ИСТОРИЯ - ЭТО ТО, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО ОБЬЯСНИТЬ НАСТОЯЩЕЕ НАСТОЯЩИМ

Национал-социалистический переворот в Германии

в Без рубрики on 24.04.2017
СССР и кризис европейской цивилизации

«Веймарская» республика.  Под давлением победителей в Германии в 1918 году была установлена демократическая республика. С анархией, наступившей после военного поражения и отречения кайзера Вильгельма, удалось относительно быстро покончить. Немецкие умеренные социал-демократы, в отличие от российских меньшевиков, решительно объединили свои усилия с военными и подавили попытки коммунистов установить в Германии «власть Советов». В тихом городке Веймаре, подальше от охваченных беспорядками крупных промышленных центров, начал свою работу новый германский парламент (отсюда и название новой республики – Веймарская), признанный большинством немцев законной властью.

Была провозглашена вполне демократичная конституция, дававшая возможность населению активно влиять на выбор власти и ее политики. Но слишком многие избиратели считали, что «вся эта демократия» навязана им извне вчерашними врагами, которые преследовали при этом свои коварные замыслы – ослабить германское государство. На вновь созданное правительство легла ответственность за подписание тяжелого и унизительного для Германии Версальского мирного договора.

Для многих немцев было оскорбительно, что Германия перестала быть великой державой. Эти многие готовы были верить в то, что они по-прежнему (как их учили раньше) выше других народов, а войну проиграли не на фронте, а после «удара в спину», что Германия пала жертвой некоего тайного заговора других народов, которым выгодно держать немцев в бедности и ничтожестве. Ни один вражеский солдат в течении всей войны не ступил на коренные немецкие земли, немецкое население так и не прочувствовало до конца всей горечи военной катастрофы, не убедилось в ней воочию, – и в массовом сознании «человек с ружьем» по-прежнему оставался героем.

У немецкого населения не было ни опыта, ни навыков демократического самоуправления, люди привыкли к «дисциплине» и плохо представляли себе, как можно самостоятельно обустроить жизнь в стране без привычных «отцов-командиров» и непогрешимых «вождей». В результате Веймарская республика страдала всеми «болезнями» молодой демократии. Самая крупная в стране социал-демократическая партия упорно уклонялась от участия в исполнительной власти, боясь связанной с этим ответственности за непопулярные решения [тактика эта была весьма выгодной – за социал-демократов голосовало все больше избирателей]. Слабые правительства, не имея надежной опоры в парламенте, были неустойчивыми и часто сменялись. В трудных ситуациях какие бы то ни было решения могли приниматься только чрезвычайными указами президента – и парламент в глазах многих немцев становился «излишеством», только мешающим управлять страной.

Главной опорой государства оставалось довоенное чиновничество, презиравшее парламентскую «говорильню» и мечтавшее о восстановлении «порядка». Эти чувства разделяли многие немцы, в сознании которых демократия ассоциировалась с нестабильностью и национальным унижением. И хотя «веймарские» политики сумели добиться смягчения наиболее тяжелых условий Версальского договора, их миролюбивая и осторожная политика не прибавляла им популярности в своей стране. В национальных героях ходили «сильные личности» – генералы прошедшей войны. Как грибы после дождя, появлялись и росли все новые «союзы ветеранов», к ним тянулась молодежь.

Очень ярко эти общественные настроения проявились во время президентских выборов 1925 года, на которых победил 77-летний фельдмаршал фон Гинденбург, – президентом демократической республики стал убежденный монархист, любимец свергнутого кайзера Вильгельма II, глубоко презиравший «мышиную возню» политических партий и «расхлябанность» демократической республики.

Национал-социализм.     Еще в первые послевоенные годы по всей Германии во множестве расплодились мелкие политические группы и движения, которые пополнялись людьми, не успевшими «остыть» после крушения империи. Объединял их национализм, стремление возродить национальную гордость и величие нации. В одну из таких небольших «партий» армейской контрразведкой в 1919 году в Мюнхене был послан бывший ефрейтор Адольф Гитлер. Вскоре, однако, из осведомителя он превратился в руководителя этой организации, принявшей звучное название – Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП) [NSDAP – “Nazional-sozialistische Deutschlands Arbeiterpartei”].

