ИСТОРИЯ - ЭТО ТО, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО ОБЬЯСНИТЬ НАСТОЯЩЕЕ НАСТОЯЩИМ

Раскол Объединенных Наций

в Без рубрики on 24.04.2017

 

Два мира — две «системы»

 

Послевоенная ситуация в Европе.  После капитуляции Германии американцы не видели необходимости долго оставаться в Старом Свете и очень скоро по окончании военных действий начали демобилизацию своей армии. В своей оккупационной зоне Германии они разместили минимальное количество войск, необходимое для поддержания порядка среди немецкого населения. 

Как всегда, американцы были озабочены, прежде всего, своими «домашними» делами. Нового президента и конгресс ждали очень непростые и дорогостоящие проблемы обустройства вчерашних солдат, возвращающихся с тихоокеанских и европейских фронтов в гражданскую жизнь, перевод экономики в режим мирного времени.

Война подорвала силы Англии, правительство которой ломало голову над тем, как расплатиться с США за огромные военные поставки, где найти средства, чтобы создать новые рабочие места для миллионов демобилизованных и избежать массовой безработицы. Франция представляла собой лишь бледную тень былой великой европейской державы. Во Франции и Италии коммунистические партии пользовались среди населения огромной популярностью. Лежащая в руинах Германия и вовсе перестала существовать как государство, превратившись в чисто географическое понятие.

Восточная Европа была уже не «санитарным кордоном», не «буфером» для изоляции СССР, а передовым форпостом новой великой военной – коммунистической – державы на самом пороге западного мира. Казалось, что для сталинского СССР сложились благоприятные возможности для дальнейшей экспансии, о которой с таким энтузиазмом говорилось с 1939-го вплоть до 22 июня 1941-го года.

Однако теперь в советском руководстве никто не строил столь грандиозных планов, как в предвоенный период. Неожиданная катастрофа 1941 года и последовавшая за ней четырехлетняя «мясорубка» советско-германского фронта с колоссальными, невообразимыми потерями и жертвами, полное разорение основной промышленной и сельскохозяйственной базы страны – все это до предела истощило силы и государства, и населения. А новые потенциальные противники были сильнее гитлеровской Германии, и при открытом столкновении с ними союзнической помощи ждать было бы неоткуда. К тому же в арсеналах Запада копилось атомное сверхоружие, и американский президент уже показал, что ради победы в большой войне он применит его без колебаний. Так что о «коммунизме в мировом масштабе» надо было если не забыть, то, по крайней мере, отложить эту мечту на отдаленное будущее.

При таком соотношении сил думать надо было скорее о защите уже завоеванного. Западные лидеры заявляли, что рассматривают «А-бомбу» только как средство обороны «свободного мира». Но где была гарантия, что когда-нибудь они не перейдут по отношению к СССР к наступательной стратегии (чтобы принудить его, например, уйти из Восточной Европы или заставить отказаться от поддержки антизападных движений в других районах мира)? Поэтому разоренная недавней войной держава мобилизовала колоссальные силы и средства для того, чтобы создать собственное атомное оружие.

 

Попытки экспансии.     Сталин все-таки предпринял несколько попыток выйти за пределы той «зоны ответственности» СССР, которая была согласована с западными союзниками на Ялтинской конференции.

Опыт германской и итальянской дипломатии 30-х годов показал, что западные демократии пасуют перед жесткими требованиями уверенных в себе диктаторов, уступают их шантажу и отделываются лишь бессильными дипломатическими протестами, сталкиваясь с бесцеремонным нарушением ими собственных обещаний и подписанных договоров.

В январе 1946 года в Лондоне на совещании министров иностранных дел постоянных членов Совета Безопасности ООН Вячеслав Молотов выступил с предложением отдать под протекторат Советского Союза Ливию (бывшую итальянскую колонию на побережье Северной Африки), а также допустить советских представителей к управлению Танжером (небольшой североафриканской территорией в районе Гибралтарского пролива). Когда до присутствующих дошло, что СССР покушается на контроль над главным стратегическим британским морским путем, английский коллега Молотова упал в обморок прямо в зале заседания. Советское предложение не вызвало энтузиазма и у других министров и было отклонено.

