прибегавший к гнуснейшим средствам черной сотни?

Сталин был, без сомнения, политиком прагматичным и дееспособным. Единственный догмат, им исповедуемый был: СИЛА И ВЛАСТЬ. И в реализации этой своей веры он был последователен, циничен и жесток. Был виртуозным интриганом, но именно это и приводило в восторг политиков современного мира. Сегодня даже трудно себе представить, каким образом удалось этому мелкому карьеристу пройти путь от заурядного террориста до вселенского тирана, перед которым трепетали целые державы. Будучи, в сущности, таким же пигмеем, как и Гитлер, он оказался удачливее своего двойника и умудрился умереть в собственной постели. А до этого успел насладиться самым великим своим триумфом – Ялтинским переделом мира. В его империи никогда уже не заходило солнце…

Разгадывая сегодня фигуру Сталина, мы должны задуматься и о самих себе: что дает нам, ныне живущим, это знание? …

Воскрешая в памяти образ Сталина, трудно не поверить в существование дьявола. Но вера в дьявола может привести к спасительной мысли.., что Сталин не вина народа, но беда его!

В этом, разумеется, немалая доля правды: диктатура была навязана России силой. Но силой самих россиян. Утверждение, что большевистский переворот – дело евреев и латышей, поляков и грузин или какого иного международного заговора.., есть просто идиотизм, и притом опасный. Как и другое расхожее мнение, что за все несчастья Польши и Чехии, Венгрии, Румынии и Литвы ответственны некие «они», желательно иностранцы и иноверцы.

Нет! Это мы, каждый из нас, несем в себе часть ответственности. Вместо того, чтобы судорожно подыскивать виселицу для соседа, стоит заглянуть в глубь собственной души. Кто стремится сбросить с себя груз вины за то, что было нашим общим уделом, неизбежно приближает новую беду. …

В кризисной ситуации, когда разочарование людей достигает предела, а устойчивость демократических структур еще проблематична, из-за угла в любой момент может показаться лысеющий заговорщик и заявить: «Есть такая партия!» А за ним молчаливо проследует немногословный «аппаратчик революции». Уж не с усами ли? Не с оспинами ли на лице?..»

 

Георгий Дерлугьян, социолог:

«Сталинская индустриализация позволила догнать Запад по военным показателям, но вскоре после триумфа 1945 года выяснилось, что новое номенклатурное чиновничество не желало вечно жить в сталинском напряжении. Но еще важнее, что советское население, переделанное индустриализацией из крестьянства в образованных городских работников, желало, наконец, вкусить от материальной базы коммунизма, чей идеал на бытовом уровне неизбежно начинал напоминать не крестьянскую утопию, а образ жизни капиталистических средних классов.

С исчезновением неприхотливого крестьянства был исчерпан последний резерв деспотической модернизации»

 

Роберт Конквест, английский историк:

«Конечно, периоды реакции в СССР возможны и теперь. Но почему, на мой взгляд, невозможно реанимировать сталинизм? Во-первых, сталинская экономика оказалась неудачной. Во-вторых, сталины, к счастью, встречаются редко. Но что особенно важно – исчезла идея утопии. Сталин получил свою власть еще и за счет того, что говорил: мы идем к прекрасному будущему, вы приносите жертвы ради него. Но если теперь кто-то скажет: давайте приносить жертвы ради Утопии, ему ответят: нет, мы согласны на жертвы только ради того, чтобы поправить положение дел в экономике на следующий год… Исчезли фантазии, безумие утратило власть над людьми»

 

Гаррисон Солсбери, корреспондент американской газеты в Москве с 1949 по 1955 год:

«Итак, Сталина положили в Мавзолее рядом с Лениным. Он был мертв, закончилась его эпоха. Что-то новое ждало впереди. На следующее утро, за несколько часов до рассвета я возвращался в «Метрополь», отправив последние материалы о похоронах Сталина и о наступлении новой эры. Шел мимо Колонного зала. Под призрачным светом сварочной дуги рабочие снимали огромный, высотой шестьдесят футов портрет Сталина. Когда портрет опускали, он выскользнул и упал на мостовую.

«Осторожней», – закричал один.

«Ничего, – ответил другой. – Он уже им больше не понадобится»

 

Шарль де Голль:

 

«Сталин не ушел в прошлое – он растворился в будущем!»

 

 

 

 

 

Опубликовать:


Комментарии закрыты.