Первыми европейцами, создавшими поселение на самой южной оконечности Африки, мысе Штормов (Доброй Надежды), были голландцы. В 1652 году они основали здесь базу для кораблей, плывущих из Атлантики в Индийский океан, которая снабжала их водой и продовольствием (будущий Кейптаун).

Здесь издавна жили наиболее древние племена, известные науке, которых голландцы называли бушменами (люди кустарников) [это «осколок» проточеловечества, который обособился от остальных людей еще до разделения его на расы — в облике бушменов присутствуют черты всех современных рас]. Если бушмены были охотниками и собирателями, то другое племя Южной Африки — готтентоты [Готтентот по голландски «заика». Так поселенцы называли людей из этих племен за множество щелкающих звуков в их языке. Сейчас это слово в ЮАР считается тяжким оскорблением] — были кочевыми скотоводами. А с севера постепенно надвигались новые племена, скотоводы и земледельцы, которых голландцы называли по примеру арабов кафрами (кафир (араб.) — неверный, немусульманин).

Отношения вновь прибывших с аборигенами всегда были враждебными, поскольку голландцы постоянно предпринимали экспедиции за границы своей колонии для захвата скота и рабов.

Южная Африка стала «землей обетованной» для наиболее фанатично настроенных кальвинистов из Голландии, Франции и Германии. Они селились здесь отдельными хуторами, обрабатывали землю, разводили скот. Жили они обособленно, сурово, во всем следуя примеру библейских праведников-патриархов — с рабами, с непререкаемой властью отцов семейств. Их общим языком стал южноголландский диалект, который получил здесь название «африкаанс». Голландцы из Кейптауна называли этих религиозных переселенцев бурами (крестьянами).

Буры были недовольны близким соседством с разраставшимся Кейптауном, и многие из них уходили вглубь континента, где никто и ничто не мешало им жить так, как они считали единственно правильным. Но в 19 веке их ждали новые неприятности.

Когда Наполеон включил Голландию в свою европейскую империю, англичане, здраво рассудив, что теперь южная оконечность Африки вполне может оказаться в руках французского императора, и он перекроет им единственный путь в Индию, поспешили захватить Кейптаун (1806), который по окончании наполеоновских войн так и остался в их руках.

Английская администрация для буров оказалась гораздо хуже голландской — она принимала в свои воинские части «цветных» солдат, по новым правилам чернокожий слуга мог, хотя бы формально, предстать перед тем же судом, что и его белый господин. Это подрывало жизненные устои бурской жизни.

А в 1836 году от англичан на буров свалилась новая напасть, возмутившая их до глубины их религиозной души — закон об отмене рабства во всех британских владениях (1836). Расстаться с правом иметь чернокожих рабов, освященного незыблемым авторитетом Ветхого завета, было для них непереносимо. И буры, погрузив в фургоны свой нехитрый скарб, жен и детей, двинулись под истовое пение псалмов прочь от этой богомерзкой власти…

Их исход в глубину африканского вельда [вельд — обширные засушливые плато в Южной Африке южнее реки Лимпопо] был назван Великим Треком, и память о треккерах [их было свыше 15 тысяч человек] до сей поры остается культовой среди многих белых граждан Южноафриканской республики. Буры воспринимали себя «евреями Африки», «избранным народом», а свой исход из Капской колонии рассматривали как Исход евреев из египетского рабства к свободе и «земле обетованной».

Перейдя Драконовы горы, бурские фургоны оказались на земле зулусов (которых они называли кафрами). Семьдесят человек буров без оружия отправились к их верховному вождю на переговоры о том, чтобы поселиться на их земле. Переговоры, однако, завершились тем, что все они были перебиты. Зулусские воины тут же напали на один из бурских караванов и устроили там резню, убив всех переселенцев (три сотни человек, включая женщин и детей).

Новый лидер переселенцев Андрис Преториус [его сын создал в этих местах поселение, которое назвал именем отца. Претория до сих пор сохранила это название, став официальной столицей Южноафриканской республики] остановил переселенческие караваны, провел глубокую разведку, к нему пришли зулусы, ненавидевшие своего вождя и давшие ему советы по его разгрому — и во главе 464 вооруженных мужчин выдвинулся к берегу реки. Битва, которая произошла у переселенцев с 20-тысячной армией зулусов осталась в истории как «сражение на Кровавой реке». В отражении многочисленных атак зулусских воинов на укрепленный лагерь буров им помогали давние враги зулусов, готтентоты, которых научили быстро перезаряжать мушкеты. Вскоре битва превратилась в настоящую бойню — туземная армия потеряла до 3 тысяч воинов убитыми. После этой победы Преториус помог брату вождя свергнуть его и уже с ним заключил договор о поселении буров. Так появилась первая независимая бурская республика Наталь.