В марте того же года подошел срок вывода советских и британских оккупационных войск из Ирана [поток американской помощи в СССР по ленд-лизу прекратился и надобность в охране этого пути отпала. По договору 1941 года СССР и Великобритания обязались вывести свои войска из Ирана через полгода после окончания мировой войны]. Английские части ушли из южного Ирана, а советские в северной части страны остались. В советской зоне контроля к этому времени уже было сформировано «автономное правительство», готовое в любой момент обратиться к СССР с просьбой о присоединении к Азербайджанской ССР. Однако реакция США и Великобритании на эту попытку «аншлюса» оказалась настолько резкой, что Сталин предпочел отступить – советские войска покинули Иран в мае.

Так совпало, что в том же мае 1946 года часть греческих неразоружившихся партизанских отрядов, руководимых компартией, начала боевые действия против правительственных войск. Партизаны взяли под контроль северные границы страны, через которые им пошла помощь оружием, боеприпасами и продовольствием с территории Югославии, Албании, Болгарии. Греческое королевское правительство только что вернулось в страну по решению общенационального референдума, но перевес голосов сторонников довоенной власти оказался минимальным – в расколотой, бурлящей Греции шансы на победу у коммунистических повстанцев были весьма велики. Единственной серьезной преградой на пути к власти греческих коминтерновцев являлся английский экспедиционный корпус, оставшийся в стране с военных времен.

В августе того же года Советский Союз обратился к Турции с требованием открыть черноморские проливы перед его военными кораблями и дать согласие на строительство советской военно-морской базы на выходе в Эгейское море – в проливе Дарданеллы.

 

Тревога на Западе.  В общественном мнении западных стран отношение к восточному союзнику, столь много сделавшему для Победы, было весьма доброжелательным; сторонники продолжения тесных союзнических отношений с СССР сидели и в правительствах. Однако действия советского руководства в первый же послевоенный год многих заставили насторожиться. Все слышнее становились голоса тех, кто призывал быстрее отрешиться от эйфории общей победы и осознать, что недавний союзник представляет для западного мира едва ли не большую опасность, чем поверженный нацизм.

Первое громкое предостережение прозвучало еще в феврале 1946 года из американского посольства в Москве. Влиятельный дипломат Джордж Кеннан послал в Вашингтон телеграмму, содержание которой его единомышленники постарались сделать достоянием широкой гласности [состоявшая из 8 тысяч слов, она вошла в историю дипломатии под именем «длинной телеграммы»]. Кеннан писал, что советские руководители действительно очень озабочены безопасностью СССР, – но главную опасность для своего общества они видят в самом существовании «свободного мира». Поэтому они нацелены на то, чтобы в конце концов – прямой агрессией или подрывной работой – ликвидировать западное сообщество и установить свои порядки во всем мире. Кеннан писал, что с советскими руководителями бесполезно договариваться о каких-либо совместных действиях и не следует надеяться на установление с ними добрососедских отношений, – советские лидеры в мире всегда будут наступать, ведя «терпеливую, но беспощадную борьбу за полное уничтожение противника, никогда не идя на соглашения и компромиссы». Опыт общения с советскими лидерами убедил Кеннана, что они понимают только язык силы и отступают только перед решительным силовым противодействием.

В правительстве США были сторонники «жесткой» политики по отношению к СССР, но были и те, кто верил в возможность сотрудничества с СССР в мировых делах. В американском общественном мнении Советский Союз по-прежнему виделся союзником США. В связи с этим среди европейских лидеров, оставшихся один на один со Сталиным, росла тревога. Они страшились повторения исторического сценария, разыгранного после I мировой войны, когда США устранились от европейских проблем и континент стал жертвой агрессии тоталитарных диктаторов. Переломить такой ход событий первым взялся Уинстон Черчилль.

Отставному премьер-министру Великобритании удалось убедить президента Трумэна в том, что Америка не может больше замыкаться только на своих проблемах, а обязана стать активным лидером западного мира, главным гарантом его безопасности. Это был крутой поворот всей национальной стратегии США, и в необходимости его еще надо было убедить население страны. Президент повез европейского гостя в свой родной университет в небольшой городок Фултон, где, блестящий оратор, Черчилль выступил со страстной речью о защите западного мира, всей европейской цивилизации от вновь надвинувшейся угрозы тоталитаризма (5 марта 1946 года [эта дата историками считается формальным началом «холодной войны»]).

