ИСТОРИЯ - ЭТО ТО, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО ОБЬЯСНИТЬ НАСТОЯЩЕЕ НАСТОЯЩИМ

РазговоР. Петр Великий: «войны за просвещение»

в Без рубрики on 24.04.2017

 

Еще в 19 веке российские историки показали, что петровские преобразования вытекали из уже осознанных ранее потребностей государства, что они продолжили движение, которое уже набирало ход, что уже было достаточно людей, ожидавших такого вождя и готовых пойти за ним. И все равно наши современники продолжают воспринимать Петра как личность, действовавшую только по своему вольному хотению. И уже не первое столетие яркая личность Петра, грандиозный размах его планов затмевает реальные плоды его деятельности.

А и вправду, откуда он такой взялся? Какими генетическими случайными ветрами занесло в Московию такое чудо? Понятно, когда подобного рода преобразованиями занималась Екатерина Великая — все же человек совершенно другой, западной, культуры, чистокровная немка. А тут — что называется, «плоть от плоти, кровь от крови» московский человек! Ну, откуда, скажите, у природного русака, выросшего среди лесов средней полосы, где и приличной речки-то не сыщешь, такая тяга, настоящая страсть к морским просторам, к вольным ветрам и громадам парусов? Откуда у выросшего в православии царя решимость переступить порог лютеранской кирхи и (о, ужас!) желание пообщаться с Папой римским? И еще многое, многое другое…

Необычайная его жестокость в расправах с отечественными врагами, напоминавшая Ивана Грозного, — это, конечно, от Московии, но откуда было в Петре его столь экстремистское «западничество»?

Василий Ключевский о юных годах Петра I

 

Как Петру — безусому еще юноше — при такой ярой ненависти к «московским» устоявшимся порядкам, на таком крутейшем повороте удалось не слететь с трона — в этом загадки, пожалуй, нет.

Во-первых, династии Романовых было уже около столетия, и население привыкло считать их царями «природными» (как мы бы сейчас сказали, вполне легитимными).

Во-вторых, (и на что недостаточно обращают внимание) вокруг юного царя быстро сложился круг приближенных, взявших на себя управление страной и ответственность за его направленность. Без них Петру, в государственных делах еще неопытному, да к тому же на полтора года уехавшему в чужеземные страны, вряд ли бы удалось сохранить трон.

В-третьих, вечный противовес царской власти — родовитое боярство — было уже ослаблено, его влияние сходило на нет (покончить с «местничеством», за которое раньше бояре животы и жизни свои клали, сжечь «разрядные книги», в которых были записаны все должности их родов на протяжении поколений, оказалось возможным даже при слабом царе Федоре).

Идущее к трону на смену боярам дворянство в то время еще не могло составить никакой политической оппозиции из-за раздробленности и отсутствия внутренней организации. Кроме того, новые тяготы, которые пришлось нести этому сословию (обязательное обучение детей и служба начиная с самых «низов»), с лихвой перекрывались новыми неограниченными возможностями служебного продвижения.

Иерархи русской церкви были давно приучены не перечить царям и, кроме того, чтобы избавиться от возможных «докук», Петр после смерти Адриана не стал предлагать новую кандидатуру на должность патриарха, а местоблюстителем патриаршего престола был назначен украинец Стефан Яворский, который уж никак не мог быть поборником московской старины.

Единственным противником, кого Петр имел основание бояться, были стрельцы, руководимые тайными его ненавистниками. Но с ними он покончил максимально круто, жесточайшим образом, «по-московски» — и окончательно.

Таким образом, Петр имел возможность быть абсолютным монархом — такой свободой рук, как Петр, обладали немногие короли в Европе.

Василий Ключевский: «Петр Великий по своему духовному складу был один из тех простых людей…»

 

До сих пор продолжается спор о Петре Великом. О том, насколько удалось ему приблизиться к осуществлению своей мечты — сделать Россию не просто сильным и богатым, но и просвещенным государством со справедливыми законами, населенным трудолюбивыми и честными людьми. Никто не может поставить под сомнение ни ясность его идеала, ни готовность работать день и ночь ради его достижения, ни практический ум, не позволявший слишком отрываться от грешной земли.