Зулусы на севере на обозримое будущее были «замирены», но на юге племена коса продолжали беспокоить поселенцев, по африканским обычаям угоняя у них скот. И во время одной из экспедиций по возвращению своего краденного скота буры захватили в селении мальчиков-коса и превратили их в рабов. Племя через христианских миссионеров-англичан обратилось с жалобой в Кейптаун, где до поры спокойно смотрели на успехи новоявленного бурского государства. Англичане заявили, что буры-рабовладельцы прав на независимость не имеют, и двинули в Наталь свои немногочисленные тогда войска. После попытки вооруженного сопротивления буры поняли, что тягаться с большой державой им не по силам и признали ее власть над собой (1843).

Буры признали себя подданными британской короны, а независимый Наталь преобразовали в английскую колонию со всеми вытекающими из этого последствиями. А последствия этого были таковы, что бурское самоуправление довольно быстро сошло на нет, и в колонии было запрещено рабство и дискриминация людей по признакам расы, языка и происхождения. Так что, бурская мечта праведно жить по законам четырехтысячелетней давности вновь «обломалась». И они снова загрузили свои повозки и отправились на север. Английский губернатор Капской колонии лично, догнав караван, попытался уговорить буров остаться под британским покровительством — но в том не преуспел.

Буры, найдя пригодные для обработки земли, организовали там в начале 50-х годов две своих самоуправляющихся республики — Трансвааль и Оранжевое Свободное государство. Англичане, имея в Южной Африке множество своих забот, признали их независимость.

Британская Капская колония, получившая тем временем полное самоуправление (кроме сношений с иностранными государствами), стараясь защитить собственных — английских — фермеров, вело тяжелые войны с туземным народом коса [через полтораста лет выходец из этого народа Нельсон Мандела стал первым «черным» президентом Южноафриканской республики]. Сломить их сопротивление помогла дикая история 1856 года.

16-летняя девушка утверждала, что к ней явились духи ее предков и сказали, что коса должны уничтожить свои посевы и порезать весь свой скот. Только тогда все духи их предков сметут пришельцев в море, а коса снова наполнят свои хранилища отборным зерном, а загоны для скота заполнятся новыми, упитанными и здоровыми животными. Верховный вождь приказал своим соплеменникам подчиниться пророчеству. И коса охватила настоящая истерия забоя скота и вытаптывания посевов. Историки считают, что коса тогда зарезали до 400 000 голов крупного рогатого скота.

Девушка предсказала, что обещание предков сбудется 18 февраля 1858 года, когда солнце станет красным. Но вот, пришел этот долгожданный день — и ничего не произошло… Начался страшный голод, в котором умерло около 80 тысяч человек (численность народа снизилась со 105 000 до 27 тысяч человек). Девушку англичане арестовали, посадили в тюрьму, а затем поселили подальше от соплеменников. А народ коса, до той поры незавоеванный, был сломлен…

Бурские республики тем временем погрязали во внутренних «разборках», еле-еле сводили с концами свои бюджеты и с большим трудом отбивались от нападений соседних африканских племен. Не помог и отказ от рабовладения. После ряда военных неудач буров Капская колония послала в Трансвааль отряд из 26 конных полицейских, объявивших о присоединении к ней бурской республики.

Буры, оказавшись неспособными в одиночку сдержать натиск своих африканских соседей, на этот раз не слишком возражали. Но через два года, не желая платить казавшихся им непомерными английских налогов, восстали. В 1880 году началась первая англо-бурская война.

Сил, которые могла тогда выделить Капская колония для войны с таким быстрым, хитрым, опытным в военном и охотничьем деле противником, оказалось явно недостаточно. После нескольких чувствительных поражений англичане, не желая втягиваться в долгую военную кампанию, ушли из Трансвааля, фактически признав его независимость.

Но оказалось, что бурам опять «не повезло» с избранным ими местом для спокойной, патриархальной жизни. Сначала у их границ обнаружили крупнейшее в мире месторождение алмазов, а в 1886 году в Трансваале открыли богатейшие золотоносные россыпи. Золото буров не слишком интересовало, но поистине «золотым дном» для них оказались старатели, бросившиеся в Южную Африку со всего мира в надежде на быстрое обогащение. Дотоле балансировавшая на грани банкротства республика за десять лет «золотой лихорадки» увеличила свои доходы в 11 раз.

К 1899 году «понаехавших», в подавляющем большинстве англичан, в Трансваале было уже вдвое больше, чем буров, они давали бюджету республики семь восьмых дохода, превратив Трансвааль из беднейшей в самую богатую страну тогдашнего мира. Но при этом они были лишены всех прав.