Он постарался донести до американцев всю опасность этой угрозы. Черчилль благодарил Бога, что секретами атомного оружия еще не овладело коммунистическое государство: «…У нас, по крайней мере, есть передышка перед тем, как эта опасность станет перед нами…». Он призвал отказаться от четырехвековой стратегии собственной страны, которая старалась по отношению к Европе пребывать в «блестящей изоляции» и поддерживать между континентальными державами равновесие сил. Он призвал образовать первый в истории военный союз в мирные годы между Соединенными Штатами Америки и Великобританией. Этот союз, по убеждению Черчилля, должен стать гарантией сохранения всеобщего мира: «Мы не можем позволить себе полагаться на незначительный перевес в силах, создавая тем самым соблазн для пробы сил…». Этот союз был бы открыто направлен против СССР: «Русские больше всего восхищаются силой, и нет ничего такого, к чему бы они питали меньше уважения, чем военная слабость».

После Фултонской речи Черчилля в американском обществе разгорелась дискуссия об отношении к вчерашнему советскому союзнику, о месте США в послевоенном мире. Прошел год, прежде чем президент решился объявить о принятом им стратегическом решении, в значительной степени определившим характер послевоенной истории.

 

«Доктрина Трумэна».    В марте 1947 года Трумэн выступил в конгрессе с программным заявлением. Поводом к нему стала телеграмма британского министра иностранных дел о том, что Англия больше не в состоянии помогать греческому правительству (победа партизанской армии в этом случае не вызывала сомнений, как и то, что Греция при этом автоматически переходила под советский контроль). Без помощи сильного союзника не могла противостоять давлению СССР и Турция. Президент попросил выделить 400 миллионов долларов на помощь этим двум странам (деньгами, посылкой военных и гражданских советников) и, обосновывая свою просьбу, сказал: «Я полагаю, что Соединенные Штаты должны помогать свободным людям, которые сопротивляются попыткам их порабощения как со стороны вооруженного меньшинства, так и путем оказания на них давления извне». Это заявление сразу же окрестили «доктриной Трумэна».

За три десятилетия до этого республиканское большинство Конгресса наотрез отказало президенту-демократу Вудро Вильсону в праве каким-либо образом участвовать в европейских делах. После второй мировой войны ситуация оказалась очень похожей: отношения президента от демократической партии с республиканским большинством в Конгрессе были весьма конфликтными. Но на этот раз законодатели поддержали «мировую» стратегию президента Трумэна.

Через несколько месяцев американский государственный секретарь Джордж Маршалл объявил о решении правительства оказать разоренной войной Европе невиданную по масштабам помощь («план Маршалла»). При этом европейские государства сами должны были определить в чем они нуждаются в первую очередь для подъема своей экономики и сами распределить американскую помощь между собой.

С 1948 по 1952 год США безвозмездно предоставили Европе продовольствия, потребительских товаров, машин и оборудования на сумму более 13 миллиардов долларов. Эта сумма составляла примерно 5% валового национального продукта США [для сравнения: в конце 70-х годов СССР тратил на помощь в экономическом развитии зарубежным странам (исключая оружие) 0,02% ВНП, Швеция – 0,99%, Франция – 0,6%, Англия – 0,38%]. Кроме того, благотворительные фонды, организовавшие сбор помощи европейцам от американского населения, собрали и отправили через Атлантику посылок на полмиллиарда долларов. Помощь получили 16 европейских стран и западные оккупационные зоны Германии.

 

Реакция Сталина.   Советский вождь чувствовал себя в большей безопасности, имея на своих западных границах полуголодные, сотрясаемые народными волнениями страны, в которых неуклонно растет популярность коммунистических «рецептов» выхода из послевоенной нищеты. Очевидно, поэтому «план Маршалла» в Кремле восприняли как антисоветскую акцию Белого дома. Молотов приехал на европейскую конференцию, собравшуюся для обсуждения «плана Маршалла», только для того, чтобы наотрез отказаться от участия в ней СССР, а также заявить, что от американских «подачек» отказываются и все восточноевропейские страны.

