ИСТОРИЯ - ЭТО ТО, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО ОБЬЯСНИТЬ НАСТОЯЩЕЕ НАСТОЯЩИМ

РАЗГОВОР. Человек и народ — в религиях мира

в Без рубрики on 22.08.2016

 

Хотелось бы, чтобы после чтения этой Главы вы поняли (хотя бы интуитивно) некоторые чрезвычайно важные вещи. А именно:

— знание, понимание, религиозных учений и размышления над решаемыми ими глобальными проблемами бытия нужны человеку вне зависимости от степени его религиозности и воцерковления (и даже тому, кто считает себя неверующим);

— без знания, понимания иных религиозно-этических учений трудно стать сознательным, убежденным носителем своей собственной веры;

— разные вероучения столь серьезно, глубоко различны, что смешать их воедино и из этого полупереваренного «винегрета» вывести для всех какую-то «всеобщую», «синтетическую» религию абсолютно невозможно;

— господствующая религия создает для каждого общества идеальный образ совершенной личности, определяет ее ценности и тем самым задает строй жизни для всего населения, что в огромной степени влияет на историческую судьбу народа;

— следует уважать в других людях иные, чем твои, верования, но и быть последовательным в своих;

— исторически сложились два освященных религиями типа личности и общества, условно называемых «западным» и «восточным» — их нужно узнавать и различать;

— что «восточные» учения направлены на растворение личности в чем-то более общем (в семье, в обществе, в государстве, во Вселенной), а «западные» (различные направления христианства) ориентируют человека на строительство своего «Я» — в соответствии с определенными законами.

.

БУДДИЗМ

Буддизм — огромное, очень разветвленное, внешне разноликое учение, чрезвычайно усложнившееся со времен его основателя. До нас оно доходит сегодня в сильно адаптированном для западной аудитории виде — именно на таком приспособлении специализируются некоторые восточные секты, пользующиеся популярностью не на «исторической родине», а именно в странах христианской культуры. Их яркая экзотика (медитирование, правила питания и пр.) заслоняет порой самую суть, первооснову этого мощного и своеобразного учения.

Именно самую суть буддизма мы попытались донести в Курсе. Если расширять рассказ о буддизме, то он сразу же вырастает до размеров приличного тома. Наша же задача — не столько «изучить», сколько понять, прочувствовать, уловить главное в буддизме, его основной принцип, чтобы голова закружилась на краю той бездонной пропасти, на который Гаутама поставил одинокого человека.

«Очистив тело воздержанием, усовершенствовав ум смирением и укрепив сердце одиночеством, он стал искать мудрость в пустыне. Он обратился к вещам, созданным богом, надеясь узнать истину в красоте утра, великолепии солнца и пышности природы и жизни. Он занялся размышлениями и молитвами. …Сидя под деревом бо на травяном ложе, Гаутама постоянно и неподвижно смотрел на восток, и его ум был устремлен к одной цели: «Я не сдвинусь с места, пока не достигну высшего и абсолютного знания». Он провел под деревом семь недель. …Однажды… его ум озарился новым светом. Он овладел тем, что искал.

Когда он обрел просветление после многих лет постоянных поисков и размышлений, он счел своей обязанностью рассказать обреченным толпам о пути к вечному счастью…

Когда после миссионерской деятельности, продолжавшейся примерно сорок лет, он понял, что приближается время для него отказаться от своего тела и достигнуть нирваны, он потратил последние часы на советы и наставления… монахам. Передают, что он умер в возрасте восьмидесяти лет.

Великий Будда навсегда олицетворяет душу Востока с ее напряженным спокойствием, мечтательным благородством, тихим покоем и глубокой любовью».

(С. Радхакришнан, индийский философ)

.

«Желание беспечно живущего человека растёт, как малува. Он мечется из существования в существование, как обезьяна в лесу, ищущая плод.

Как плодовитая трава бирана, растут печали у того, кого побеждает это несчастное желание — привязанность к миру.

Кто в этом мире побеждает это несчастное, трудно победимое желание, у того исчезают печали, как капля воды с листа лотоса.