Несколько десятков мюнхенских нацистов за несколько лет сумели привлечь в свои ряды несколько тысяч единомышленников, после чего их «вождь» решился на первое серьезное дело. В 1923 году Гитлер в Мюнхене попытался возглавить государственный переворот, давно подготавливавшийся военными, но генералы не потерпели выскочку – вышедшие на улицу члены гитлеровской партии были разогнаны войсками, а сам «фюрер» на год угодил в тюрьму [события этого неудавшегося мюнхенского «пивного путча» происходили в те же дни, когда в других городах страны попытались поднять восстания германские коммунисты-коминтерновцы].

Вынужденным досугом Гитлер воспользовался для того, чтобы привести в порядок обуревавшие его идеи и дать своему движению более или менее законченную идеологию и программу действий, – в тюремной камере он надиктовал книгу, ставшую нацистским  «евангелием» – «Майн Кампф» («Моя борьба»).

Мировоззрение германских нацистов во многих чертах походило на взгляды итальянских фашистов: та же главная ценность – нация; тот же тоталитарный идеал государства и ненависть к «внутренним врагам», разжигающим классовую борьбу; то же преклонение перед силой и презрение к любой «слабости». Как и Муссолини, Гитлер был убежден, что нация обречена на прозябание без вождя, способного понять истинный смысл ее существования, объединить ее и направить к осуществлению великих целей. Точно так же, как итальянский дуче, германский фюрер считал себя революционером, призванным изменить мир. Но в своей «революционности» Гитлер пошел гораздо дальше, чем Муссолини: «фальшивой выдумкой» он объявил не только права и свободы человека, но и саму человеческую совесть, – а значит, всю христианскую культуру и всю европейскую цивилизацию.

Согласно «Майн Кампф», смысл истории заключается в жестокой борьбе за существование различных человеческих «видов» – рас, обладающих биологически разными свойствами. «Арийцы» (северные народы, ведущие свое происхождение от древних германцев, – немцы, скандинавы) – высшая раса, и самой природой им предназначено подчинить себе и обратить в рабство все остальные – «низшие», «неполноценные» – расы. Главными признаками «высшей расы», по Гитлеру, являются ее «жизненная сила» и «воля к власти», готовность сплоченно и беспощадно сражаться за «жизненное пространство» и без колебаний уничтожать врагов. Жизненная сила расы – не в ее культуре, а в «крови», поэтому необходимо «выбраковывать» всех больных, увечных, неполноценных и строго охранять от чужаков «чистоту крови», биологическую «породу», не смешивать «благородную» наследственность с кровью «неполноценных» рас. Смешанные браки расценивались Гитлером как «расовые преступления». Главной угрозой для «здоровья нации» нацисты считали евреев, стремившихся жить одной жизнью, одной культурой с немцами. Гитлер объявлял, что именно эти коварные «внутренние враги», стремясь подорвать жизненную силу «арийцев», навязали им и расслабляющее «волю к власти» христианство, и «власть денег» – капитализм, и отрицающий нации коммунизм.

В Европе 20-х годов такого рода идеи буквально «витали в воздухе» – ничего нового, оригинального Гитлер не выдумал. «Майн Кампф» затерялась в море подобной литературы и до поры до времени оставалась почти никому не известной, да и НСДАП в 20-е годы не имела успехов на выборах. Коммунисты в Германии были не так сильны, чтобы нацисты могли сыграть на «красной угрозе», как это сделали фашисты в Италии. После неудачи «пивного путча» Гитлер осознал, что немцы слишком уважают закон, и захватить власть откровенно силовым путем ему не удастся. Поэтому «фюреру» пришлось действовать в рамках закона и сосредоточить усилия на пропаганде своих идей и вербовке новых членов партии.

Ведя партийную агитацию перед массовыми аудиториями, Гитлер обычно избегал проповедовать «крайности» своего мировоззрения и говорил лишь то, что нравилось его слушателям. Перед рабочими он выступал прежде всего как противник своекорыстных «денежных мешков»; фермерам доказывал, что именно они – здоровая основа нации, сберегающая чистый национальный дух от тлетворного влияния больших городов; в университетах напирал на величие немецкой культуры. И во всех аудиториях неизменно популярны были проклятия в адрес унижающей немецкий народ «версальской системы», требования «растоптать» позорный договор и восстановить военную мощь и величие Германии.  