С этого времени советское руководство сосредоточило усилия на том, чтобы окончательно закрепить свое господство над «доставшейся» ему по Ялтинским соглашениям Восточной Европой. Местные коммунистические партии перешли от контроля над силовыми ведомствами к овладению всей полнотой власти в своих странах. «Игры в демократию» повсеместно прекратились.

Некоммунистические партии лишились какого бы то ни было влияния, и «многопартийность» окончательно превратилась в декоративное украшение коммунистических режимов. Приводились в действие статьи новых конституций, разрешавшие экспроприацию частной собственности, в результате чего государство быстро превращалось в монопольного работодателя. Были казнены или посажены в местные тюрьмы сначала некоторые наиболее видные некоммунистические деятели, затем повешены или посажены в советские лагеря заподозренные в малейшей самостоятельности видные коммунисты, а лидеры, устраивавшие Сталина, быстро превратились в непререкаемых «вождей», прославляемых пропагандой за свою главную доблесть – преданность «Старшему Брату».

Последней жертвой сталинского преобразования Восточной Европы стала «буржуазная» демократия в Чехословакии, – к 1948 году этот «мост» между Востоком и Западом оказался более ненужным. Правительство и государственный аппарат стали полностью коммунистическими, а лидеры традиционной чехословацкой демократии ушли из жизни.

«Социалистический лагерь» создавался как единый монолит, целиком подчиненный Сталину. Неудача постигла советского вождя лишь в Югославии, коммунистический лидер которой Иосип Броз Тито пришел к власти самостоятельно во главе партизанской армии. Югославия первой провела «социалистические преобразования» по советскому образцу, однако Тито захотел играть самостоятельную роль всебалканского лидера (без разрешения из Кремля заключил договор с Болгарией, не поставил в известность Кремль о своих планах ввести войска в Албанию, пытался помимо Кремля контролировать греческих партизан). Взбешенный Сталин вызвал Тито в Москву, но тот, хорошо знакомый с коминтерновскими порядками, предпочитал оправдываться на расстоянии… Конфликт привел к тому, что вполне «социалистическая» Югославия была исключена из «соцлагеря», всякие связи с ней прекратились, а Тито в советской пропаганде представал едва ли не большим врагом, чем «американский империализм».

Был еще один чужеродный элемент внутри соцлагеря – Западный Берлин. Эти полгорода стали «разменной монетой» в сложном политическом торге 1948-49 годов, во многом определившем лицо послевоенной Европы.

 

Берлинский кризис.   В марте 1948 года шесть европейских стран заключили первый послевоенный оборонительный союз (так называемый «Брюссельский договор»). СССР в ответ тут же отозвал своих представителей из Союзного Контрольного Совета – и на этом союз держав-победительниц фактически прекратил свое существование.

Эти события, прежде всего, отразились на судьбе Германии. Пока победители пытались договориться между собой о том, какой должна быть послевоенная Германия, немецкое население уже третий год жило за счет оккупировавших страну держав и жило очень трудно, на грани голода. Пора было возрождать самостоятельную германскую экономику, для чего требовалось ввести твердую национальную валюту, учреждать законы, формировать судебную систему, органы охраны правопорядка, управленческую администрацию – т. е. речь шла о воссоздании на германской земле полноценного государства. Но каким будет это новое государство – на этот счет у СССР и его западных партнеров представления были разные.

Еще в ходе войны «большая тройка» постановила, что разгромленная Германия не будет расчленена, а возродится единым государством. Однако к 1948 году стало очевидным, что договориться о воссоздании единого германского государства США, Англии и Франции с СССР в обозримом будущем не удастся. Западные державы решили действовать в своих оккупационных зонах самостоятельно.

В Лондоне конференция западных держав объявила о начале образования немецкого государства в западной части Германии. На территории предварительно объединенных западных зон оккупации была введена новая денежная единица. Каждый немец получил на руки несколько десятков новых марок и возможность свободно ими распорядиться, а карточную систему распределения продуктов при этом стали поэтапно, но довольно быстро отменять, – хозяйство западной части страны оживало в виде свободной рыночной экономики, основанной на личной инициативе и частной собственности.