Вот что говорю я вам: «Благо вам, сколько вас здесь ни собралось! Вырывайте корень желания, как вырывают бирану, чтобы найти благовонный корень усиру! И да не сможет победить вас Мара, как поток — тростник».

Как дерево, хотя и вырванное, продолжает расти, если корень его не повреждён и крепок, так и страдание рождается снова и снова, если не искоренена склонность к желанию.

У кого сильны тридцать шесть потоков, устремленных к удовольствиям, и мысли направлены на страсть, того, отклонившегося от правильных взглядов, уносят потоки.

Потоки текут везде. Лата буйно разрастается. Увидев эту расцветшую лату, вырежьте её корень с помощью мудрости.

Бывает, что на человека нахлынут плотские вожделения. Привязанные к удовольствиям, ищущие счастья, такие люди, поистине, подвержены рождению и старости.

Люди, гонимые желанием, бегают вокруг, как бегает перепуганный заяц. Связанные путами и узами, они снова и снова в течении долгого времени возвращаются к страданию.

Люди, гонимые желанием, бегают вокруг, как бегает перепуганный заяц. Поэтому бхикшу, если он хочет уничтожить страсть, пусть изгонит желание.

Он свободен от желаний, свободен от страстей, предан жизни в лесу — и все-таки бежит в чащу желаний. Смотрите на этого человека: свободный, он бежит в ярмо.

Мудрые не говорят: крепки эти путы, сделанные из железа, дерева или травы бабба. Ведь страстная-страстная привязанность к женщинам, детям или серьгам из драгоценных камней — крепче.

Мудрые говорят: крепки эти путы, тянущие вниз, коварные, из которых трудно освободиться. Разрубив их, они странствуют, отказавшись от страсти и удовольствия, без желания.

Возбужденные страстью попадают в поток, как паук в сотканную им самим паутину. Мудрые же, уничтожив поток, отказавшись от всех зол, странствуют без желаний.

Пересекая поток существования, откажись от прошлого, откажись от будущего, откажись от того, что между ними. Если ум освобождён, то, что бы ни случилось, ты не придешь снова к рождению и старости.

У человека со смущенной мыслью, с сильной страстью, видящего лишь удовольствие, — желание все возрастает: поистине, он делает путы крепкими.

Кто находит удовлетворение в спокойной мысли, постоянно размышляет, думает о неприятном, именно тот положит конец желаниям, тот уничтожит путы Мары.

Он достиг совершенства, он бесстрашен, и у него нет желаний; безупречный, он уничтожил тернии существования; это его тело — последнее.

Богатства убивают глупого, а не тех, кто ищет другого берега. Желая богатства, глупый убивает себя, как других.

Плевелы портят поля, страсть портит этих людей. Поэтому то, что дано освободившимся от страсти, приносит великий плод.

Плевелы портят поля, ненависть портит этих людей. Поэтому то, что дано освободившимся от ненависти, приносит великий плод.

Плевелы портят поля, глупость портит этих людей. Поэтому то, что дано освободившимся от глупости, приносит великий плод.

Плевелы портят поля, желание портит этих людей. Поэтому то, что дано освободившимся от желания, приносит великий плод».

«Все горит! Все объято пламенем. Взор наш горит; видимые вещи горят; горят впечатления от видимого; соприкосновение взгляда с видимыми вещами — приятные или неприятными, безразлично — тоже горение. Но каким же огнем пылает все это? Поистине все горит огнем похоти, огнем гнева, горит терзаниями рождения, увядания, смерти, скорби, стенаний, страдания, печали и отчаяния. И ухо горит, и звуки горят. И вкус, и обоняние — горение. Тело наше в огне; осязаемые предметы горят, и самый дух наш объят огнем, пылают мысли наши.

И вот, постигнув все это, человек переполняется утомлением ко взору, и к вещам видимым; утомляется он и слышимым, и ощущаемым, и мыслью. И, равнодушный ко всему, он свергает с себя одежду страстей, становится свободным от них. Освободившись же от от всего этого, он ощущает совершенность своей святости — дальнейший возврат его в этот мир невозможен».