Ряды НСДАП в 20-е годы постепенно росли, но партия, тем не менее, оставалась на задворках политической жизни. По-настоящему популярным национал-социализм стал с началом экономического кризиса.

Нацисты приходят к власти. По экономике Германии мировой экономический кризис ударил особенно больно: в «прогоревших» фирмах лишилась заработка половина наемных работников (8 миллионов безработных), разорились миллионы мелких предпринимателей, торговцев, ремесленников. Началась правительственная чехарда: кабинеты министров сменялись каждые несколько месяцев, перебрасывая друг другу власть, как горячую картофелину. Депутаты парламента (рейхстага), боясь лишиться поддержки избирателей, стремились оставаться в оппозиции любому правительству; страна управлялась чрезвычайными указами президента Гинденбурга. Выборы проводились все чаще, но рейхстаг не становился от этого более работоспособным, – наоборот, он все больше раскалывался между непримиримыми полюсами. «Левые» избиратели отворачивались от социал-демократов и отдавали свои голоса коммунистам; «правые» уходили от умеренных националистов к гитлеровской НСДАП.

К 1932 году большинство в германском парламенте стали составлять партии, противоположные по идеалам, но одинаково враждебные к либеральной демократии. Раскол в обществе достиг опасной черты. И нацисты, и коммунисты стремились представить себя «единственными спасителями»: одни – от «красной», другие – от «коричневой» угрозы [нацистские штурмовики обнаружили на армейских складах большое количество неиспользованных рубашек коричневого цвета и сделали их деталью своей форменной одежды. Поэтому членов НСДАП стали называть «коричневыми»]. Обе партии организовывали и активно использовали в митинговых схватках свои «охранные отряды». Власти, полиция оказались не в состоянии обеспечить общественный порядок – фактически хозяевами городских кварталов становились боевики соперничающих партий.

Германская коммунистическая партия строго следовала рекомендациям московского коминтерновского руководства и во всех предвыборных кампаниях главное острие борьбы направляла не против НСДАП, а против социал-демократов. Коммунистические агитаторы называли их «социал-фашистами» и внушали избирателям, что принципиальной разницы между ними и партией Гитлера нет – и те, и другие являются «прислужниками буржуазии». О союзе с социал-демократами коммунисты и слышать не хотели, хотя, заключив такой союз, они могли бы образовать прочное «левое» большинство в парламенте. Эта тактика очень помогла Гитлеру.  

Летом 1932 года НСДАП, получив 37% голосов на выборах, стала крупнейшей партией в парламенте. Гитлер, ссылаясь на поддержку избирателей, требовал себе всей полноты власти. Однако на следующих выборах в ноябре того же года количество поданных за НСДАП голосов уменьшилось на 2 млн., а следом, на выборах в местные органы власти от нацистов ушли 40% их прежних избирателей. В партии начался разброд, партийная касса была пуста, «охранные отряды» распадались на глазах. Гитлер понимал, что спасти его может только немедленный приход к власти.

На ноябрьских выборах 1932 года коммунисты получили рекордное количество голосов, и Гитлер выдвинул перед ведущими политиками и промышленниками сильный аргумент: «Если национал-социалистическая партия исчезнет, в Германии увеличится на 10 миллионов число коммунистов». Расчет оказался верным: 30 января 1933 года президент Гинденбург назначил нацистского фюрера главой правительства (канцлером) [«Мы как-нибудь справимся с этими симпатичными парнями», – уверял фельдмаршала фон Гинденбурга, его старинный друг-аристократ].

Этого оказалось достаточно, чтобы нацисты в короткие сроки сосредоточили в своих руках всю полноту власти в стране.

Фашизация страны. Поначалу правительство Гитлера, как и предыдущие, было составлено из представителей разных партий, но нацисты контролировали в нем все ключевые посты – прежде всего, полицию и армию. Новый канцлер категорически заявил, что без всенародной поддержки он работать не будет, и потребовал новых выборов в рейхстаг. Это выглядело вполне «демократично» – но Гитлер, в отличие от всех своих предшественников на посту канцлера, не намерен был зависеть от «капризов» избирателей…  

Подозрительно кстати некий психически неуравновешенный голландец поджег здание рейхстага; нацисты тут же объявили его агентом Коминтерна и под этим предлогом арестовали более 10 тысяч активных антифашистов по всей стране. В обстановке истерической кампании против «внутренних врагов» престарелый Гинденбург подписал указ о чрезвычайном положении, ограничивающий права и политические свободы граждан. Поскольку даже проведенные в такой атмосфере выборы не дали НСДАП большинства в парламенте, состав законодательного органа «улучшили» с помощью гестапо (политической полиции) – «левые» депутаты оказались за решеткой. После этого через рейхстаг был проведен закон, наделяющий правительство Гитлера чрезвычайными полномочиями, т. е. фактически закон о диктатуре. Отныне правительство могло самостоятельно изменять не только законы, но даже конституцию, не нуждаясь в санкции парламента. «Законный» государственный переворот состоялся.

