Одним из первых иностранных учителей, приглашенных в Москву в начале 16 века для помощи в переводе книг, был разносторонне образованный и много путешествовавший по Европе монах с Афона Максим Грек. Учившийся в университетах Италии эпохи Возрождения, работавший вместе с гуманистами над переводами античных авторов, близко знакомый с порядками и нравами папского окружения в годы накануне Реформации, он постепенно проникся убеждением, что только в православии еще сохраняется искренность и глубина христианской веры, и с энтузиазмом вызвался ехать в Москву.

Закончив порученную ему работу, Максим Грек попросил, чтобы его отпустили обратно на Афон, однако выбраться из Москвы иностранцу было гораздо труднее, чем въехать в нее. Книг, нуждающихся в исправлении, было великое множество, и Максим нажил себе немало врагов, занимаясь этой работой. К тому же, выучив русский язык и познакомившись поближе с московскими порядками, он счел своим христианским долгом обличать суеверия и всякого рода «дикости», с которыми сталкивался в России — начиная с распространенных в народе представлений о том, что погребение утопленников вызывает неурожай, и кончая нравами духовенства и светских властей.

Финал был по тем временам вполне закономерным: первоначально принятый с распростертыми объятиями и обласканный Василием III, Максим через 7 лет своей жизни в России был обвинен в ереси, намеренной порче святых книг, даже в волшебстве, и  всю оставшуюся жизнь — тридцать лет! — провел в заточении.