(Шакья-Муни)

.

Православный богослов о непримиримой противоположности буддизма и христианства:

«…Будда жалеет людей за то, что они живут,  Христос — за то, что они умирают. В буддизме именно неповторимый рисунок человеческой личности должен распасться.., в христианстве именно личность человека и призывается наследовать Вечность…. Эта религия не знает ни Бога, ни бессмертия души, ни свободы воли…

Спасение на Востоке — избавление от связанности с телом и материальным миром; в христианском мире человек должен спасти свою целостность (в том числе и телесность) от распада, которым угрожает грех и смерть.

Путь спасения от бытия на Востоке — путь избавления от любви к чему бы то ни было. Даже добро любить нельзя, даже Бога не стоит любить…

В своем исходном утверждении Будда прав: человек испытывает боль оттого, что его желания не реализуются. Но рецепт спасения он предлагает по принципу «лучшее средство от перхоти — гильотина». Христианство вместо отсечения и истребления всех и всяческих желаний, вместо ампутации желающей и волящей части человеческого естества предлагает преображение… В проповеди Христа есть одно место, с которым никогда не согласился бы Будда: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». «Алкать и жаждать» — да это же вернейший путь к погибели!” — воскликнул бы Гаутама. Но именно эти слова вырвали европейский мир из полудремы Востока”.

(о. Андрей Кураев)

.

ДАОСИЗМ

Авторы по своему мировосприятию отнюдь не даосы, но все же должны признаться в одном своем тайном грехе: к Лао-Цзы они питают слабость (кажется, это заметно и по тексту учебника). Наверное, это оттого, что он прежде всего — поэт.

Людей, способных к даосскому чувствованию мира, не может быть много, — если это и религия, то очень элитарная, аристократическая. Философия, которую можно извлечь из его стихов, абсолютно антисоциальна. Но одновременно она столь неагрессивна, что не представляет опасности ни для какого общества. Обаяние этого старика, мелькнувшего когда-то на краю Евразии, живо и поныне…

***

Перестань хранить верность вещам, к которым привязан,

и ты освободишься от горя и тоски.

Только так можно обрести опору в жизни,

разве не стоит ради этого отказаться от взаимных упований и надежд?

Пытаясь оказать добро другим, мы причиняем им зло,

разве не стоит нам отказаться от этого?

То, чего страшатся люди,

чего они не могут не бояться,

так это оказаться в одиночестве, оставленными всеми,

но никому не миновать этого.

А пока все люди предаются веселью,

словно справляя великое жертвоприношение,

словно празднуя приход Весны.

Один лишь я тих и незаметен,

словно то, что еще не явилось на свет,

словно младенец, который еще не умеет смеяться.

Такой усталый, такой грустный.

Подобно страннику, навеки утратившему

возможность вернуться назад.

Все люди держатся за свое «я»,

один лишь я выбрал отказаться от этого.

Мое сердце подобно сердцу глупого человека, —

такое темное, такое неясное.

Повседневный мир людей ясен и очевиден,

один лишь я живу в мире смутном,

подобном вечерним сумеркам.

Повседневный мир людей расписан до мелочей,

один лишь я живу в мире непонятном и загадочном.

Как озеро, я спокоен и тих.

Неостановимый, подобно дыханию ветра.

Людям всегда есть чем заняться,

лишь я один отличаюсь от других тем,

что превыше всего ценю корень жизни,

мать всего живого.

***

В способности сносить тяготы заключен корень легкости.

В покое заключена основа движения.

Вот почему мудрый каждую минуту двигается дальше,

не цепляясь ни за что

и он не пытается сбросить груз со своей повозки.

Если даже и доведется ему оказаться в дворцовой зале,

он будет чувствовать себя  там спокойно и беззаботно,

подобно случайно залетевшей ласточке.

Ведь что можно поделать с тем, кто, будучи господином,

с легкостью взирает на мир

и руководствуется лишь своими личными интересами?

Обретешь легкость тогда, когда

избавишься от привязанности к тому, что имеешь.

Обретешь свободу движений тогда, когда

утратишь связь с тем, кто тебя породил.

