В 1894 году во французском Генеральном штабе обнаружилась пропажа секретных материалов, касающихся новейшей артиллерии. Через некоторое время начальник бюро разведки полковник Анри представил документ, найденный в мусорной корзине германского военного атташе, в котором перечислялись пропавшие из Генштаба документы и сообщалось об отправлении французских секретов неизвестному адресату. Эксперты военного министерства признали в найденном документе почерк капитана Дрейфуса.

Капитан Альфред Дрейфус был сыном фабриканта из Эльзаса, семья которого покинула родину, когда эта территория была отторгнута Германией от Франции. Будучи горячим французским патриотом, Альфред избрал нехарактерный для сына фабриканта жизненный путь – он стал военным. Но его проблема состояла в том, что он был во французском Генеральном штабе единственным евреем…

Военный суд был закрытым от публики. Но судьи колебались — доказательства вины Дрейфуса не были абсолютно надежными. Тогда с согласия военного министра следователь изготовил фальшивый документ — записку, якобы написанную германским послом и изобличавшую Дрейфуса в сотрудничестве с немцами. Дрейфус был приговорен за шпионаж и государственную измену к разжалованию и пожизненной ссылке в южноамериканскую колонию и отправлен на Чертов остров, откуда немногие выходили живыми.

Все были убежденны в виновности Дрейфуса. Все газеты печатали гневные статьи, неистово требуя раздавить негодяя. Крики «Смерть евреям» раздавались на улицах, разъяренные толпы громили еврейские лавки, избивали появившихся на людях евреев. Жена Дрейфуса долго не могла найти адвоката для защиты своего мужа.

Тем временем сменился начальник бюро разведки Генштаба. Им стал полковник Жорж Пикар. Было известно, что он был и антисемитом, и не любил своего ученика по Высшей военной школе еврея Дрейфуса. Но в его руках оказалось послание немецкого резидента… майору Эстергази.

Проведенное контрразведчиками расследование показало, что Эстергази, скандалист и дуэлянт, опутан долгами и проявляет необычайный интерес к секретным документам о новейшей французской артиллерии. А после сверки почерка майора с почерком, которым написано уведомление о посылке секретных документов, у Пикара отпали все сомнения в том, кто на самом деле является германским шпионом во французской армии.

Шпион был обнаружен, его вину подтверждали неопровержимые улики. Отсюда вполне закономерным становился вопрос о судьбе отбывающего заключение за океаном Альфреда Дрейфуса.

Пикар пошел со своим открытием к военному министру, и у них состоялся разговор, который пытались представить себе многие, знающие об этой истории:

«И он приходит к своему начальству, и говорит – ребята, вы знаете, у нас проблема — мы невинного человека закатали на Чертов остров, а шпион у нас гуляет на свободе. Ему говорят – отстань, уймись, интересы государства требуют, чтобы этот вопрос не поднимался вновь – Дрейфус — черт с ним, пусть как сидит, так и сидит. Шпион как гуляет, пусть так и гуляет. Полковник Пикар говорит – я не могу. Я слуга государства. У меня шпион гуляет, а невинный человек сидит».

Жизнь, воспитание и убеждения Жоржа Пикара мало готовили его к той роли, которую он сыграл в деле Альфреда Дрейфуса. Выпускник элитного военного училища и Академии генерального штаба, служивший в строю и штабах в самой Франции и ее колониях, самый молодой подполковник французской армии, в чине полковника стал профессором Высшей военной школы. Дальнейшие поступки Пикара говорят уже о настоящем гражданском мужестве, которое выходит далеко за рамки службистского рвения и даже противоречит формальному выполнению обязанностей.

Ход дела Дрейфуса, в момент, когда шансов у защитников бедного капитана добиться объективного пересмотра дела не имелось никаких, изменила воля одного человека, противопоставившего себя обществу. Это сделал человек и офицер высокого ранга, католического происхождения, с отличными служебными перспективами, более того – с определенной антипатией к евреям! Но Пикар вдруг заявил: «Цель оправдывает средства» – это не для меня». Он не был героем, ни в коем случае не был мучеником. Это был средний гражданин, со средним интересом к общественным проблемам, «который в час опасности (но ни минутой раньше) встает на защиту своей страны с такой же беспрекословностью, с какой выполняет свои служебные обязанности».

