Грузия, одна из самых старых христианских стран, столетиями подвергалась нашествиям со стороны Персии (Ирана), Османской империи, а также своих менее мощных мусульманских соседей. В 1800 году она отдалась под покровительство Российской империи. Грузинские цари после этого потеряли свою власть, и в Тифлис (Тбилиси) из России были присланы военный и гражданский правители, которые вместе с приехавшими российскими чиновниками взяли на себя управление новым приобретением империи.

Успехи русского оружия в борьбе с Персией в Закавказье привели к окончательному овладению Баку и территории, ныне называемой Азербайджаном, к признанию Ираном российской власти на всем Кавказе. И с устранением этой внешней угрозы главной стала другая проблема — путь в Грузию проходил через Северный Кавказ, народы которого к России относились отнюдь не дружественно.

Эта огромная горная страна, в долинах которой издавна жили десятки племен, веками воевавшие друг с другом, говорившие на разных языках, имевшие разные обычаи, были едины лишь в одном — в отношении к своему усилившемуся северному соседу. Генерал Ермолов называл Северный Кавказ «огромной крепостью, защищаемую полумиллионным гарнизоном». Взломать эту «крепость», поднять над ее вершинами свой флаг — такая задача встала перед вооруженными силами Российской Империи.

Опорой регулярных частей российской армии была так называемая Кавказская линия — сеть самоуправляющихся казачьих станиц, населенных воинственными запорожскими (а ныне «черноморскими») казаками, которым земли в северных предгорьях Кавказа выделила еще Екатерина II. Они сменили широкие шаровары на более удобную местную одежду («черкесски») и жили, крестьянствовали не расставаясь с шашкой и винтовкой. Они пресекали набеги горцев в долину, да и сами время от времени предпринимали военные вторжения на их территории.

В 1816 году главнокомандующим русскими войсками на Кавказе был назначен Александр Ермолов. Ситуация, в которой он оказался очень напоминала положение Юлия Цезаря, которому была отдана приграничная римская провинция Галлия. Похожими на цезаревы были и его записки о положении на Кавказе:

«Теперь скажу о народах, против Кавказской линии обитающих.

От вершин Кубани по левому берегу живут подвластные Оттоманской Порте народы под общим названием закубанцев, известные, воинственные, редко спокойные.

Против центра линии лежит Кабарда, некогда многолюдная, коей жители, почитаемые храбрейшими между горцами, нередко по многолюдству своему отчаянно противостояли русским в кровопролитных сражениях.

…Моровая язва была союзницею нашею против кабардинцев; ибо, уничтожив совершенно все население Малой Кабарды и производя опустошение в Большой, до того их ослабила, что они не могли уже как прежде собираться в больших силах, но делали набеги малыми партиями; иначе и войска наши, на большом пространстве… могли бы подвергаться опасности. Весьма многие предприняты в Кабарду экспедиции, иногда заставляли их возвращать или платить за сделанные похищения.

…Ниже по течению Терека живут чеченцы, самые злейшие из разбойников, нападающие на линию. Общество их весьма малолюдно, но чрезвычайно умножилось в последние несколько лет, ибо принимались дружественно злодеи всех прочих народов, оставляющие землю свою по каким-либо преступлениям. Здесь находили они сообщников, тотчас готовых или отмщевать за них, или участвовать в разбоях, а они служили им верными проводниками в землях, им самим не знакомых. Чечню можно справедливо назвать гнездом всех разбойников…»

Герой Отечественной войны, ставший диктатором Кавказа, ознакомившись с обстановкой, пришел к выводу, что установить мирные отношения с горскими племенами совершенно невозможно. Их религиозный (исламский) фанатизм, их стремление к абсолютной независимости и враждебность к русским можно было сломить только силой. Давать генеральное сражение было бессмысленно, и Ермолов приступил к планомерной осаде Кавказа — войска оборудовали базы снабжения, строили крепости, вырубали в горных лесах просеки и прокладывали дороги, постепенно, но неуклонно, разрушая непокорные аулы, продвигались вглубь враждебной горной страны. Вслед за армией продвигались казаки, заселявшие отвоеванные долины, «замиренные» племена переселялись туда, где бы они разделяли племена, настроенные антироссийски.