***

Тот, кто лишь пытается начать, никогда не начнет.

Тот, кто слишком торопится, ничего не достигнет.

Тот, кто виден всем, не может быть ясным.

Тот, кто считает себя правым, не может стать лучше.

Тот, кто заставляет себя, не достигнет успеха.

Тот, кто жалеет себя, не может совершенствоваться.

Находясь в пути, он изо дня в день предается излишествам

в еде и совершает никчемные поступки,

и все, что он имеет, внушает ему отвращение.

И потому он на этом пути не обрящет покоя.

.

Растворение в Дао — путь в бессмертие:

«Дао — это и есть я, и по этой причине все существующее является мной. Дао неисчерпаемо и безгранично, оно не рождается и не умирает, поэтому я также неисчерпаем и безграничен, не рождаюсь и не умираю. Перед смертью я существую, и после смерти я также существую. Скажете, что я умер? Ведь я не умираю. И огонь не сжигает меня, и в воде я не тону. Я превращаюсь в пепел, и все же я существую. Я превращаюсь в лапку бабочки, в печенку мыши, но все же я существую».

(Чжуан-цзы, философ-даос)

Из рассказов об одном из знаменитых даосов Чжуан-цзы:

«У Чжуан-цзы умерла жена, и его друг пришел ее оплакать. А Чжуан-цзы, сидя на корточках, стучал по глиняной корчаге и распевал песни.

— Ты прожил с нею жизнь, — сказал друг, — нажил детей. А теперь, когда она, состарившись, умерла, не только не плачешь — а еще и колотишь в посудину, распеваешь песни. Это уж слишком!

— Нет, ты не прав — сказал Чжуан-цзы. — Когда она умерла и я остался один — мог ли я не печалиться? Но вот я задумался над ее началом — когда она еще не родилась; не только не родилась — еще не обладала телом; не только телом — но и эфиром. Растворенная в мутном Хаосе, она стала преображаться — в эфир; эфир преобразился — и возникло тело; тело преобразилось — и возникла жизнь. А ныне вновь преображение — и смерть. Все это следует одно за другим, как времена года: за весною — лето, за осенью — зима. Так зачем же теперь, когда она покоится в Мироздании, провожать ее плачем и воплями? Ведь это значит — не понимать велений Судьбы. Вот я и перестал плакать».

.

КОНФУЦИАНСТВО

Конфуцианство — уникальное явление. Китайцы создали почти религиозный культ человека, который не объявлял о своей божественной сущности, не претендовал на то, чтобы быть пророком новой веры, который, напротив, подчеркивал сугубо земной характер своих взглядов, человека, который сам говорил о том, что не открыл никаких новых великих истин, не нашел (и не искал) путей спасения человеческой души, которого душа человеческая даже и не интересовала. И в своих земных советах Конфуций не звал людей к нравственному обновлению, не звал общество к каким-либо «сияющим вершинам» («умеренность и аккуратность»). Конфуций даже не был удачливым реформатором — все его попытки осуществить свою теорию на практике оканчивались ничем.

Мы не в состоянии понять эту загадку конфуцианства. Здесь нужно откровенно расписаться в собственном бессилии. Вероятно, европейцу это вообще не под силу. Восхищенное удивление перед этим феноменом — может быть, это и есть то главное, что можем мы вынести после знакомства с этой темой.  И еще: с этой страной надо быть очень осторожным в рассуждениях и выводах — европейские критерии здесь зачастую неприменимы. Чтобы хоть как-то ориентироваться в «китайской вселенной», надо, отказавшись от привычных стереотипов, погрузиться в нее полностью, с головой, принять ее в свое сердце — и, может быть, только тогда мы начнем понимать, что это такое — Китай.

.

ХРИСТИАНСТВО

Христианство нам знакомо больше, чем другие вероучения (или это нам так кажется). Но оно настолько идейно продуктивно, разнообразно, что теряешься — за какую «ниточку» потянуть. Мы обратимся к теме и субъективно близкой нам, и весьма значимой для исторического пути стран христианского мира: христианство и свобода.