Поскольку Пикар продолжает настаивать на аресте Эстергази и реабилитации Дрейфуса, его сняли с должности начальника контрразведки и перевели служить подальше — в Алжир. Но Пикар не сдавался. Его обвиняли в «сговоре с изменником», его травили как наймита немецко-еврейских магнатов, с ним вели себя, как «сицилианская семья» с мафиози, который «настучал на своих».

Когда давление не помогло, Пикара, который не желал скрывать преступление, обвинили в намерении «при помощи интриг заменить Дрейфуса другим обвиняемым», заключили под стражу в форте. Потом с позором изгнали из армии и лишили наград. Он перенес все с поразительным хладнокровием и… пошел в газету, где «тигр» французской публицистики, Жорж Клемансо, до того уверенный в виновности Дрейфуса, выслушав его, пришел к убеждению, что Дрейфус действительно невиновен и – «Республика в опасности!»

В газете, которую редактировал будущий премьер-министр Франции в годы Первой мировой войны, появляется статья знаменитого писателя Эмиля Золя «Я обвиняю!», статья, которая разделила страну надвое, которая ее расколола на две абсолютно непримиримых части.

Накал, ярость тогдашних споров, споров до драк, были таковы, что тут буквально «брат шел на брата». Поводом, конечно, была судьба артиллерийского капитана, день за днем живущего у черта на рогах в хижине без всяких известий о том, что из-за него творится на родине. Но даже те, кто вынужден был соглашаться с невиновностью этого капитана, продолжали оставаться в лагере «антидрейфусаров». Потому что сражение шло о самом глубинном принципе жизни Франции, о том, есть ли в этой стране нечто большее, чем жизнь, свобода и честь отдельного человека — или есть более важные вещи, ради которых можно лгать, можно убивать.

Да, такие цели есть, говорили «антидрейфусары». Нация важнее человека, и можно оправдать любые неблаговидные поступки, если сделаны они во имя нации, ради ее единства, в котором «все, как один…», ради священной ненависти к «чужакам», для ее величия, если эти подлости сделаны из любви к родине. Другие, фактически из того же лагеря, говорили примерно то же: да – это интересы рабочего класса, это дело его освобождения, это благородная идея социализма, это светлое будущее человечества – и ради него можно не обращать внимания на отдельного человека.

Но другие тут «уперлись»: нет и не может быть ничего выше интересов человека – каждого отдельного человека – его свободы и чести, его права жить так, как он считает правильным и справедливым. Чего стоит «авторитет армии», «честь нации», «флаг страны», если под всеми этими высокими словами — преступление, раздавленная личность?!

Никакого компромисса в этом споре, в этой открытой драке — на площадях и в печати, в парламенте и за семейным столом – быть не могло.

Такие споры велись практически во всех странах, но редко этот конфликт выливался наружу столь ярко и яростно, как во Франции во времена «дела Дрейфуса» — о нем там вспоминают до сих пор, накоплены уже горы литературы и исторических исследований. И это неудивительно – тогда фактически решалась судьба страны, избирался тот путь, на который она встанет. И та принципиальная распря, столь ярко вспыхнувшая тогда, продолжилась и продолжается до сих пор…

Между тем, «дело Дрейфуса» раскручивалось. Менялись правительства и военные министры, и вот один из них пригласил к себе человека, с которого вся эта общенациональная  «каша» и заварилась – майора-разведчика Анри, первого следователя в этом деле. И тот признался, что документы, которые судьи получили в запечатанном конверте, были сфабрикованы офицерами его ведомства, что и в дальнейшем бумаги, обличающие капитана-еврея, также были фальшивками. Анри арестовали, а наутро его нашли в камере с перерезанным горлом …

Шпион Эстергази сбежал в Англию. Дрейфуса вернули с Чертова острова, и он вновь предстал перед военным судом, который… вновь признал его виновным (на основе очередной фальшивки), но на этот раз «со смягчающими обстоятельствами». После чего президент республики его помиловал.

И, наконец, через одиннадцать лет – в 1906 году — состоялся окончательный суд над Дрейфусом, который признал его полностью невиновным. Он был восстановлен в армии и награжден орденом «Почетного легиона». В время I Мировой войны уже в генеральском звании он командовал фортом, прикрывавшим Париж. Оправдан был и Жорж Пикар – Клемансо, ставший во главе правительства, пригласил его в свой кабинет военным министром.