Сталинская партия поставила задачу «раскрестьянить» деревню, полностью изменить характер труда, весь образ жизни сельских жителей – превратить индивидуальный труд крестьян-собственников в совместный коллективный труд всей деревни, где каждый работник был бы лишь малой, несамостоятельной  частичкой большого и многолюдного хозяйства, в котором ему лично ничего не принадлежит.

Перейти к такому коллективному хозяйствованию была не прочь часть беднейшего крестьянства, потерявшая надежду самостоятельно и в одиночку выбиться из нужды. Но подавляющее большинство сельских хозяев вовсе не желало добровольно, собственными руками ломать вековой уклад своей жизни. Чтобы сломить сопротивление крестьянской массы, был применен уже опробованный в годы гражданской войны прием: расколоть крестьянство, натравить деревенскую бедноту на односельчан, сумевших наладить эффективное, доходное, «справное» хозяйство.

Осенью 1929 года по решению ЦК ВКП(б) по всей стране начала разворачиваться гигантская операция «раскулачивания». Фактически вне закона были объявлены все крестьяне, державшие в хозяйстве больше одной лошади, нанимавшие в страдную пору работников, арендовавшие землю в дополнение к собственному наделу, содержавшие мельницу и т. д.

Инструкции – кого считать «кулаками» – были написаны для каждого района. Но на практике этот вопрос решался проще: приезжал в село партийный уполномоченный, собирал вечером «бедняцкий актив», и они вместе намечали жертвы завтрашней расправы по собственному разумению.

Приходя наутро в намеченный двор, «раскулачиватели» выводили всю семью от мала до велика из дому, сажали на подводу или в сани и отправляли в ближайший город или на железнодорожную станцию, где она попадала под конвой органов безопасности (ГПУ); оставшиеся в избе домашние вещи соседям-«активистам» разрешалось поделить между собой, а земля, весь двор, скотина и рабочий инвентарь считались уже собственностью организуемого в те же дни колхоза.

В каждой деревне, как бы бедна (или богата) она ни была, выполнялся спущенный «сверху» план – раскулачить 5 – 7% дворов, живших лучше, чем все остальные. При этом не имело значения, благодаря чему выбились «в люди» их хозяева, – они оказались зажиточнее других, и это было вполне достаточным основанием для того, чтобы их разорить и навсегда изгнать из родных мест.

Плановые задания по ликвидации лучших хозяев деревни повсеместно местные «активисты» перевыполняли вдвое, а то и втрое – в среднем за годы коллективизации «раскулачено» было от 10 до 15% дворов. [Если учесть, что в это время насчитывалось 26 миллионов единоличных хозяйств, а «раскулачивали» в основном большие семьи, то можно ориентировочно подсчитать, сколько людей в общей сложности подверглось этой экзекуции]

Товарными эшелонами или на баржах «кулацкие» семьи вывозились в малонаселенные северные районы и выгружались в чистом поле или в тайге – сколько из них осталось в живых, а сколько погибло от голода, холода и эпидемий, неизвестно до сих пор. Там, где «спецпоселенцам» удавалось выжить и построить новую деревню, появлялась комендатура с охранниками – для того, чтобы пресекать побеги и заставить ссыльных выполнять государственные повинности (как правило, на лесоразработках). Ссылка «раскулаченных» считалась вечной.

Деревня была не только «очищена» от наиболее самостоятельных и активных хозяев, но и деморализована: большинство из оставшихся крестьян не только не заступились за своих соседей, но так или иначе содействовали этим расправам и даже участвовали в дележе конфискованного имущества сосланных.