Что ему точно удалось — так это сделать Россию сильной, по-европейски сильной. Российской армии удалось сломить шведскую экспансию на юг, продолжавшуюся более столетия и снова загнать Швецию за Балтику (за то, что после Северной войны шведы больше всерьез не воевали, они благодарны Петру до сих пор), захватить Прибалтику и выйти к морю.

Это стоило населению страны дороже, чем остальным участникам тогдашних европейских войн, и территориальные завоевания не сделали Россию богатой.

Проблема же сделать российских людей трудолюбивыми и честными, охраняемыми «разумными» законами, стоит в повестке дня и по сию пору.

Характерно, что Петр, в полной мере реализовав свои «внешние» цели, в последние годы жизни все больше мрачнел и, видимо, отнюдь не был доволен результатами своей деятельности.

 

Объяснений несоответствия между целями общего замысла и полученными результатами — великое множество. Еще в позапрошлом веке Петра начали обвинять в том, что достижению цели «европеизации» явно не соответствовали методы, им применявшиеся.

Петр был искренне убежден, что трудится ради «общего блага» и  не только использовал, но и неутомимо воспитывал народ, проявлял настойчивую заботу об искоренении всякого рода «диких суеверий», о распространении не просто ремесел, но просвещения. Его бесчисленные указы и инструкции, в которых подданным предписывалось жить и работать исключительно «правильными», рациональными способами, наполнены подробными и многословными разъяснениями смысла отдаваемых распоряжений: грозя ослушникам вечной каторгой с вырыванием ноздрей, он, тем не менее, постоянно пытался взывать не только к страху, но и к разуму. Но насилие, казалось, сулило более быстрые результаты — не сумев убедить подданных в нужности, выгодности, правильности предписанного, Петр, не задумываясь, переходил к принуждению. Вопиющих примеров бессчетное множество, постоянный рефрен его указов — «а буде волею не похотят, хотя в неволю».

Как говорил Ключевский, «он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно».

Но, надо сказать, что царь в тогдашней Европе был не одинок — вера в волшебную силу государственного принуждения была в ту эпоху весьма распространена не только в России, но и на Западе.

 

Мы не собираемся встревать в споры историков о том, в чем прав и неправ был Петр I. Позволим себе лишь некоторые соображения.

 

«Европеизация» России при нем только-только началась. Она заняла два столетия и к 1917 году далеко еще не завершилась. Да, это было осуществление именно петровского замысла — но каким долгим и извилистым оказался этот путь! И заметьте, при этом речь шла о создании очень тонкого «образованного» слоя, в то время, как подавляющее большинство населения России оставалось в «Московии».

Петру выпало ломать, создавать лишь остовы, «скелеты» новых учреждений и нравственных норм, и с этой задачей он справился с максимально возможным успехом — страна после него стала явно другой.

 

«Сей монарх отечество наше привел в сравнение с прочими, научил узнавать, что и мы люди; одним словом, на что в России ни взгляни, все его началом имеет, и чтобы впредь ни делалось, из сего источника черпать будут» (Неплюев, современник Петра)

 

«Много новых учреждений и жизненных приемов внес преобразователь в Россию; новой души он не мог в нее вдохнуть… Нового человека в России могло создать только духовное воспитание общества, и если этот новый духовный человек где-нибудь заметен в деяниях и стремлениях русского человека настоящего времени, то этим мы обязаны уж никак не Петру.

…История показывает нам, что в обществе, управляемом деспотически, чаще и сильнее проявляются пороки, мешающие исполнению самых похвальных и спасительных предначертаний власти. Какие же меры употреблял Петр для приведения в исполнение своих великих преобразований? — Пытки Преображенского приказа и тайной канцелярии, мучительные смертные казни, тюрьмы, каторги, кнуты, рвание ноздрей, шпионство, поощрение наградами за доносничество.

Понятно, что Петр такими путями не мог привить в России ни гражданского мужества, ни чувства долга, ни той любви к своим ближним, которая выше всяких материальных и умственных сил и могущественнее самого знания; одним словом, натворивши множество учреждений, создавая новый политический строй для Руси, Петр все-таки не мог создать живой, новой Руси»

(Николай Костомаров)

 

 

Опубликовать:


Комментарии закрыты.