За следующие полтора года от демократических институтов Германии ничего не осталось – все сферы жизни страны были подчинены нацистской диктатуре. «Закон против образования новых партий» провозгласил, что «в Германии существует лишь одна политическая партия – национал-социалистическая рабочая партия». После смерти президента Гинденбурга в августе 1933 года Гитлер был провозглашен полновластным и пожизненным «фюрером германского народа».  

Выборные местные органы власти были ликвидированы, и провинциями стали руководить чиновники, назначаемые правительством, – из федеративного союза автономных земель Германия превратилась в жестко централизованный «третий Рейх». С государственной службы изгнали евреев и «нелояльных» к нацистам чиновников; все ветви государственного аппарата были поставлены под контроль партийных «фюреров». Под полный контроль нацистов попали и суды; для изоляции противников режима (на неопределенный срок) по всей стране начали спешно строить концлагеря.

По всей Германии шли аресты всех тех, кто когда-либо выступал против нацистов и лично против Гитлера (из полумиллиона арестованных более 4-х тысяч казнили).

Гитлер строил свое тоталитарное государство гораздо жестче и последовательнее, чем Муссолини. Уже через год его правления в Германии не осталось ни одной независимой организации – зато были созданы нацистские профсоюзы, единственная (и практически обязательная для всех юношей) молодежная организация Гитлерюгенд («Гитлеровская молодежь»), нацистские союзы писателей,  художников, композиторов и т. д.

Все средства массовой информации были подчинены специально созданному министерству пропаганды – началось энергичное каждодневное «промывание мозгов» населения. «Главным идеологом» и шефом министерства пропаганды стал Йозеф Геббельс – человек, не стеснявшийся заявлять, что чем чудовищнее ложь, тем скорее люди ей поверят.

«Майн Кампф» и другую литературу подобного сорта принялись издавать массовыми, миллионными тиражами – теперь этими идеями должны были руководствоваться в своей работе все государственные служащие страны, в этом духе воспитывали детей в школах. «Вредные» книги «неарийских» авторов публично сжигались, а католических священников и протестантских пасторов, решавшихся открыто заявить о несовместимости новых «идеалов» с христианством, бросали в концлагеря.

Борьба за «очищение германской расы» началась сразу после прихода Гитлера к власти. Смешанные браки были строго запрещены; при поступлении на государственную службу каждый обязывался представить свою родословную, доказывающую «арийское» происхождение. Антисемитизм, преследование евреев стали официальной государственной политикой. Все евреи лишились германского гражданства. Им запретили появляться в общественных местах, они были обязаны носить на одежде видную издалека желтую «звезду Давида», имущество еврейских предпринимателей конфисковывалось.

Эта политика до поры до времени проводилась относительно «мягко», с оглядкой на общественное мнение соседних стран – пока Германия в военном отношении была слабее всех своих соседей, Гитлер не хотел их пугать и стремился сохранить образ «цивилизованного политика». До массового уничтожения евреев было еще далеко – пока нацисты постепенно «выдавливали» их из страны.

В строжайшей тайне осуществлялась государственная программа эвтаназииумерщвления калек, душевнобольных, умственно неполноценных детей. Жертвами этой программы стали более 200 тысяч человек.

«Лечение» экономики. Упрочив свое политическое господство, нацисты взялись за экономику. Средства применялись простые и сильнодействующие: во-первых, резкое ограничение экономических свобод; во-вторых – милитаризация, оживление промышленного производства за счет военных заказов государства.