Неотвратимое наступление «неверных» было истолковано горцами как наказание за падение их веры, как следствие «падения» ислама. И среди кавказских мусульман быстро и широко распространилось учение мюридизма. Это была идея о нескольких ступенях совершенства последователя ислама. Мирское совершенство достигается неукоснительным следованием Закону, зафиксированному в шариате и Коране. Следующая ступень — мистическое единение с Богом. Человек, избравший этот путь должен изнурять свою плоть, избавляться от земных страстей, забыть свое «я». Для этого он должен поступить в послушники (мюриды) к святому старцу (имаму), приказы которого священны — им следует подчиняться слепо, не смея рассуждать, где в них добро, а где зло. И в горах вспыхнула духовная революция возрождения ислама…

Формально кавказские племена приняли ислам уже давно. Но на их жизни религия сказывалась весьма мало, предписаний ее они, в большинстве, случаев не исполняли. Они, например, так и не перешли на суд по исламским законам шариата [шариат — свод норм поведения мусульманина и законов, которыми регулируется жизнь исламской общины], продолжая обходиться адатами — обычаями предков, которые были своими в каждом племени и чуть ли не в каждом ауле. Кровная месть, опустошавшая целые области [шариат разрешает кровоотмщение только против убийцы, запрещая распространять кровную месть на весь его род], похищения невест, работорговля в отношении мусульман, дикие пытки и жесточайшие казни — все это, разрешаемое адатами, было несовместимо с предписаниями исламского закона. Ввести общеисламский шариат в быт, плоть и кровь горцев — такова была первая задача религиозного обновления Кавказа.

Лидерами движения стали два друга, друга с детства — внук исламского ученого Гази-Мухаммад и сын кузнеца Шамиль. Они вместе искали путь к Богу, к духовному обновлению горских племен. Их мучило, что веры, добра и справедливости становится в долинах и на вершинах Кавказа все меньше, они стремились спасти гибнущий в грехах и невежестве народ.

Они обходили аул за аулом, призывая отвергнуть земные обычаи предков и принять общий для всех шариат, по которому все люди должны быть свободны и независимы, и жить, как братья. Вдохновенные, суровые проповедники, они быстро стали известны среди своих воинственных земляков. Гази-Мухаммада стали называть Кази-муллой — «непобедимым муллой». Когда же его спрашивали, кто будет после него, он уверенно показывал на Шамиля.

Свой первый удар Кази-мулла, за которым уже было несколько тысяч вооруженных сторонников, нанес по племенной знати, готовой подчиниться России, лишь бы сохранить собственную власть и привилегии — десятки владетелей, аульных старшин и мулл пали от рук восставших. На съезде дагестанских племен он был провозглашен имамом, верховным правителем Дагестана, и объявил газават — священную войну с неверными, с Россией: «Душа горца соткана из веры и свободы. Такими уж создал нас Всевышний. Но нет веры под властью неверных. Вставайте же на священную войну, братья! Газават изменникам! Газават предателям! Газават всем, кто посягает на нашу свободу!»

Когда восстание заполыхало по всему Кавказу, русские с опозданием обратили на мюридизм и его лидера самое серьезное внимание. Было решено нанести удар в самое сердце движения, разгромить неприступный аул Гимры, родину Кази-муллы, надеясь, что в обороне родного очага примет участие сам вождь восстания. Так и случилось. В 1832 году в конце кровопролитного боя со значительно превосходившим в численности и вооружением русским отрядом Кази-мулла вместе с немногочисленными мюридами оказался запертым в крепости-башне и был убит в ее дверях. Вырваться удалось лишь Шамилю — он выпрыгнул из окна, зарубил нескольких человек и бросился в пропасть. Искать его не стали, будучи уверенными в том, что он разбился. Но Шамиль, хотя и страшно израненный, выжил и ушел в горы.

