«Оставаясь на прежнем месте, границы делаются не только прозрачными, но и все более призрачными; одна береговая линия сохраняет незыблемую четкость – вечный контур, внутри которого складывается какая-то новая, незнакомая Европа.

Это Европа, охладевшая к национальной идее, без которой ее еще совсем недавно трудно было помыслить.

Два столетия без малого национализм был воздухом, которым все дышали. …

Между прочим, в России появившийся у европейца косой взгляд на «иноплеменных» весьма часто относили почему-то только на свой счет. Но вот что любопытно: «они», западные европейцы, друг друга зачастую не любят еще больше. В самом деле, если бы тогдашнего [вторая половина 19 века] немца спросили, кого он больше не любит, он скорее всего ответил бы: француза. И тем более француз (особенно после 1870 года) своим «любимым врагом» назвал бы немца, а отнюдь не русского. …

Естественно, что строительство объединенной Европы началось с этих двух стран – Франции и Германии. Люди, возглавившие дело франко-немецкого примирения, шли на подвиг, без преувеличения, равный подвигам Геракла. Что их усилия не пропали даром, лучше всего говорит следующий факт: по данным периодически проводимых опросов, молодые французы и молодые немцы больше доверяют теперь друг другу, чем своим соотечественникам, принадлежащим к старшим поколениям. Вещь, совершенно невозможная еще каких-то лет тридцать назад!»

Европа — трудный путь к единству