Сталин не мог помешать этим решениям своих бывших союзников, однако он полагал, что за нарушение договоренностей они должны «расплатиться» – Западным Берлином.

Бывшая столица Германии, расположенная в глубине советской оккупационной зоны, была разделена на четыре сектора – советский (Восточный Берлин), американский, английский и французский, в каждом из которых находился контингент оккупационных войск. Западная оккупационная администрация все необходимое для снабжения войск и подконтрольных ей городских жителей получала из западных областей Германии (по двум железным дорогам, автотрассе, речному пути и воздушному «коридору»).

В конце июня 1948 года советские войска перерезали все пути сообщения и снабжения западных секторов Берлина – оккупационные части и 2,25 миллиона жителей оказались в блокаде. Положение осажденных было практически безнадежным; эксперты западных правительств советовали искать лишь «почетные» условия вывода немногочисленных воинских частей и оставления города в полное распоряжение СССР (для эвакуации советские власти оставили воздушный коридор). Однако западные державы пошли «на принцип», – собрав всю транспортную авиацию, которую можно было использовать, американцы и англичане организовали «воздушный мост» из западной Германии в осажденную часть Берлина.

Блокада Западного Берлина и бесперебойная работа «воздушного моста» продолжалась почти одиннадцать месяцев – самолеты англо-американских ВВС совершили более 277 тысяч рейсов и перевезли в город 2,3 миллиона тонн самых разнообразных грузов (вплоть до угля для городских котельных). Советская авиация не пыталась перекрыть эту «дорогу жизни» (армейские авиадиспетчеры даже обеспечивали воздушную безопасность в «коридоре» над восточной Германией); также и с западной стороны не было совершено ни одного неосторожного, угрожающего движения в отношении советских военных, – все участники конфликта понимали, что балансируют на грани большой войны. Войны же не хотел никто.

4 апреля 1949 года Соединенные Штаты Америки присоединились к европейскому оборонительному союзу, получившему название Организации Североатлантического договора [North Atlantic Treaty Organization] (НАТО). В середине мая Сталин отдал распоряжение снять блокаду Западного Берлина.

В период Берлинского кризиса были провозглашены два немецких государства – Федеративная республика Германии (ФРГ) на западе и Германская Демократическая республика (ГДР) на востоке.

 

Победа китайской компартии.   Тем временем в Восточной Азии ситуация для СССР складывалась более благоприятно. В 1949 году закончились четыре десятилетия одной из самых кровавых и жестоких войн века – гражданской войны в Китае. Потерпевший поражение президент Чан Кайши переправил остатки своих войск на большой остров Тайвань (где и по сей день существует государство, по-прежнему называющее себя Республика Китай). Крестьянская армия, руководимая Коммунистической партией Китая (КПК), овладела всей континентальной частью страны. На карте мира появилась Китайская Народная Республика (КНР).

Советский Союз немало способствовал победе КПК.  Многие китайские коммунисты обучались в СССР, в подготовке армии и в планировании военных операций принимали участие советские специалисты и советники-коминтерновцы. После разгрома японцев в Маньчжурии советское командование передало все захваченные трофеи китайской коммунистической армии. Но помощь эта была лишь подспорьем – свою революцию китайские повстанцы довели до победы сами. Их лидер Мао Цзэдун не был коминтерновцем и, принимая советскую помощь, не чувствовал себя чем-либо обязанным СССР. Более того, Мао сам готовился стать лидером «мирового революционного движения». Тем не менее, первую (и единственную) официальную поездку за пределы Китая Мао предпринял в Москву.

Встреча двух вождей в Кремле, внешне вполне дружеская и теплая, была полна скрытого напряжения. Сталин, пожалуй, впервые встретился с коммунистическим лидером такого склада – независимым и уверенным в себе, готовым упорно отстаивать интересы своей страны и своей власти. Советско-китайские переговоры продолжались целых два месяца.

Между СССР и КНР был заключен договор о дружбе (1950 год), предусматривавший также и совместную оборону (в случае нападения Японии «или других стран»).