Став в 1834 году имамом, Шамиль объединил под своей властью дотоле разнородные, враждовавшие между собой племена (Западный Дагестан и Чечню). Скрепами нового, непривычного горцам единства стал ислам. Не меньшую роль играли и личные качества вождя — его военный талант и удачливость в битвах, его организаторские способности, выдержка и осмотрительность, твердая, непреклонная воля и способность воодушевлять горцев на самоотверженную борьбу с «неверными».

Четверть века Шамиль безраздельно правил союзом племен, отражая все попытки вторжения российских войск на горские территории. Генерал Ермолов за сочувствие к участи декабристов был царем отставлен от службы, ему на смену пришли командующие, которые решили, что его стратегия планомерного «вползания» в кавказские долины дает результаты слишком медленно, неэффектна, не дает достаточных материалов для победных реляций в Петербург. Было решено завоевывать Кавказ карательными экспедициями русских отрядов вглубь горной страны. И это уравняло шансы для шамилевского ополчения, намного уступавшего русским в живой силе и артиллерии. Прекрасно знавшие сложную местность, привычные воевать в горных лесах джигиты получили возможность нападать на превосходящие их по силе войска из засад и после кровопролитных стычек, где все решало индивидуальное мастерство конного воина, выходить из боев непобежденными. «Умиротворенные», разоренные аулы готовы были вновь и вновь доставать припрятанные ружья и шашки, как только войска «неверных» уйдут в дальнейший поход. Этим, в частности, объясняются малоуспешные для русского оружия боевые действия в 40-х годах.

В 50-е годы русские войска перешли к тактике «выжженной земли». Как писал командующий Кавказской линией, «истребление полей их в продолжение пяти лет кряду дает возможность обезоружить их, тем облегчить все дальнейшие действия». При любой возможности уничтожались посевы и запасы зерна, уничтожались запасы сена, вследствие чего адыгам приходилось выгонять скот на равнинные пастбища, где он захватывался казаками и угонялся в ближайшие станицы, вырубались сады и виноградники.

И соотношение сил было слишком неравным. Максимум, что мог выставить Шамиль, это 30 тысяч своих всадников, противостояло же ему после высвобождения войск из Крымской войны до 200 тысяч солдат Империи. Ломая сопротивление непокорных аулов, русские войска, добрались, наконец, и до самого Шамиля. Окруженный в ауле Гуниб, кавказский вождь вынужден был сдаться.

После этой победы началась основательная «переделка» Кавказа. Наиболее непримиримым западнокавказским племенам было предложено с родных мест выселиться и уйти либо в болотистые низины Кубани, где не жили казаки, либо отправиться в Османскую империю. Большинство предпочло уйти к единоверцам в Турцию. Прекративших сопротивление жителей аулов сгоняли под конвоем на побережье Черного моря, где они месяцами ждали грузовых кораблей, в которых их набивали сверх всякой меры. Переселение более 200 тысяч человек унесло жизни несчитанного числа адыгов от голода и эпидемий…

А в их покинутые селения были переселены казацкие и крестьянские семьи из России. Непривычные к хозяйствованию в горных районах русские переселенцы не сумели продолжить вековые традиции черкесов — черкесские горные поля заросли колючим кустарником, сады заглохли, плодовые сады одичали, садоводство, животноводство, пчеловодство и даже земледелие пришли в упадок.

Приучение горской элиты к жизни в Империи шло несравненно успешнее. Всем покорившимся вождям племен (в том числе, и высланному в Калугу Шамилю) было присвоено дворянское звание, «горская сотня» появилась даже в царской охране.

Память о той войне, подкрепленная новыми насильственными переселениями 1944 года, вызвала на Кавказе стойкие русофобские настроения, отозвавшиеся новыми «чеченскими» войнами и террором в конце 90-х — начале «нулевых» годов.