Не только забастовки, но и вообще неподчинение работодателю – «фюреру» предприятия – стало уголовно наказуемым. Старые профсоюзы ликвидировались. Но предпринимателям это большой радости не принесло – они сами были принудительно включены в общий с рабочими «Немецкий трудовой фронт» и должны были подчиняться партийным чиновникам. Их частная собственность формально сохранялась, но распоряжаться ею (что и сколько производить, кому и по какой цене продавать, кого ставить управляющим и т. д.) они могли теперь только под бдительным контролем нацистского государства (справиться «с этими симпатичными парнями» прежним хозяевам страны не удалось). Небольшая часть самых крепких фермерских хозяйств получила от новой власти значительные привилегии, остальные же сельские жители потеряли право свободно распоряжаться своей продукцией – без санкции властей большинству из них нельзя было продать даже курицу.

Если до прихода Гитлера к власти за экономикой надзирала примерно тысяча госслужащих, то через несколько лет нацистскому государству для контроля за производством понадобилась полумиллионная чиновничья армия

Экономика, ведущая к войне. Нацистский режим имел ярко выраженный популистский характер. Программа «национального социализма» была не только пропагандистским лозунгом — его реализовывали на практике: введение оплаченных отпусков для рабочих и служащих; удвоение числа нерабочих дней; развитие массового туризма; создание первой модели дешевого «народного» автомобиля и широкое строительство прекрасных шоссейных дорог; поощрение семей с детьми; начатки системы пенсионного обеспечения, защита крестьян от капризов погоды и колебаний цен на мировом рынке, защита должников от принудительного взыскания долга путем описи и продажи имущества, а должников по квартплате – от выселения.

Все это способствовало популярности режима среди подавляющего большинства немецкого населения. Нацистская пропаганда превозносила эти достижения как доказательство превосходства национал-социализма над «еврейской» либеральной демократией и предрекала последней скорую гибель во всем мире. И, действительно, нацисты сумели справиться с трудностями, над которыми безуспешно бились все предыдущие немецкие правительства. Однако, созданная ими экономическая система, обеспечившая рост уровня жизни немцев, была чрезвычайно опасна для всех их соседей.

Нацистское правительство широко расходовало бюджетные деньги на социальные выплаты, и рост денежных доходов населения стал заметно опережать рост производства товаров народного потребления. Чтобы не допустить роста цен, нацисты прибегли к «замораживанию» цен в приказном порядке. В результате стало сокращаться производство этих товаров, они начали исчезать с магазинных полок и некоторые из них пришлось распределять по карточкам.

Дело усугублялось еще и тем, что с безработицей нацисты очень быстро покончили тоже очень «простым» путем — они резко увеличили военные заказы государства, и на заводах, выпускающих вооружения, появились, как по мановению волшебной палочки, сотни тысяч новых рабочих мест. И вчерашние безработные, начавшие получать полновесные зарплаты, тоже стали активными покупателями в магазинах, хотя сами не производили ничего необходимого населению. Бюджетных средств на грандиозные программы перевооружения не хватало, и государство принялось «подпечатывать» новые денежные купюры, и они, попав в руки работников военных предприятий, тоже оказывались на рынке товаров народного потребления, которые становились все более и более дефицитными.  [Австрийцы, убежденные пропагандой в благополучии нацистской экономики в соседней Германии, после входа в их страну немецкой армии были поражены поведением немцев, буквально сметавших товары в австрийских магазинах…]

Налоги для основной массы населения были существенно снижены или отменены вовсе, основное налоговое бремя было переложено на предпринимателей (они отдавали в бюджет 80-90% прибыли). Снижение деловой активности не позволяло собирать в госбюджет достаточное количество средств, и к концу 1937 года нацистское государство уже балансировало на грани банкротства, не в силах выполнять принятые на себя перед населением обязательства.

Необходимо было срочно изыскать возможности для того, чтобы насытить государственный бюджет деньгами, а рынок — товарами народного потребления. Возможностей таких было две: а) физическое уничтожение сначала немецкой, а затем и европейской еврейских общин и присвоение их немалого имущества, и б) захват европейских стран и их тщательно организованное ограбление. И та, и другая возможности вполне соответствовали нацистской идеологии.

С ростом военной мощи усиливалась и агрессивность гитлеровской внешней политики. Первоначально ее официально провозглашенной целью было  присоединение всех территорий соседних государств, на которых живут немцы. Добиться этого можно было только ломая послевоенные границы силой.

Читать дальше:

Что люди думали       РазговоР

Опубликовать:


Комментарии закрыты.