 

Война в Корее.   После разгрома Японии ее бывшую колонию Корею оккупировали на севере советские, а на юге – американские войска (демаркационная линия прошла по 38-й параллели). Предполагалось провести всеобщие выборы на всей территории страны. Однако соперничающие державы не смогли сотрудничать в деле возрождения корейской государственности. В результате выборы новых властей прошли отдельно в южной и северной части страны. Во главе «южного» правительства встали националисты, провозгласившие создание Республики Корея, а «северное» правительство сформировали корейские коммунисты, целиком и полностью подконтрольные СССР, – так образовалась Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР). Во главе ее был поставлен Ким Ир Сен. Оба корейских режима тут же занялись искоренением своих политических противников. Американские войска ушли с полуострова и расположились неподалеку на японских базах, советские войска отошли тоже недалеко — за линию своей государственной границы [в качестве советского посла в Северной Корее остался заместитель командующего войсками Приморского военного округа в звании генерал-полковника].

Победа китайских коммунистов пробудила воинственный дух и у руководителей КНДР. Ким Ир Сен рассчитывал, что, имея за спиной двух таких мощных союзников, сможет захватить и южную часть страны. Но он пока слишком зависел от СССР и должен был испрашивать разрешения на военную операцию в Кремле. Осторожный, привыкший действовать наверняка Сталин поначалу был против, – прямое столкновение с американцами в его планы не входило, не горели желанием ввязываться в новую войну и китайские лидеры.

Однако Ким настаивал на своем: специально приехав в Москву, он сумел уверить Сталина в том, что северокорейская армия сумеет захватить юг страны так быстро, что американцы вмешаться не успеют, что нападать надо именно сейчас, а не то будет поздно – южане уже начали строить по 38-й параллели оборонительные укрепления…

25 июня 1950 года северокорейские дивизии пошли в наступление. Южнокорейская армия оказалась разбита в первые же дни. Не встречая сколько-нибудь серьезного сопротивления, северокорейская армия вступила в Сеул. Однако «блицкриг» все же не удался – в южнокорейском порту Пусан высадились американские войска.

США обвинили Северную Корею в агрессии и получили разрешение от Совета Безопасности на ее отражение под флагом Организации Объединенных Наций. В операции ООН приняли участие боевые и вспомогательные контингенты 18 государств. Советские представители в Совете Безопасности в тот момент допустили грубейший просчет, не наложив вето на принятое остальными державами решение (они демонстративно бойкотировали заседания СБ, безуспешно добиваясь включения в число его постоянных членов Китайской Народной Республики).

Пока северокорейские части перегруппировывались, чтобы сбросить в море нового противника, за их спиной, севернее, неожиданно высадился новый американский десант, после чего армия Ким Ир Сена пришла в полное расстройство и фактически перестала существовать как организованная военная сила. Без труда заняв территорию Северной Кореи, американские войска вышли к границе Китая. И тут в наступление на них пошли дивизии китайских «добровольцев» (так «дипломатично» называли в Китае регулярные части, брошенные в Корею). Ценой огромных потерь китайцам удалось переломить ход войны и вскоре южнокорейская столица Сеул была захвачена вторично. Американцы сменили командование и сумели отбросить китайские войска на север. По приказу из Вашингтона они остановились и закрепились на 38-й параллели. Китайские «добровольцы» вместе с немногочисленными северокорейскими частями продолжали боевые действия, пытаясь взломать американскую оборону, но безуспешно – война потеряла перспективу. Начались долгие переговоры о перемирии, которое было заключено только после смерти Сталина. ФОТО    

В сражениях корейской войны принимали участие и советские летчики, однако «неофициально» – на их самолетах были китайские опознавательные знаки, а сами они были одеты в китайскую военную форму. Со своей стороны, американцы делали вид, что не считают СССР участником военного конфликта. В ходе войны президент Трумэн решительно отверг все предложения американских военных воевать «до полной победы» и применить атомное оружие [СССР взорвал свое первое атомное устройство в 1949 году, однако монополия на атомное оружие сохранялась за США еще несколько лет (атомные бомбы стали поступать на вооружение Советской Армии лишь с 1954 года)].

 

Читать дальше:

Что люди думали      РазговоР

 

 

Опубликовать:


Комментарии закрыты.