«Красный террор» окончательно закрепил большевистское единовластие. После того, как 30 августа 1918 года в Петрограде был убит руководитель местной ЧК Урицкий, и в тот же день было совершено покушение на Ленина (он был тяжело ранен), следствие не стало возиться с выявлением конкретных виновников и организаторов терактов – коллективная вина была возложена на всех без разбора противников большевизма. В течение нескольких дней после этих покушений чекисты схватили и без суда и следствия расстреляли несколько сотен людей, о которых было известно лишь то, что они враждебно относились к коммунистическому режиму.

«Красный террор» был открыто объявлен официальной государственной  политикой. Она проводилась под лозунгом «Они убивают личности – мы убьем классы!». Один из руководителей ВЧК Мартин Лацис (первый заместитель председателя ВЧК Феликса Дзержинского) так определял для своих сотрудников признаки контрреволюционера – кандидата на уничтожение: «Не ищите в деле обвинительных улик… Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какое у него образование и какова его профессия». По этим признакам чекисты сажали в тюрьмы и концлагеря тысячи людей.

Их казни производили должное впечатление на тех, кто пытался бороться с большевиками — эсеры в этих условиях вынуждены были отказаться от своей излюбленной тактики индивидуального террора (готовые рисковать собственной жизнью, они оказались морально не готовы жертвовать жизнями сотен невинных людей).

Заложничество оказалось настолько «удобной» формой давления, что в дальнейшем совершенно официально применялось для решения срочных хозяйственных задач («…Взять заложников из крестьян с тем, что, если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны», – говорилось в одном из правительственных постановлений).

«Красный террор», всесилие ВЧК окончательно парализовали «законные» органы власти – Советы, которые к середине 1918 года превратились в ширму, «фиговый листок» диктатуры коммунистической партии, перестали пользоваться каким-либо авторитетом и влиянием. Но привело это не к усилению центральной власти, а к распаду страны на множество крупных и мелких самостоятельных враждующих друг с другом «осколков».