Четвертый крестовый поход не задался с самого начала, сменил по ходу дела свои цели, сопровождался папским отлучением от церкви и, наконец, привел к хаосу, воцарившемуся на востоке христианского мира, последствия которого Европа вынуждена была расхлебывать несколько столетий.

Целью похода была дельта Нила, захватив которую, крестоносцы должны были начать продвижение к Иерусалиму. Но венецианцы выставили собравшимся в городе рыцарям такой счет за фрахт своих кораблей (20 тонн серебра), оплатить который они были не в силах. Тогда венецианский дож предложил им в счет долга захватить для венецианцев город Зару на противоположном берегу Адриатического моря.

Зара (современный хорватский Задар) был торговым городом, контролирующим обширные массивы леса, в котором остро нуждалась Венеция. За обладание этим городом десятилетиями велась борьба с венгерским королем, город не раз переходил из рук в руки и в то время контролировался венграми. Пикантность ситуации состояла в том, что это был город христианский, находившийся в сфере влияния папы Римского. Кроме того, король Венгрии тоже, как и рыцари, собравшиеся в Венеции, «принял крест», то есть, сам готовился отправиться в крестовый поход. А позже выяснилось, что в то же самое время венецианская делегация тайно заверяла мусульманский Египет, что нападать на него не собирается…

Папа, узнавший об условиях дожа, слал письма с протестами, но рыцарям деваться было некуда, венецианцы были хозяевами положения — и они отплыли под руководством дожа на венецианских кораблях к Заре. Участник похода пишет, что они «увидели город, укрепленный высокими стенами и величавыми башнями. Тщетно они стали искать какой-нибудь город более прекрасный, более укрепленный и более процветающий». Расплачиваясь за возможность отплыть в Египет, крестоносцы штурмом взяли стены Зары, после чего начался неконтролируемый грабеж христианского города. Папа, узнавший о происшедшем, отлучил крестоносцев от Церкви, но чуть позже оставил свое отлучение только на венецианцах, которых папские кары особенно не впечатлили.

Дело было в ноябре, и крестоносное войско расположилось в захваченном городе на зимовку, надеясь весной, наконец, отплыть к Нилу. Но судьба сулила им иное. До Зары добрался константинопольский беглец, моливший о помощи. Это был Алексей, сын свергнутого своим братом, ослепленного и посаженного в тюрьму императора Исаака II Комнина (того самого, кто до этого сверг и отдал на растерзание толпы своего двоюродного брата Андроника I Комнина). За восстановление на престоле он обещал все, что только может обещать отчаявшийся человек — 50 тонн серебра, флот и армию для завоевания Египта, подчинение Восточной церкви Риму… Рыцарям эти предложения понравились, а венецианский дож почувствовал, что настал его «звездный час».

Венецианский дож, практически слепой девяностолетний старик, Энрико Дандоло был самым энергичным, решительным и предприимчивым из всех участников тех грандиозных событий. Он когда-то уже был послом республики, пытавшимся в Константинополе вызволить из тюрем соотечественников. Что там с ним случилось, не совсем ясно — источники ограничиваются тем, что говорят о нанесенном ему византийцами «оскорблении». Во всяком случае, старика сжигала яростная личная ненависть к Империи.

В июне 1203 года венецианские суда с крестоносцами, не обратив внимания на запрет папы, подошли к Константинополю и рыцари высадились у стены напротив императорского дворца. Его хозяин попытался организовать оборону, но недовольство им со стороны горожан было столь велико, что он почел за лучшее бежать, прихватив с собой столько казны, сколько мог увезти. Горожане вывели из тюрьмы слепого и немощного Исаака II и провозгласили его басилевсом, а соправителем стал его сын Алексей IV.

Настала пора расплачиваться с крестоносным войском, ждущим у городской стены. Остатка казны басилевса, конфискованных богатств сторонников прежнего императора и переплавленного золота церквей хватило лишь на половину обещанной им суммы. Алексей IV договорился с рыцарями о годовой отсрочке и ввел дополнительный налог на горожан, что вызвало в городе взрыв возмущения. Когда народ стал требовать смещения Алексея, он попытался тайно впустить в город рыцарей. Но военачальник Мурзуфл, которому он поручил эту операцию, раскрыл ее перед гвардией, заточил Исаака и Алексея в тюрьму, там убил их, а сам был провозглашен новым басилевсом.