«Свобода, о которой мы говорим здесь, свобода социальная, утверждается на двух истинах христианства.

Первая — абсолютная ценность личности («души»), которой нельзя пожертвовать ни для какого коллектива — народа, государства или даже Церкви…

Вторая — свобода выбора пути — между истиной и ложью, добром и злом. Вот эта вторая страшная свобода была так трудна для древнего христианского сознания, как ныне она трудна для сознания безбожного.

Признать ее — значит поставить свободу выше любви… Все социальные инстинкты человека протестуют против такой «жестокости». Если можно вытащить за волосы утопающего человека, почему же нельзя его вытащить «за волосы» из ада? Но в притче о плевелах и пшенице сказано: «оставьте их вместе расти до жатвы». И в древнем мифе о грехопадении, который лежит в основе христианской теодицеи, Бог создает человека свободным, зная, что этой своей страшной свободой человек погубит прекрасный Божий мир.

И Бог желает спасти падший мир не властным словом («да будет»), а жертвой собственного Сына. Как же может эта жертва отменить свободу, ради которой она и была принесена? В свете этого откровения мы скорее признаем, что ошибалось и грешило полтора тысячелетия христианское человечество, чем что ошибся Бог, создав свободным человека, или ошибся Христос, взошедший на крест, чтобы спасти человека в свободе».

«Мало кто посмеет защищать в наши дни идею насильственного спасения. Самые авторитарные Церкви ныне стоят на почве свободы — быть может, не до конца, не с полной искренностью, но это другой вопрос. Важно хотя бы то, что они не смеют утверждать насилие ради спасения, ради любви, как утверждали наши предки в течение веков или даже тысячелетий. Христианство во многом созрело, стало мудрее, совестливее… Среди тяжелых неудач и поражений… оно могло углубиться в свои истоки, лучше осознать, «какого оно духа». Вне всякого сомнения, христианство сейчас… ближе к Христу, чем во времена его призрачного господства над миром».

(Георгий Федотов)

.

ИСЛАМ

Ислам — трудная тема. Он слишком близко (говорится это с точки зрения людей христианской культуры). Так уж получилось в истории, что отношение к мусульманству на православной Руси много веков было не слишком доброжелательным. Традиция этого отношения докатилась и до сегодняшних поколений. Стереотипы массового сознания очень привязчивы, иррациональны и продолжают жить, хотя уже давно противоречат и внешним интересам государства, и потребностям его внутренней стабильности, и практическим выгодам самого населения.

Подобные ксенофобии выветриваются лишь по прошествии многих десятилетий — и не сами по себе, а при целенаправленном и осторожном воспитании новых поколений. И если мы не хотим оставлять себя, своих детей и внуков в этом психологическом тупике, давайте учиться понимать хотя бы субъективную, человеческую привлекательность ислама для сотен миллионов людей.

Обратите прежде всего внимание на психологическую комфортность земного существования правоверного мусульманина. Ведь, в отличие от буддиста, перед ним не стоит практически непосильная задача полного внутреннего искоренения собственной личности; он не одинок в этом мире, ему всегда можно надеяться на помощь свыше и в спасении души, и во вполне земных делах. Земной мир для него не зыбкий мираж, земная жизнь — не средоточие страданий, но прожить ее можно полно, не отказывая себе в большинстве ее радостей. Здесь есть запретные удовольствия, но воздержание от них в этом мире есть залог того, что они будут в полной мере доступны в потустороннем существовании.

Мусульманин, в отличие от христианина, не мучается несовершенством этого мира, его несоответствием Божьему замыслу — мир ему соответствует всегда и везде (а почему он таков — не дело жалкого человеческого разума). Может быть, поэтому в исламском мире практически не было попыток установить «Царство Божие на земле», время от времени сотрясавших кровавыми конвульсиями христианские общества. Правоверный мусульманин, как правило, не имеет оснований мучиться собственным внутренним несовершенством, своим несоответствием Божьей воле — он точно знает, что угоден Творцу, если соблюдает обязательные, очень подробно расписанные обряды, правила общественного поведения и запреты.

