Доктор исторических наук, профессор русской истории в Университете Южной Каролины

«В январе 1939 г. повышаются цены на ткани, готовое платье, белье, трикотаж, стеклянную посуду, в июле 1940 г. – на обувь и металлическую посуду, в январе 1940 г. выросли цены на сахар, в апреле – в 1,5–2 раза на мясо, рыбу, жиры, сыр, молочные продукты, картофель и овощи. Быстро росли цены на винно-водочные изделия (как и объемы их производства). Однако на хлеб, муку, крупу, макароны – товары наибольшего спроса – цены… не повышались.

В апреле 1940 г. нормы отпуска в одни руки основных продуктов питания в открытой торговле были уменьшены в 2–4 раза. В октябре 1940 г. последовало еще одно сокращение. Вводились нормы на продажу товаров, которые ранее продавались неограниченно»;

«В условиях негарантированного снабжения, чтобы прокормить себя и семью, рабочие и служащие были вынуждены бросать производство и целыми семьями по несколько дней и ночей стоять в очередях. … Между тем правительство требовало выполнения промышленного плана»;

«Производство лихорадило: росла текучесть кадров на предприятиях, падала производительность труда… Повсюду массовые прогулы, повальное отходничество из колхозов стали обычным явлением. Людям было не до работы. Их основной заботой стал поиск хлеба. …

Целью руководства было подавить всеобщее недовольство, вернуть людей из очередей за хлебом и бегства за мануфактурой на производство, заставить их работать.

Правительство решилось на ужесточение трудового законодательства. В течение 1940 г. и в начале 1941 г. вышла серия драконовских постановлений и указов. … Устанавливалась уголовная ответственность за опоздания и прогулы, запрещался самовольный переход рабочих и служащих с одного предприятия на другое.

Одновременно с ужесточением дисциплины на производстве развернулась настоящая война с очередями и продовольственно-мануфактурным десантом в городах. …

Постановления требовали выселять из городов «наехавших из разных областей спекулянтов и закупщиков на основе строгого соблюдения паспортного режима». … Во исполнение постановлений началось патрулирование вокзалов и поездов. Уход крестьян в города, однако, не прекратился: «голод – не тетка». Люди изобретали многочисленные уловки, чтобы обходить патрули.

Теми же постановлениями запрещались очереди на улицах у магазинов. За неподчинение – большой денежный штраф или привлечение к уголовной ответственности. Штрафами каралось и превышение нормы покупки: несколько раз отстояв очередь, люди покупали больше, чем разрешалось постановлениями СНК. Излишки изымались милицией. …

Очереди разгоняла пешая и конная милиция. Людей штрафовали, загоняли в грузовики и вывозили за город. Однако очереди не исчезали. Запрещалось стоять у магазинов – очередь, по свидетельству очевидцев, «уползала в глухие переулки или парки, где тряслась до рассвета, а под утро каждый последующий брал предыдущего сзади за локти и серая змея ползла через город к магазину». В ответ правительство запретило организовывать очереди во дворах, на площадях и бульварах. Не разрешалось стоять по ночам. Властями было изобретено так называемое переворачивание очередей: утром милиция перестраивала очередь так, что те, кто были в ее начале, оказывались в конце. Люди нашли новую уловку: они перестали строиться в очереди, а просто прогуливались перед магазином по принципу «за кем гуляете?» или делали вид, что ожидают трамвай»;

«Летом 1939 г. была введена закрытая торговля на угольных шахтах, торфоразработках, нефтепромыслах, медных рудниках и медеплавильных заводах, т. е. в отраслях, связанных с добычей стратегического сырья. С 1 января 1940 г. закрытая торговля была организована для рабочих и служащих железнодорожного транспорта. …

Введение закрытой торговли усугубляло положение, ибо… товары изымались из общих фондов снабжения населения. Так в 1940 г. закрытая торговая сеть Сызрани, обслуживая только пятую часть горожан, получала почти 90% товаров, предназначенных для продажи. В открытую торговую сеть Молотовской [Пермской] области, которая снабжала товарами около 65% городского населения, выделялось всего лишь 2–3% товаров, остальное шло в закрытую торговлю.

Но даже те группы населения, которые имели доступ к закрытой торговле, за исключением все более многочисленной партийной, советской и военной элиты, обеспечивались плохо. … Так, в 1940 г. работавшие в авиационной промышленности получали в закрытой торговле в месяц на семью (в среднем) 300–700 г мяса, 1–1,5 кг рыбы, 300 г масла. …

Партийная и советская номенклатура воссоздала сеть закрытых распределителей, подобных тем, которые существовали в период карточной системы 1928–1935 гг. Нормы в закрытых распределителях (обычно это были закрытые столовые и буфеты) были выше установленных СНК СССР норм продажи в открытой торговле. Товары брались из общих фондов, выделяемых наркомторгом для снабжения населения данной местности. Следовательно, местная власть самоснабжалась за счет ухудшения положения населения …

Оставленные центральной и местной властью на произвол судьбы, люди в условиях кризиса были вынуждены сами заботиться о себе. Они стали брать под контроль торговлю в близлежащих магазинах: наводили порядок в очередях, составляли списки покупателей, проводили проверки, следили за соблюдением норм продажи товаров. …

Такая «рационализация» торговли привела к тому, что магазины оказались фактически закрепленными за близлежащими улицами и кварталами. Чужаки – жители соседних улиц, кварталов или районов – в них не допускались. Как это делалось? В магазинах, например, на каждого покупателя в соответствии со списком заводилась карточка. Люди, приходя, называли номер карточки, брали продукты – карточка перекладывалась в другой ящик, чтобы не допустить повторной покупки. Устанавливалось точное время для получения товаров – опоздавшие уходили ни с чем. В других случаях хлеб разносили по домам. Утром семья сдавала в прикрепленный магазин сумку с обозначением фамилии и адреса, а вечером ей доставляли полагающуюся норму хлеба. Учетчиков и тех, кто доставлял продукты, выбирали сами жители и они же оплачивали работу. То, что не удавалось правительству, удалось населению: во многих городах и поселках очереди исчезали»

Союз диктаторов и Новый порядок в Европе. 1939-1940 годы