Английские, американские, российские, французские корабли регулярно подходили к японским берегам с конца 18 века. Однако, не только начинать какие-то торговые контакты, но и просто высадиться на берег было невозможно — страна свято блюла двухвековой режим полной закрытости от всего остального мира.

После нескольких попыток приблизиться к берегу встреченные японским огнем американские капитаны пришли к выводу, что предварительно нужно продемонстрировать обитателям Страны восходящего солнца мощь европейского оружия. С этой миссией в 1852 году и был послан коммодор [флотское звание на ступень выше капитана] американского флота Мэттью Перри.

Он был потомственным моряком, участвовал в сражениях с англичанами, североафриканскими пиратами, с испанцами и мексиканцами, сам водил моряков на штурмы прибрежных городов, подавлял рабовладение у африканских берегов и на Карибах. За мрачный, суровый нрав он получил от моряков прозвище «старого медведя».

На этот раз в его распоряжении была эскадра из десяти судов, отплывшая с Восточного побережья США через Атлантический и Индийский — в Тихий океан. При нем было письмо американского президента императору Японии с предложением о начале торговых отношений, но без подобной вооруженной силы вручить это письмо не представлялось возможным.

Больше полугода американская эскадра добиралась до Японии. А когда «черные корабли» появились в бухте Эдо (Токио), это было совершенно неожиданно для японцев [предупреждению голландского капитана о вышедшей с самыми решительными намерениями американской эскадре чиновники не поверили, сочтя его «провокационным»]. Время для решения вопроса о том, что им сейчас делать, было упущено, оставалось лишь надеяться на то, что пришельцы уберутся восвояси без договора, и надо лишь потянуть время.

Суда обменивались холостыми пушечными выстрелами, что вызвало панику среди населения. Перри грозился, что высадит десант и вручит сёгуну президентское послание силой. Коммодору было сказано, что сёгун болен, и что ответ у правительства будет готов лишь через год. На том эскадра покинула городскую бухту, отправившись в Гонконг.

Для японцев «открытие» страны было настолько важным, что впервые за два века было созвано Всеяпонское собрание с участием представителей императора, чиновников, провинциальных князей и знати. Споры по поводу отказа от одного из главных законов страны затягивались. В это время сёгун, фактический правитель страны, умер. Перри, не дождавшись оговоренного срока, вновь появился на токийском рейде. Его корабли выстроились в боевой порядок, готовые к любому повороту событий.

Под дулами сотни новейших пушек эскадры глава сёгунского правительства решился, наконец, взять ответственность на себя — и согласился подписать договор с американцами. Согласно заключенному договору, японские власти для торговли с ними открывали два порта, обязались снабжать американские суда всем необходимым и помогать им в случае кораблекрушений.

Выполнив свою миссию, эскадра отплыла домой. Там Перри ждали почести и большая денежная премия. Он считался героем, сумевшим без единого выстрела «открыть» для Запада большую и своеобразную страну. Через несколько лет он умер от характерного недуга капитанов дальнего плавания тех времен — цирроза печени вследствие неумеренного потребления алкоголя.

[Долгая память о той экспедиции особенно ярко проявилась в 1945 году, когда состоялось подписание Акта о капитуляции Японии во Второй мировой войне на американском боевом корабле. Мало того, что командующий силами западных союзников на Тихом океане генерал Маккартур был дальним родственником Метью Перри — над линкором «Миссури» развевался выданный музеем флаг коммодора, а сам линкор стоял в той самой Токийской бухте, где жители японской столицы впервые увидели «черные корабли» Перри]

Получив известия о готовящейся американской экспедиции, в Петербурге срочно снарядили фрегат «Паллада» для той же цели. Экспедицией командовал вице-адмирал Ефим Путятин. Российский корабль вошел в бухту Нагасаки через месяц после того, как Перри ушел дожидаться обещанного ему решения японского правительства. Путятина в Японии ждал тот же прием, что и Перри — чиновничьи проволочки, нежелание давать определенный ответ и обещания решить все через год. Стоя на рейде, Путятин продемонстрировал японцам действие парового двигателя [они его потом в точности скопировали и приспособили потом на свой первый паровоз]. «Паллада» в ожидании ответа от японского правительства отправилась исследовать берега Кореи.

Старый фрегат не мог уже выдерживать столь долгих и трудных путешествий. Ему на смену пришел новый корабль, «Диана», на котором Путятин и вернулся через год в Японию. Перри к тому времени уже полгода, как отплыл с подписанным договором, и Путятин потребовал заключения аналогичного договора с Россией. Началось обсуждение статей договора, но тут в дело вмешалась природа — сильнейшее землетрясение вызвало катастрофическое цунами, буквально смывшее прибрежное селение Симода, где шли российско-японские переговоры. «Диана» затонула, а моряки начали помогать оставшимся в живых жителям Симоды.

Несмотря ни на что, первый договор о дружбе и торговле между Россией и Японией был подписан, он известен как Симодский трактат. Между двумя странами устанавливались дипломатические отношения; для русских судов открывались три японских порта, где разрешались торговые сделки в ограниченных размерах и под присмотром японских чиновников; в одном из портов мог находиться российский консул, а также устанавливались границы: Японии отходила часть Курильских островов: Итуруп, Кунашир, Шикотан и группа островов Хабомаи, Сахалин же был объявлен неразделённой зоной, в которой не должно быть ничьих войск.

В качестве первого примера сотрудничества экспедиции были выделены рабочие и материалы для постройки нового судна, чтобы моряки могли вернуться на родину. Японцы очень внимательно следили за строительством шхуны «Хэда», первым кораблем западной постройки в их стране. Потом они построили еще шесть точно таких же шхун, а через год, доставив в Россию экспедицию Путятина, «Хэда» вернулась в качестве дара России Японии.

Аналогичные договоры заключили с японским правительством  также Англия и Франция.

Эти события взбудоражили японское самурайство, особенно ту его часть, которая уже давно была недовольна сёгунами из клана Токугава. Некоторые княжества восстали с целью вернуть много веков тому назад утраченную власть императоров. Сёгуна обвиняли в том, что он «прогнулся» перед иностранцами, поэтому боевым кличем восставших стал «Да здравствует император, долой иноземцев!». Однако начавшиеся убийства европейцев вызвали требования западных держав выплатить огромные компенсации и артиллерийские обстрелы побережья, на которые японцам ответить было нечем. Поэтому мятежные княжества сами развернули активную торговлю с пришельцами, покупая у них современное вооружение.

После того, как власть сёгуна была ликвидирована, окружение малолетнего императора начало решительное переустройство японского общества, вводя западных образцов образование, судебную систему, парламент, регулярную армию, полицию. Либеральные реформы прошли во всех областях жизни японцев. Менялось отношение ко всему «западному» и в массовом сознании — в моду входили и европейская одежда, и развлечения, менялся весь образ жизни широких слоев населения.

Через несколько десятилетий Япония уже была достаточно «цивилизована», чтобы начать вести себя во внешней политике так же, как и ее «старшие» партнеры и учителя.