Вот как выглядит создание человека в Коране — как оно «материально», как конкретно!

«Мы уже создали человека из эссенции глины, потом поместили Мы его каплей в надежном месте, потом создали из капли сгусток крови, и создали из сгустка крови кусок мяса, создали из этого куска кости и облекли кости мясом, потом Мы вырастили его в другом творении, — благословен же Аллах, лучший из творцов!»

.

ЯЗЫЧЕСТВО

Эта тема, пожалуй, наиболее актуальна для современного российского общества, ищущего свою мировоззренческую опору. Вот православная точка зрения на этот счет, высказанная одним из современных богословов о. Андреем Кураевым:

«Какая самая массовая религия в России? Нет, не Православие. Можно обмануть профессиональных социологов (и они, поверив на слово гражданам, будут утверждать, что большинство верующих России сочувствуют Православию). Но нельзя обмануть тех, кто имеет дело не со словесными заверениями, а с деньгами.

Нельзя обмануть книготорговцев. Так вот, на одну книгу о Православии, продающуюся на уличных прилавках, приходится не менее двадцати книг по оккультизму и язычеству (без учета романов «мистических ужасов»). Гороскопы, учебники по йоге и медитации, мистические трактаты от Древнего Египта до Кастанеды да плюс неоязычники типа Хаббарда.

Да, есть люди, которые нашли свое место в Православной церкви. Но гораздо быстрее, чем число прихожан в православных храмах, увеличивается в последние годы в России число сторонников языческих практик…

Прибавьте к этому обилие всевозможных сектантских проповедников (от кришнаитов до «преподобного Муна»)… — и у вас заметно поубавится охоты рассуждать о «духовном возрождении России».

Язычество — это отнюдь не милая народная этнография, гаданья на Рождество и разгадывание гороскопов. Язычество — это прежде всего реальность, религиозная реальность. В него можно не только играть. В нем можно пропасть, погибнуть.

…Кто такие язычники, достаточно ясно сказал ап. Павел: это люди, которые «служили твари вместо Творца» (Римл. 1, 25). Язычество есть там, где человек застревает в инстанциях, находящихся между Творцом и человеком. Язычник — это человек, с религиозным энтузиазмом доверившийся миру. Это человек, принявший временную остановку за конечную цель…

Мир поистине прекрасен. Он может быть источником религиозных переживаний. Но он не может быть предметом религиозных чувств. Странствуя по миру, человек рискует «в великолепии видимого потерять из виду Бога» (св. Григорий Богослов)».

«…В космологии христианское богословие использует тактику «выжженой земли»: оно само не формулирует космологических систем, но и не допускает их навязывания извне. Языческий мир всегда… пытался навязать христианству свою космологию… заполнить пространство между Богом и человеком всевозможными эонами, сефиротами, планетами и т. п. Для христианства же это неприемлемо… потому, что религия — связь с Богом, а не с высшими эшелонами космоса…

Христиане — это люди, которых спросили: «Что ты желаешь знать?» И они ответили: «Бога и душу». — И ничего больше? — Ничего». Христианский мир променял фантастику космогоний на познание души и ее спасение».

«Язычество — это не поклонение дьяволу… Это поклонение тому, что не есть Бог. Поклонение совести. Поклонение нации. Поклонение искусству. Поклонение здоровью. Богатству. Науке. Прогрессу. “Общечеловеческим ценностям». Космосу. Самому себе».

«Самое опасное… — это поклонение самому себе…»

«Когда Бог сотворил человека, то Он всеял в него нечто Божественное, как бы некий помысл, имеющий в себе подобно искре и свет и теплоту; помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе и что злое: сие называется совестию, и она есть естественный закон», — пишет авва Дорофей. Но «естественный закон» лишь указывает на вышеестественное, а не заменяет его. Совесть напоминает о Боге, но сама не есть Бог…

Здесь — важнейшая грань, непроходимо разделяющая христианский опыт и опыт языческий. Человек не есть частица Божества… Божественное в человеке — это «благодать», дар, которого в человеке не было, но который извне дан ему».