Но попытки новоявленного императора отбросить рыцарей от стен города и сжечь их флот потерпели крах. В ответ крестоносцы и венецианцы пошли на штурм стены города. Соотношение сил нападавших и обороняющихся было 1:200. Но воины Империи в смутах последних лет, в калейдоскопе постоянно убивающих друг друга, сталкивающих друг друга с трона басилевсов совершенно потеряли какие бы то ни было ориентиры — кого и от кого им защищать и, собственно, ради чего… Рыцари же, стоявшие под стенами раздираемого кровавыми распрями великого города, были ослеплены его роскошью и невиданным богатством, которое могло им только присниться в их скромных европейских углах. Как писал в то время один французский рыцарь, «там было такое изобилие богатств, так много золотой и серебряной утвари, так много драгоценных камней, что казалось поистине чудом, как свезено сюда такое великолепное богатство. Со дня сотворения мира не видано и не собрано было подобных сокровищ, столь великолепных и драгоценных… И в сорока богатейших городах земли, я полагаю, не было столько богатств, сколько их было в Константинополе!».

Крестоносцы ворвались в город. Мурзуфл бежал (в поисках союзников обратился к низложенному Алексею III, но тот его ослепил, а через пару лет его казнили крестоносцы — за убийство Алексея IV). А в ромейской столице начался невиданный грабеж. Константинополь был разграблен дочиста, остальное погибло в огне.

Этот константинопольский погром, хотя и не сопровождался массовой, целенаправленной резней жителей, считается величайшей культурной катастрофой в западной истории. Пожары привели к гибели многих выдающихся памятников архитектуры и уникальных произведений искусства — великолепных статуй, мраморных колонн и портиков, церквей и дворцов — все это лежало в дымящихся руинах. Лишь каким-то чудом огонь не тронул собор Святой Софии, остановившись у самого храма. То, что уцелело в огне пожарищ, было разграблено. Из домов, дворцов и церквей вывозились золотые и серебряные изделия, драгоценные камни и ковры, меха и ткани, мраморные колонны и статуи, посуда и иконы. Завоеватели разорили даже усыпальницы византийских императоров и константинопольских патриархов, взломав их массивные саркофаги.

Три восьмых добычи, согласно договору с рыцарями, досталось Венеции (зримым воплощением этого является бронзовая конная квадрига знаменитого древнегреческого скульптора Лисиппа (4 век до н. э.) с константинопольского ипподрома, которая до сих пор украшает фронтон венецианского храма св. Марка). Обращенные в деньги и вложенные в торговые операции, они принесли итальянскому городу невиданное процветание. Не менее важным для нее было и уничтожение главных конкурентов-византийцев — выгорели богатые торгово-ремесленные кварталы, перестали существовать знаменитые медные, серебряные, шёлковые, пурпурные, хлебные, свечные мастерские Нового Рима, его купцы и ремесленники были полностью разорены, а сам город навсегда сошёл со сцены мировой торговли.

Фактически именно Венеция вышла настоящей победительницей из того хаоса событий, который она сама и вызвала. Она получила все, о чем может только мечтать торговая республика — огромные капиталы, ликвидацию конкурентов, возможность торговать где угодно без налогов и пошлин, собственные колонии на главных торговых путях и дружественные крестоносные государства, их окружившие, и, кроме того, сохранение хороших отношений с главными — мусульманскими — торговыми партнерами…

Восточная империя после взятия столицы распалась. На ее бывшей территории образовалось несколько крестоносных государств. Главным из них была так называемая Латинская империя со столицей в Константинополе, трон которой занял предводитель похода Балдуин I Фландрский (поссорившийся позже с болгарами, проигравший им сражение и попавший к ним в плен, он умер в тюремной башне Тырнова). Греки переселялись на восток, под защиту сохранившейся части Византии, Никейской империи в Малой Азии. Там стали постепенно концентрироваться силы, недовольные иноземным присутствием. В самой Латинской империи православное духовенство активно воспитывало свою паству в ненависти к завоевателям. Крестоносное государство постепенно приходило в упадок.

Через полвека небольшой никейский отряд, состоявший, в основном, из половцев и турецкой конницы, подошел к стенам бывшей столицы, где узнал, что в городе остался лишь небольшой гарнизон. Ночью досконально знавшие константинопольские укрепления ромеи проникли в город через один из водостоков, открыли изнутри ворота и при поддержке населения вышибли из города французов и венецианцев.

Византийская империя под властью новой династии Палеологов была восстановлена, но она представляла собой лишь тень некогда могущественного и обширного государства.