После завоевания монголами Китая и Кореи на востоке оставалась последняя непокоренная страна — Япония. Но Японские острова были отделены от континента морем, поэтому монгольский хан (внук Чингиз-хана Хубилай) вначале попробовал договориться с японцами «по-хорошему».

«Помазанный небом, Великий монгольский император шлёт письмо правителю Японии. Мелкие суверенные государства, имеющие границу по берегу, исстари стремятся поддерживать дружеские отношения. С тех пор, как мой предок получил небесную власть, бесчисленные княжества Корё стремились оспаривать наше превосходство, а теперь благодарят за прекращение огня и за возрождение их страны, начавшегося с моего восхождения на трон. Мы как отец и сын. Мы думаем, вам это уже известно. Корё — мои восточные владения. Япония была в союзах с Корё и, иногда, Китаем, с самого основания вашей страны; однако Япония не присылала послов с тех пор, как я занимаю трон. Это крайне расстраивает. Посему мы шлём письмо с выражением наших желаний. Нам следует войти в дружеский контакт. Мы считаем, что все страны являются членами одной семьи. Никто не желает поднимать оружие».

С таким посланием представители Великого хана отправлялись в Японию не раз, но ни одно посольство не привезло какого бы то ни было ответа. И монголы в Корее начали строить флот вторжения.

На 300 больших весельных кораблях и 500 мелких судах 23 тысячи воинов отправились в последний восточный поход. Они высадились на острове Цусима, где жесточайшим образом расправились с населением, а затем направились к главному японскому острову — Кюсю, на котором высадился их передовой отряд, вступивший в схватку с самураями.

На Японию никто никогда не нападал, все вооруженные конфликты были для них делами местными, междоусобными. Поэтому манера ведения боя монголами была для японцев неожиданной: «Согласно нашей манере вести битву, мы сначала называем противника по имени и перечисляем его титулы, а затем сражаемся с ним один на один. Но монголы не обращали никакого внимания на этикет. Они бросались в резню, хватали отбившихся от войска и убивали их». Неизвестны были японцам и монгольские способы управления боем с помощью колоколов, барабанов и определенных криков. Впервые они столкнулись и с лучниками, одновременно выпускающими «дождь» стрел. Японцам также не приходилось доселе бороться со столь большими силами противника, поэтому ни один военачальник не имел опыта управления большим числом воинов.

Но природа была на стороне японцев. Около полуночи страшный шторм заставил монгольских командиров повременить с главной высадкой, а потом и броситься прочь от коварных берегов. Корабли, не успевшие отступить в открытое море, были разбиты о скалы. Гибель флотилии довершили небольшие верткие японские суда с самураями на борту. В ту ночь монголы потеряли около 200 кораблей…

Семь лет понадобилось монгольскому хану для того, чтобы не только восполнить потери первой экспедиции, но и построить невиданную по тем временам армаду кораблей для завоевания Японии. В портах Китая и Кореи было сосредоточено 4400 больших судов, готовых взять на борт в общей сложности 140 000 монгольских, китайских и корейских воинов [превзойти силы монгольского вторжения в Японию смогла только высадка союзников в Нормандии в 1944 году]. Но построить настоящие — килевые — морские суда, было сложно, поэтому, в основном, это были плоскодонные грузовые баржи, рассчитанные на тихую погоду.

Одновременно хан не оставлял надежд заполучить Японию, не доводя дело до вторжения и слал на острова одно за другим посольства. Но на этот раз ответ японцев был другим — послам рубили головы.

Второе вторжение развивалось по точно такому же сценарию, как и первое — разорение по пути малых островов, попытка высадки на Кюсю, отраженное самураями, поспешное бегство на суда из-за начавшегося сильнейшего тайфуна… Только жертв среди нападавших было гораздо больше — грузные плоскодонные суда, успевшие отойти от берега, оказывались на огромных волнах и переворачивались одно за другим, топя в пучине всех, кто был на борту…

Японцы назвали тайфуны, дважды на их глазах уничтожившие армии вторжения, «божественным ветром» (камикадзе), потому что ничем иным, кроме вмешательства покровителей страны свыше, объяснить это чудо было невозможно…