«Не чувствуя своей духовной поврежденности, языческий мир все же остро чувствует ненормальность положения человека. Но чем ее объяснить, где найти источник загрязненности? Христианин сказал бы — вина в моей воле, в моем духе, в моем грехе. Однако дело в том, что увидеть свои грехи может лишь человек, уже освещенный лучиком благодати. Так в темной комнате нельзя заметить мусора. Но если в ту же комнату прорвался прямой луч света, в нем будет видна даже пылинка, танцующая в воздухе. Отсюда — парадокс..: святые называют себя грешнейшими, тогда как мы чуть не ежедневно встречаем на улице, мягко говоря, несовершенных людей, уверяющих, что у них-то грехов никаких нет: «Если и убивал кого, так только по делу!» Душа, наглухо задраенная от Бога, не видит свое истинное состояние. Покаяние там не родится».


.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Две первых Главы — это «введение» истории нашей страны в контекст мировой истории во всех ее проявлениях, описание того запутанного «клубка» многовековых взаимовлияний цивилизаций, в котором есть и наша, российская «ниточка».

«Клубок» этот един, но «нитки», его составляющие, не только самых разнообразных цветов и оттенков, но и существенно отличаются по материалу, из которых они сплетены.

И главное, что должно быть здесь и сейчас уяснено, это качественное различие двух культурно-исторических массивов — Востока и Запада.

Георгий Федотов:

«Восток, о котором идет речь всегда, когда его противополагают Западу, есть преемство переднеазиатских культур, идущих непрерывно от шумеро-аккадской древности до современного ислама. Древние греки боролись с ним, как с Персией, побеждали его, но и отступали перед ним духовно [эллинистические деспотии], пока, в эпоху Византии, не подчинились ему. Западное средневековье сражалось с ним и училось у него в лице арабов. Русь имела дело сперва с иранскими, потом с татарскими (тюркскими) окраинами того же Востока, который в то же самое время не только влиял, но и прямо воспитывал ее в лице Византии»;

«В настоящее время не много найдется историков, которые верили бы во всеобщие законы развития народов. С расширением нашего культурного горизонта возобладало представление о многообразии культурных типов. …Я старался показать, что лишь один из них — христианский, западноевропейский — породил в своих недрах свободу в современном смысле слова… Ответить на вопрос о судьбе свободы в России почти то же, что решить, принадлежит ли Россия к кругу народов западной культуры; до такой степени понятие этой культуры и свободы совпадают в своем объеме. Если не Запад — то, значит, Восток? Или нечто совсем особое, отличное от Запада и Востока?»;

«В тысячелетней истории России явственно различаются четыре формы развития основной русской темы: Запад — Восток. Сперва в Киеве мы видим Русь свободно воспринимающей культурные воздействия Византии, Запада и Востока. Время монгольского ига есть время искусственной изоляции и мучительного выбора между Западом и Востоком (Литва и Орда). Москва представляется государством и обществом существенно восточного типа, который, однако же, скоро (в XVII веке) начинает искать сближения с Западом. Новая эпоха — от Петра до Ленина — представляет, разумеется, торжество западной цивилизации на территории Российской Империи».


.

А теперь — тесты! Попробуйте определить принадлежность следующих высказываний одному из учений. Предлагаемый тест довольно сложный, но интересный. Если вас затруднит точная идентификация текстов, упростите в этих случаях задание, и укажите — «восточное» это учение или «западное».

.

