Раскол в русской православной Церкви
C 15 века русская православная Церковь билась над решением труднейшей проблемы: как навести порядок в церковных обрядах и в богослужебных текстах, не сотрудничая с иностранными — греческими — специалистами. Но без них не было никакой возможности привести в порядок богослужебные книги — сверить их с оригиналами, выправить тексты (а это было необходимо, так как за века накопилось множество ошибок переписчиков). Особенно остро эта проблема встала после того, как в Москве началось книгопечатание (середина 16 века). В первое столетие после появления печатного станка книг (разумеется, религиозных) издавалось очень мало, — прежде всего, из-за того, что работа по сверке и исправлению образцов требовала очень длительного времени и была неимоверно трудной и опасной.
Книг катастрофически не хватало. Из-за яростной подозрительности к любым новшествам русская православная Церковь к середине 17 века так и не смогла решить ни одной из тех проблем, которые которые перед ней стояли уже не одно столетие.
Школ для подготовки священников, о необходимости которых говорили с 15 века, так и не появилось, единства в богослужебных книгах не было тоже; в церквах царили те же беспорядки, которые осуждались еще сто лет назад.
Церковь должна была наставлять верующих на путь истинный, а толком объяснить, чем он отличается от «неистинного», в чем преимущества православия, могли очень немногие из священнослужителей. Русская Церковь чуралась общения с заграничными единоверцами, не доверяла своим бывшим учителям — грекам, поэтому она все больше расходилась в богослужебной практике с остальными православными и даже навлекала на себя упреки в неправославии!
Насущные проблемы невозможно было все время откладывать «в долгий ящик». В 1652 году новый патриарх Никон, пользуясь полным доверием и поддержкой царя Алексея Михайловича, решил одним ударом разрубить узел, к которому не решался подступиться никто из его предшественников. С помощью ученых греков и киевлян и при поддержке всех восточных патриархов были исправлены наиболее употребительные богослужебные книги. Вынесли, наконец, обязательные для всех решения по вопросам, вызывавшим ожесточенные споры еще за двести лет до того: креститься следует тремя перстами, а не двумя, аллилуйю возглашать троекратно («трегубо»), а не двухкратно («сугубо»), крестные ходы проводить против солнца, а не «посолонь». Старые книги, как и иконы «неправильного» письма, предписано было уничтожить.
Никонова реформа была воспринята обществом очень болезненно. Речь шла не о формальных мелочах, а о важнейшем убеждении русского православного человека, на котором строилось все его мировоззрение, — убеждении, что именно он является хранителем истинной, чистой, неискаженной христианской веры. Если целые поколения вели церковные службы по «испорченным» книгам, неправильно крестились, неправильно молились и освящали храмы — значит, Москва не была «третьим Римом»?
Для многих легче было думать, что никоновы нововведения — это дьявольские козни, еще одно испытание, посланное Богом православным, чтобы испытать крепость их веры и готовность пострадать за нее. «Третий Рим» рухнул, грядет Антихрист, и спасутся только те, кто не поддался его искушению, кто готов любой ценой защищать «старую» веру. Убежденность в этом заставляла староверов идти не только против церковного руководства, но и против воли самого царя.