Чисто бурский парламент (раад) все удлинял и удлинял срок проживания в стране, после которого можно было стать полноправным гражданином (к 1890 году он составлял уже 14 лет). Новые «иностранцы» не были представлены в парламенте, они не имели права выступать в судах в качестве присяжных, они были отстранены от участия в самоуправлении в своих же поселениях, они не могли контролировать школы, в которых учились их дети [в городе, основанном и заселенном золотоискателями, Иоханнесбурге, из 63 тысяч фунтов стерлингов общего образовательного бюджета школам на английском языке для детей горожан было выделено лишь 650…], они вынуждены были подчиняться распоряжениям бурского правительства, насаждавшего различные монополии при производстве необходимых для «иностранцев» товаров, что значительно повышало на них цены, английский язык в бурской республике был «вне закона».

Община старателей боролась «по-английски» — составила петицию с предложением реформ, которую подписали более 35 тысяч человек (это больше, чем численность всего бурского населения), но она раадом была отвергнута на основании бурской контр-петиции, подписанной менее чем тысячей «полноправных граждан», которая призывала оставить положение с гражданскими правами без изменений.

В этой ситуации в 1896 году в Капской колонии возник заговор, поддержанный ее премьер-министром Сесилом Родсом. Врач Линдер Джеймсон с несколькими сотнями охранников фирмы Родса и добровольцев перешел границу Трансвааля. Отряд рассчитывал на восстание жителей Иоханнесбурга, при поддержке которого можно было удерживать город до тех пор, пока всеобщее сочувствие не заставит Великобританию вмешаться в события. Но их расчеты не оправдались — законопослушные англичане, привыкшие действовать исключительно легальными средствами и полагавшие, что их права должна защищать британская корона, в Иоханнесбурге на вооруженное восстание не поднялись. Отряд был окружен и после непродолжительного боя взят в плен.

Лондонское правительство предпочло на этот раз не вмешиваться в конфликт, но усиленное вооружение буров после провала «рейда Джемсона» [Вернувшийся из бурской тюрьмы доктор Джемсон через восемь лет стал премьер-министром Капской колонии. Это ему посвятил Редьярд Киплинг свое знаменитое стихотворение «Владей собой среди толпы смятенной…»] показывало, что они готовятся к неизбежному столкновению уже не с Капской колонией, а с самой метрополией. Уже начиналось формирование противостоящих блоков держав, и у бурских республик появились активные покровители — германский кайзер демонстративно прислал президенту Трансвааля телеграмму с поздравлениями по поводу разгрома «вооруженной банды» и предлагал свою поддержку.

Лондонское правительство начало переговоры о гражданских правах своих граждан, но бурский раад был неколебим. Становилось ясно, что вопрос этот мог быть решен только оружием.

Сочтя момент благоприятным (английских войск в Капской колонии было немного, их вооружение уступало бурскому) трансваальская армия в 1899 году вторглась на территорию Капской колонии, рассчитывая разгромить английские войска до появления в Южной Африке подкреплений из метрополии. Первые же бои оказались очень кровопролитными и для англичан неудачными, но города, которые осадили буры, с огромным трудом, но продолжали держаться.

Английское командование начало срочную переброску войск в Капскую колонию, и очень скоро от первоначального преимущества буров не осталось и следа — в Южной Африке воевало около полумиллиона солдат метрополии. Они сняли осаду со всех городов, разгромили бурские войска в полевых сражениях и вошли на территории Трансвааля и Оранжевой республики.

Бурское правительство попыталось спровоцировать войну против Великобритании в Европе, но там к большой войне были еще не готовы, и буры, несмотря на антианглийскую «бурю» во многих странах, остались одни.

На начавшуюся партизанскую войну англичане ответили тактикой «выжженной земли» и лагерями, в которые сгоняли мирное население, снабжавшее бурских партизан всем необходимым [они были названы концентрационными]. Буры вынуждены были признать свое поражение. [фотографии последней англо-бурской войны]

Война завершилась в 1902 году подписанием мирного договора. Бурские республики были ликвидированы и вошли в состав английских владений в  Южной Африке, буры становились подданными английской короны, а все участники боевых действий попали под амнистию, фермеры получали компенсации за разрушенные в ходе боевых действий хутора. Их язык, наряду с английским, становился законным как в школах, так и в судах. Вопрос о гражданских правах коренных африканцев перекладывался на решения самоуправления, которое в скором времени было обещано бурам.

Дальнейшие события в Южной Африке по сложности, драматичности и увлекательности не уступают ее предыдущей истории — но это уже дела 20 и 21 века…