      ТЕСТЫ

  • «Я такой же человек, как вы, я только получил откровение, что Бог наш есть Бог единый».
  • «Я просто человек, который в страстном стремлении к знанию забывает о пище, в радостях познания забывает о горестях и который не замечает приближающейся старости».
  • «Если будет уговаривать тебя тайно брат твой, сын матери твоей, или сын твой, или дочь твоя или друг твой, который для тебя, как душа твоя, говоря: «пойдем и будем служить богам иным, которых не знал ты и отцы твои», богам тех народов, которые вокруг тебя, близких тебе или отдаленных от тебя, от одного края земли до другого: то не соглашайся с ним и не слушай его; и не пощадит его глаз твой, не жалей его и не прикрывай его; но убей его; твоя рука прежде всех должна быть на нем, чтоб убить его, а потом руки всего народа».
  • «Знающий не говорит, говорящий не знает».
  • «Вы слышали, что сказано: «люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего». Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас. Да будете сынами Отца вашего небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда?»
  • «Платить добром за зло — нелепость. Чем же тогда платить за добро?»
  • «Почтительность — это признак отсутствия доверия и преданности. Она начало смуты».
  • «Как дерево, хотя и вырванное, продолжает расти, если корень его не поврежден и крепок, так и страдание рождается снова и снова, если не искоренена склонность к Желанию”.
  • «Учитель учил четырем вещам: письменам, правилам поведения, верноподданости и чистосердечности».
  • «Чувства у него спокойны, как кони, обузданные возницей. Он отказался от гордости и лишен желаний. Такому даже боги завидуют. Подобный земле, он не знает смятения, у него спокойная мысль и слово, спокойно и деяние. У такого спокойного и освобожденного — совершенное знание. В деревне или в лесу, в долине или на холме — где бы ни жил он, любая земля там приятна. Где не радуются прочие люди, возрадуется лишенный страсти, ибо не ищет чувственных удовольствий».
  • «Если не будешь стараться исполнять все слова Закона сего и не будешь бояться сего славного и страшного имени Бога твоего: то Бог поразит тебя и потомство твое необычайными язвами, язвами великими и постоянными, и болезнями великими и постоянными. И как радовался Бог, делая вам добро и умножая вас, так будет радоваться он, погубляя вас и истребляя вас, и извержены будете из земли, в которую ты идешь, чтобы владеть ею. И рассеет тебя Бог по всем народам, от края земли до края земли. Но и между этими народами не успокоишься, и не будет места покоя для ноги твоей, и Бог даст тебе там трепещущее сердце, истаевание очей и изнывание души. Жизнь твоя будет висеть пред тобою, и будешь трепетать ночью и днем, и не будешь уверен в жизни твоей».
  • «Мудрый человек предпочитает недеяние и осуществляет учение безмолвно. Осуществление недеяния всегда приносит спокойствие. Он не борется, поэтому он непобедим в этом мире».
  • «Все люди радостны, как будто присутствуют на торжественном угощении. Только я один спокоен и не выставляю себя на свет. Я подобен ребенку, который не явился в мир. Все люди полны желаний, только я один подобен тому, кто отказался от всего. Все люди пытливы, только я один равнодушен. Я подобен тому, кто несется в морском просторе и не знает, где ему остановиться».
  • «- Ты считаешь меня многоученым?  — А разве нет?   — Нет, я лишь связываю все воедино».
  • «Из желания рождается печаль, из желания рождается страх; у того, кто освободился от желаний, нет печали, откуда страх?»
  • «Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе»
  • «Когда человек узнает место, где он должен остаться навсегда, то определится настроение его души. Когда настроение его души определится, то прекратится всякое душевное волнение. Государство процветает, когда государь бывает государем, подданный — подданным, отец — отцом, сын — сыном».
  • «Не судите, да не судимы будете; ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить».
  • «Небо породило весь народ,  которому даны и вещи и порядок, народ придерживается законов, то и есть прекрасная добродетель».
  • «Есть бытие, которое существует раньше, нежели небо и земля. Оно недвижимо, бестелесно, самобытно и не знает переворотов. Оно идет, совершая бесконечный круг, и не знает предела. Оно одно только может быть матерью неба и земли».
  • «У свершившего странствие, у беспечального, у свободного во всех отношениях, у сбросившего все узы — нет лихорадки страсти. Мудрые удаляются; дома для них нет наслаждения. Как лебеди, оставившие свой пруд, покидают они свои жилища. Они не делают запасов, у них правильный взгляд на пищу, их удел — освобождение, лишенное желаний. Их путь, как у птиц в небе, труден для понимания».
  • «Не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?» или: «что пить?» или: «во что одеться?» потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам».

 

 

Опубликовать:


Комментарии закрыты.